- Я слышал, что пилоты-камикадзе перед вылетом тоже принимали по чашечке саке, - не преминул ввернуть Гарик.
- Тьфу на тебя, зараза, не каркай! - сказал мрачно-сосредоточенный Мишка.
- Ладно, Штирлицы, тронулись! - скомандовал я.
Открыли "окно" в торце фургона. В прошлом стоял сильный мороз, градусов под тридцать, но погода была солнечная. Ну, еще бы, в нелетную погоду немцы не стали бы проводить транспортировку. Трава вокруг рамки "окна" начала покрываться инеем. Я первым выпрыгнул наружу и чуть не утонул в сугробе - снега было по грудь. Ребята выскочили следом. Некоторое время мы сосредоточенно барахтались, пытаясь продвинуться вперед.
- Да, мужики, жалко, мы с собой бульдозер не взяли, - посетовал Гарик.
- Ага, и пару валенок в придачу! - поддержал его Мишка. - Колотун, однако, а мы в тонких хромовых сапогах.
- Лезем назад, я, как обычно, оказался самым умным, - ответил я. В фургоне у меня были припасены и валенки, и снегоступы. - А ведь хрен мы здесь на машине бы проехали, даже на нашей сверхпроходимой.
К счастью, высокие сугробы оказались только у берега. А дальше озеро сверкало почти не припорошенным льдом. Мы наметили направление полосы и пробили по всей ее длине несколько лунок. Толщина льда варьировалась от 40 до 60 сантиметров.
На установку радиомаяка и разметку посадочного знака мы потратили два часа и успели изрядно замерзнуть. Может быть, наши шикарные шинели и грели где-нибудь в Берлине, но для той же цели в России они явно не годились. Сам знак в виде буквы "Т" мы, вспомнив аналогичный случай в старом советском фильме, нанесли на лед из баллончиков с черной краской.
- Какие же мы балбесы! - с чувством сказал Игорь, когда, закончив все приготовления к посадке, мы ввалились в базовую реальность и стряхивали снег, стоя по колено в зеленой траве. - Зачем мы эту форму сейчас напялили, ну кому тут на нас смотреть, белкам, что ли? Надо было нормальные зимние комбезы взять и пару снегоходов. А ведь теперь нам еще к аэродрому ехать через посты ГАИ. Хороши мы будем, если нас тормознут!
- Да, накладочка вышла! - представив себе лицо остановившего нас инспектора, мы расхохотались. Пришлось разоблачаться до пояса. Путь до аэродрома, который и в наше время был военным, не занял много времени. Где-то в километре от цели мы развернули "окно" и перегнали в прошлое "Росси". Дорога была вполне прилично укатана, и наш броневичок за пару минут домчал до КПП.
- Парни, делайте морды лопатой, - давал я последние советы, - а ты, Гарик, когда будешь с часовым разговаривать, не забывай цедить слова, как будто перед тобой быдло.
- Schweigen! Nach links! Nach rechts! Im Laufschritt! Wie sprichst du mit Oberkommandierenden? - гаркнул Игорь.
- Отлично! - похвалил я. - Так и держись, не выходи из образа, Faschistische Schwein!
- Но-но! Попрошу без оскорблений! Gib, verwalte das Auto, Fahrer!
- А мы, собственно, уже приехали!
Машина почти уткнулась бампером в ворота. Охранники, издалека увидевшие приезжих, успели выйти из будки и теперь держали нас под прицелом. Знали бы эти придурки, что броню нашего экипажа можно пробить только из пушки. Гарик опустил стекло со своей стороны. Старший по караулу, в звании обер-фельдфебеля, подошел, заглянул в салон и вежливо произнес:
- Legen Sie vor die Dokumente, bitte!
Гарик, не поздоровавшись, не кивнув, молча сунул документы караульному. Фельдфебель стал их внимательно рассматривать. Но подкопаться там было не к чему. Тогда старший внимательно осмотрел машину, глянул на номера (они были берлинские), приказал открыть ворота и, передавая назад документы, удивленно спросил Игоря:
- Entschuldigen Sie, Herr Sturmbanaf..uhrer. Kommen Sie unmittelbar aus Berlin hierher?
- Mit welchem Ziel intressierst du dich, Soldat? - прищурив глаза, вкрадчиво поинтересовался Горыныч. Фельдфебель стушевался и, махнув рукой в сторону ворот, пробормотал:
- Sie k..onnen vorbei fahren!
