- А там? - я уже подозреваю, что гостеприимная хозяйка и сама была бы не против свести со мной знакомство поближе, и если бы не этот усач…
- А там вино. Неплохое для здешних мест. Не сравнить, конечно, с южными провинциями, но все равно неплохое. - Он замолкает, но видно, что хочет что-то сказать. - Я немного отпил. Где-то на половину оловяшки. Нечаянно.
Я сажусь на край кровати и слежу, как Карел устраивается на полу.
- Карел, дружище, - я не знаю, как мне озвучить свою непростую просьбу и потому мямлю, - здесь такое дело, понимаешь… я не могу тебе предоставить бесплатную ночевку.
Приятель смотрит на меня удивленно:
- Как же так? Ты ведь знал, Одон, что денег у меня нет? Зачем притащил сюда? Перину вот…
Еще бы мне не знать! Готов биться об заклад, что не дай я ему ту пару монет, то уже завтра он занялся бы людоедством!
- Понимаешь, Карел, вот когда мы встретились, ты сказал, проболтался про Болотную Плешь, помнишь?
Он не отвечает, ждет продолжения.
- Расскажи мне, что там было на самом деле, и будем считать это твоей платой за ночевку.
- А иначе? - он весь как-то подбирается, но остается на месте.
- Не знаю, - развожу руками, - правда, не знаю. Наверное, ты все же переночуешь, но я страшно расстроюсь. Буду ворочаться и стонать всю ночь.
Прислушиваюсь к раздающемуся снизу храпу и понимаю, что моя угроза - пустое.
Он беззвучно закатывается в приступе смеха, держится обеими руками за живот и закрывает глаза, в которых становятся видны влажные блестки выступившей влаги. Смеется долго, заразительно, едва не сучит ногами по полу. А мне не смешно.
- Ты забавный парень, приятель, - говорит Карел, когда успокаивается. - Не ожидал я такой простоты. Зачем тебе это?
- Хочу разобраться, как так получилось? Понять - кто такие мы и кто такие Анку? И почему мы не можем их одолеть?
- Ишь ты! - восхищается Карел и садится, обхватывая колени руками. - Зачем тебе это, мальчишка?
Я и в самом деле не знаю, зачем мне это, но желания узнать, прикоснуться к правде, вдруг оказывается так много, что оно сжигает меня. И я знаю, что никто во всем мире не расскажет мне о тех событиях вернее, подробнее и правдивее, чем мой нечаянный друг.
- Не знаю, - говорю ему и в свою очередь прикладываюсь к кувшинчику. - Но очень хочется знать.
Сколько-то времени мы молчим - только огонек в лампе пляшет, отбрасывая трепещущие тени на стену, да слышен исполинский храп перетрудившегося стражника.
- Ладно, Одон, - разрывает наше молчание Карел, - за добро нужно платить добром. Нехорошо выйдет, если тебя, такого молодого, сожрет ненасытное любопытство. Я тебя спасу от такой участи. Я расскажу тебе о Болотной Плеши, но у меня тоже есть два условия. Если ты их примешь, я постараюсь вспомнить все.
- Говори! - я уже готов к любым условиям.
- Ты же знаешь, что я… что мне… в общем, Одон, рассказ мой стоит двадцать монет. Мне неудобно это говорить, но завтра я снова захочу кушать, а память - единственный товар, который у меня сейчас есть. И я хочу получить за нее хоть что-то. Понимаешь?
Я молча достаю свой кошель с теми монетами, что отдал мне незнакомый бакалейщик:
- Одна, две… десять… шестнадцать… двадцать. Забирай. Какое второе условие?
- Никто не должен об этом узнать от тебя. Потому что, если это произойдет, Остроухие решат заняться мною всерьез и меня тогда не спасет ничто. А мне еще хотелось бы немного пожить.
- Конечно, Карел! Это само собой! - горячусь, потому что мне кажется, что уж это-то условие я смогу выполнить не особо напрягаясь.
- Не спеши, - он останавливает мой порыв. - Это очень трудное условие.
- Я сдержу слово, Карел, - решительно обещаю я.
Он испытующе смотрит на меня, долго, пристально, изучая и запоминая:
- Хорошо. Тогда неси что-нибудь промочить горло, - он ловко подхватывает со стола кувшин, выливает в себя остатки и протягивает его мне, - рассказ длинный будет. Не бойся, никого ты сейчас не разбудишь, даже если позовешь сюда циркачей с дудками. Твоя хозяйка и ее храпун мертвецки пьяны. Трезвые так не храпят никогда.
- Да? - мне не верится, что по звуку можно определить степень опьянения человека, но наплевав на предосторожности и манеры, я иду, бегу вниз, в погребок, за еще одним кувшинчиком.
Я спешу, потому что почти уверен, что когда вернусь, то не застану ночного гостя - очень уж грустны были его глаза, когда он ставил передо мной свои условия. Но Карел оказывается благородным и последовательным.
- Принес? Тогда слушай, - говорит он.
История о том, как плохие Анку пришли в мир добрых людей.
