Содержание:
Крепость "Мир", база военно–космического флота Земной Федерации, дальний космос 1
Российская империя. 1913 год. Севастополь. 7
Малый Алтай. Научно–исследовательская база. Центр темпоральной связи. 11
Российская империя. 1913 год. Санкт Петербург. 11
Малый Алтай. Научно–исследовательская база. Центр темпоральной связи. 12
Российская империя. 1913 год. Балтийское море. 12
Борт крейсера "Идзумо". 2–е (15–е) августа. Утро. 16
Борт транспорта "Коба–Мару". Утро. 21
Борт крейсера "Рюрик". Три дня после разгрома японской эскадры. 22
База японского флота. Двое суток спустя 26
Борт крейсера "Рюрик" 28
Броненосец "Микаса". Несколько дней спустя 33
Борт крейсера "Рюрик". Бухта Ллойда, остров Бонин 34
Борт крейсера "Рюрик", два часа спустя 40
Порт Дальний. Раннее утро 41
Порт Дальний, тот же день 46
Броненосец "Микаса", порт Сасебо. Тот же день 48
"Рюрик" vs "Асама". Район порта Дальний 49
Борт миноносца "Стерегущий" 50
Окрестности Порт Артура. Утро 53
Борт миноносца "Стерегущий" 54
Выход есть всегда
Аннотация:
Севастополь, 1913 год. К вице–адмиралу Андрею Августовичу Эбергарду, офицеру Черномоского флота, обращается его потомок с отдаленного будущего с предложением, от которого настоящий патриот России не смог отказаться, а именно, ему необходимо подобрать пару подходящих кораблей с подготовленным экипажем, которые будут заброшены на несколько лет назад в Балтийское море с целью переиграть русско–японскую войну 1904–1905гг … Если бы Россия победила в той войне, то история пошла бы совсем по другому пути, наиболее благоприятному для России.
"Самоубийца!" - слышу за спиной.
Но знаете, на том, на этом свете ли,
Я не вступаю в безнадежный бой.
Там выход был. Вы просто не заметили.
(Альвар "Безнадежный бой")
Крепость "Мир", база военно–космического флота Земной Федерации, дальний космос
- Итак, мы проиграли, - адмирал Титов резко встал из кресла и прошелся по боевой рубке. Пожалуй, его паршивое настроение сейчас выражалось лишь в излишне резких движениях, хотя больше всего адмиралу хотелось молотить кулаками по чему попало и бегать по стенкам, благо низкая, всего в треть стандартной, сила тяжести позволяла. Но - не положено, адмиралам, равно как и генералам, нельзя бегать, ибо в мирное время это вызывает смех, а в военное - панику. Истина старая, но не утратившая своей актуальности, а потому Титов усилием воли заставлял себя при любых обстоятельствах сохранять бесстрастное выражение лица. - У кого‑нибудь есть идеи?
Идей, что характерно, не было. Присутствующие в центре управления офицеры более всего напоминали стадо баранов, хотя, в общем‑то, и немудрено. На заштатную базу редко когда посылают лучших, и в этом смысле крепость "Мир" являлась классическим примером негативного отбора. Синекура, где дослуживали до пенсии майоры, которые никогда не дорастут до полковников, проштрафившиеся матросы и прочий бесперспективный народ. И если матросов еще можно было заставить ходить строем, а молодых лейтенантов без перспектив, но с амбициями, натаскать до приемлемого уровня постоянными тренировками, то что прикажете делать с заместителем по воспитательной работе, который не просыхает месяцами? Или с главартом, который второй год не может настроить систему управления огнем противометеоритных батарей, в результате чего вместо плотного огневого заслона получается какая‑то жиденькая, дырявая и перепутанная сеть? Разве что списать их к чертовой матери, и дожидаться, когда пришлют других, может быть, еще худших, да вдобавок незнакомых с местными условиями. Вот и приходилось Титову постепенно замыкать все функции на себя, проклиная сутки, в которых всего двадцать четыре часа. А ведь еще надо выкраивать хоть пару часиков, чтобы хоть немного поспать…
Впрочем, и сам адмирал был не без грешка. В его личном деле, и он это прекрасно знал, имелась пометка "неблагонадежен". В общем‑то, ничего особенного, такими штампами могут похвастаться многие, другое обидно. В отличие от большинства таким украшением личное дело адмирала обзавелось не из‑за его скверного характера, как у других. В конце концов, среди боевых офицеров ершистых и наглых хватает, они свои погоны заработали в сражениях, и, в отличие от кабинетных деятелей, не боялись ни бога, ни черта. Именно поэтому, кстати, в их среде и возникали частенько разговоры в стиле "И чем же наш адмирал хуже президента, а начальник штаба - премьер–министра?". Впрочем, из стадии разговоров подобное выходило редко, все же служба безопасности ела свой хлеб не зря. И, естественно, "неблагонадежен" в подобной ситуации - обычное дело, даже карьере практически не мешает, лишь привлекает к обладателю повышенное внимание спецслужб.