Гарик повернулся ко мне и заорал:
- Warum stehst du? Fahr los!!
Так беспрепятственно мы миновали КПП. Я мельком глянул на солдат. По сути, они уже покойники, ведь обратно мы будем прорываться с боем именно сквозь них. Мелькнуло румяное, курносое, совсем не арийское лицо. А ведь через десять минут именно моя пуля может войти этому парнишке в лоб. "Брось, - мысленно сказал я себе, - его никто не звал на эту землю".
Провозившись с подготовкой места посадки, мы выбились из графика, и нужный нам самолет уже прогревал двигатели. Возле него толпилось человек десять охранников. Мы прямиком отправились к ним.
- Von allem zu stehen! In eine Reihe gebaut zu werden! - скомандовал Игорь, вальяжно выходя из машины. Солдаты бросили свои дела и привычно вытянулись в струнку. Мы с Мишкой тоже покинули салон и разошлись в стороны, чтобы не перекрывать друг другу директрису стрельбы. Нервы у нас были на пределе, и секунд тридцать мы просто молча простояли. Никто не решался первым открыть огонь по живым людям, которые пока не сделали нам ничего плохого. На лицах солдат начало проступать недоумение. Поняв, что сейчас весь план может рухнуть из-за нашей нерешительности, Бэдмен выхватил "Ксюху" и дал длинную очередь. Половина солдат рухнула на снег, а остальные схватились за оружие. Горыныч по плану должен был захватить самолет, поэтому, обнажив ствол, наш друг рванулся к люку. Я извлек пистолеты и с двух рук завалил уцелевших охранников. Мишка, сменив магазин, стал стрелять по механикам, снимавшим колесные упоры. Через несколько секунд все было кончено. За шумом работающих двигателей нашу пальбу еще не услышали. Это давало нам лишнее время.
- Летчиков взял! - прошелестел в наушнике голос Гарика. - Один из них рыпаться начал, так я его…
- Молодец! - похвалил я друга. - Надеюсь, что это был не бортмеханик?
- Нет! - уверенно ответил Гарик. - Командир экипажа - этакая белокурая бестия с Рыцарским крестом на шее…
- Закончили трепаться! - прервал нашу беседу Бэдмен. - Давай выруливай на старт, пока нас не засекли!
Я убрал трап и снял последние колесные упоры. Гарик на секунду выглянул из самолета, помахал нам рукой и захлопнул люк. Через минуту двигатели стали набирать обороты, тяжелый транспортник, постепенно ускоряясь, покатил по полосе. И тут над аэродромом взвыла сирена. Наверное, с вышки у ворот заметили лежавшие на снегу у наших ног трупы и подняли тревогу. Бэдмен молча достал из багажника "Шмель", вскинул его на плечо, и вышку слизнуло огненное облако. Сирена смолкла.
- Не люблю шума! - усмехнулся Мишка, доставая следующий огнемет.
Но тревогу подхватили на других вышках. То там, то здесь начинала орать сирена. Я достал еще один "Шмель", и мы стали методично уничтожать источники шума, пока пеналы с огнеметами не кончились. Между тем самолет благополучно оторвался от земли и, сделав круг над полем, ушел к точке рандеву. А вокруг нас начали посвистывать пули.
- Серега, валим! - крикнул Суворов. Мы запрыгнули в машину и погнали к воротам, на ходу Мишка, приспустив на пару сантиметров стекло, бил из "АКСУ" длинными, на расплав ствола, очередями, с виртуозной скоростью меняя магазины. Наконец перегретый автомат стал плеваться пулями, а не стрелять, но "Росинант" уже проскочил выжженное пятно на месте КПП. Я сунул Бэдмену свой "АПС" и, наступив на педаль газа, погнал машину к "окну". Погони не было…
По общему согласию, ящики с янтарными панелями решили подбросить родному государству. На имя фирмы-однодневки арендовали склад, сложили там нашу добычу, а потом позвонили на номер телефона доверия ФСБ. А чтобы не приняли за шутку - заявили, что на складе наркотики. Жаль, мы не видели лица оперативников, проверивших наш звонок! Но я с друзьями и так получил море удовольствия, перечитывая заметку в газете "Московский комсомолец", где говорилось о "находке века". Журналисты выдумали массу подробностей о "заранее спланированной операции силовиков", "чеченском следе" и тому подобной чепухе.