- Когда тебе будут говорить, что появились Остроухие двести лет назад - не верь! Случилось это гораздо раньше. Это не они, а мы, люди, пришли на их землю. Их было очень мало в здешних краях. Да вообще повсюду. И очень долго они были добрыми и гостеприимными хозяевами. Таким, каким бывает хозяин овечьего стада - долгие месяцы ухаживает за своими овцами чтобы однажды взять и зарезать!
- И сожрать…
- И сожрать. В общем, в старой Хронике, которую нашел мой прадед в родовом склепе, Остроухие назывались не Анку. Первое имя, под которым их узнали люди, было их собственное название - Туату. И каждый их род, клан, семья назывался Сид. Что стало поначалу вторым именем диковинного народа. В каждом Сиде насчитывалось от трех до пяти Туату, и было этих Сидов во всем нашем королевстве не больше полудюжины. Каждый Сид имел свое собственное имя - Баанва-Сид, Кайз-Сид, Динт-Сид. Были и другие. Не знаю, чем они отличались - о том в хронике не было ни единого слова. Но видимо, чем-то отличались. Они никогда не задерживались подолгу на одном месте, сменяя свои жилища в холмах и горах каждый год, обычно через седьмицу после осеннего равноденствия. В Хронике не говорилось - был ли у них король или какой-нибудь старейшина. Туату предпочитали не пересекаться с другими Сидами, но как-то умудрялись согласовывать свои ежегодные перемещения, не навещая друг друга и не ставя в известность соседние кланы. Там было еще много подробностей, я расскажу главное: народ Сидов, дружелюбный, светлый, бесконечно мудрый; их прикосновение вызывает у человека священный трепет и паралич; их стрелы бьют без промаха и сразу до смерти, даже если поразят руку или ногу; их речи всегда сладки и правдивы; лицезревший Сида становится почти святым. Они живут вечно, и никто никогда не видел ни одного мертвого Туату. Они жили в своих холмах и в горах, их дороги редко пересекались с людскими, но если когда-то такое все же происходило, то разговоров об этом счастливом событии хватало любой деревне не на один год. Им поклонялись, их любили больше чем Святых Духов.
- Разве такое возможно?
- А как еще возможно относиться к тем, кто творит волшбу, не прибегая ни к заклинаниям, ни к порошкам, ни к знакам? Людям казалось - пожелай кто-то из Туату что угодно и тотчас же его желание исполнится! Но слушай дальше. Люди жили рядом с Сидами Туату многие сотни лет и все было тихо и спокойно. Ходили неясные слухи о том, что иногда пропадают молодые мужчины, увлеченные красотой Туату, уходят в холмы и не возвращаются. Но случаи такие были редки и принимались большинством за страшные сказки. Да и мало ли людей пропадает без всяких причин, по своей собственной дурости? Но вот две сотни лет назад все вдруг изменилось! Будто по единому приказу все Сиды вышли к людям, тут-то и началась кровавая бойня!
- Ну, это я знаю! Несколько лет смуты, Анку всех смутьянов загрызли, на престол взошла новая династия, сумевшая договориться с Сидами, и с тех пор они живут вместе с нами.
- Знаешь, да не все! Оказалось, что Туату все-таки смертны! Их можно убить! Только мертвых Туату все равно не бывает, ибо в мгновение смерти их тело сгорает бесследно в лучах солнца. А ночью они бессмертны совсем. Только совсем древние Туату уходят куда-то глубоко в землю.
- И как их можно убить?
- Это самая главная тайна, которую они хранят сильнее, чем собственные головы! Хочешь ли ты о ней знать? Если они прознают о том, то не спасет тебя ни твое положение единственного в роду, ни твои деньги, ни твоя молодость ничто не спасет тебя. Ты не сможешь жить спокойно с этой тайной и рано или поздно ты пожелаешь проверить мои слова. Это обязательно случится. И тогда Анку не оставят тебя в покое, даже если ты решишь спрятаться от них на морском дне - потому что и дна морского достичь для них невеликая трудность.
- Говори уже, Карел!
- Ну смотри, я тебя не заставлял вытягивать из меня это знание. Убить Анку можно только серебром…
- Запретный металл, из которого раньше монеты делали?
- Точно. Потому и запретный, что только он опасен Сидам. А ты откуда знаешь?
- Дед рассказывал, а ему прадед, что раньше, до оловянных монет, в ходу были еще и серебряные!
- Были. Давно когда-то. Но все серебро после победы Анку было изъято, рудники закрыты, а из памяти человеческой старательно вымарывались любые упоминания об этом металле. Спроси сейчас у любого о серебре и он только недоуменно пожмет плечами.
- Скажи мне, Карел, а они всегда жрали нас, людей?
- Теперь я думаю, что всегда. Только прежде они умели сохранять это в тайне. И действовали скрытно, не подставляясь лишним глазам.
- И никто-никто об этом не знал? Зачем же они вдруг нарушили свою размеренную жизнь? И почему всего лишь три десятка Анку смогли победить целое королевство? Ведь о том, что они смертны к тому времени люди уже узнали?