Однако в данном случае штамп стоял даже не из‑за презрения к не нюхавшему космоса флотскому командованию. Нет, презрение‑то как раз было, да у кого его нет, если в верхах должности уже вечность передаются по наследству, а то и вовсе покупаются. Но конкретно сейчас причина была совсем иной и куда более серьезной - происхождение. Род Титовых уходил корнями на Малый Алтай, одну из планет, известных своими сепаратистскими настроениями. В свое время коалиция Малого Алтая, Петербурга–на–Веге и Петропавловска Дальнего до последнего сопротивлялись вхождению в Федерацию, и принудили их к этому ценой больших затрат и еще большей крови. Конечно, прошло много лет, но на тех планетах все еще помнили о тех днях, и военнослужащие с тех миров - а это была далеко не худшая часть офицерского корпуса и первоклассные солдаты - так и считались потенциальными бунтовщиками. Соответственно, и зажимали их постоянно. Вот только Титов, как его ни пытались затормозить на карьерной лестнице, все равно пробивался, раз за разом вытворяя такое, от чего штабные теоретики в ужасе закатывали глаза, а общественное мнение, которое никто еще не отменял, дружно рукоплескало. Соответственно, несмотря ни на что, взлет Титова был стремительней ракеты, а число оттоптанных при этом ног превышало все мыслимые пределы. И в конце концов прославившегося лихими рейдами возмутителя спокойствия запихали в эту дыру, резонно предположив, что сидя в заднице мира славы не заработаешь. А общественное мнение - оно себе живо нового героя найдет.
Так и вышло, за исключением, разве что, того факта, что благодаря той самой удаленности от центра, в котором кипит жизнь, Титов остался жив, и теперь мог с безопасного расстояния наблюдать, как флот толланов с неумолимостью асфальтового катка давит остатки немногочисленных эскадр Федерации. И хотя умом адмирал понимал, что, даже будь он там, все равно ничего бы не изменилось, а с другой ощущал себя предателем оттого, что не может встать рядом с гибнущими товарищами…
Правда, в отличие от простых обывателей, Титов заранее прекрасно знал, чем закончится сражение. Это для гражданских, видевших боевые корабли только в информационных программах, грозные звездолеты длиной в километр смотрятся несокрушимым венцом творения. На самом же деле толланы, вошедшие в эпоху межзвездных перелетов как минимум на столетие раньше людей, технически далеко их обгоняли, и формальное преимущество земного флота в численности и классе звездолетов не играло роли. Линкоры Федерации по боевым характеристикам уступали даже легким крейсерам противника, и, как следствие, неспособны были оказать серьезного сопротивления. А главное, те, кто стоял на мостиках человеческих звездолетов, тоже это понимали. Однако они шли в бой, поскольку у них был приказ, а за их спиной родной дом. И Титов знал, что поступил бы точно так же.
И ведь, самое паршивое, не хотели толланы воевать. Эти существа, похожие на двухметровую смесь осы с пауком, на которых сел медведь, отличались редким миролюбием. Правда, оно проистекало больше из‑за того, что толланы, до жути рациональные твари, считали войну делом крайне невыгодным, и старались всеми силами ее избежать. А оборзевшие от безнаказанности земные правители приняли их поведение за слабость и полезли в бутылку, не просчитав возможных последствий. В результате наступил момент, когда толланы решили, что силовое воздействие становится экономически оправданным. Тут‑то и улыбнулся землянам упитанный полярный лис, но сдавать назад оказалось поздно. Толланы привыкли всегда доводить начатое до конца, и раз уж решили уничтожить не в меру агрессивных приматов, значит, и впрямь уничтожат. Или, как вариант, пустят их на мясо - поедание врагов у них считалось вполне этичным.