- Я - не Магомед, не Иса, не Муса, мир праху благочестивых. Не верь глупцам, сеющим пустоту и разносящим слухи. Мне ни к чему присваивать чужое звание, сколь бы лестно оно ни звучало.
- Но ведь правда, что ты предсказал Баязиду победу при Никополисе?
- Я хорошо знаю западных варваров. Они храбры, но тщеславны. Каждый из них в бою рвется вперед, а следовательно, никого не заставишь прикрывать спину собрата по оружию. Ибо второму не достанется ни славы, ни добычи. Под Никополисом собралось большое войско, но каждый из отрядов шел под своими знаменами. В часы мира эти воины не верили друг другу, в бою же мешали. Лишь гнев Аллаха мог помешать Баязиду сокрушить неверных. Я же вопрошал просветленного учителя моего Абу-Хамида, вознесенного к престолу Господнему, и он поведал мне, что Аллах благоволит к Баязиду.
- Но ведь ты предрек ему и разгром при Анкаре.
- Разве это сложно было сделать?
Хасан кинул взгляд на помрачневшего султана:
- Он рвался в бой не менее, чем до того храбрецы из полчищ христианских варваров. Оттого и бросил выгодную позицию и поспешил навстречу тебе. Вернее, Баязид думал, что спешит навстречу. Всякому, кто со вниманием и усердием следил за твоими победами, Великий амир, ясно, что ты не стал бы медлить, дожидаясь врага, а уж тем паче отступать. Это значило лишь одно: ты пошел иным путем, более длинным, но зато изобилующим пастбищами и источниками воды. Баязид, спеша вкусить плоды великой победы, повел войско короткой дорогой, страдая от голода, жажды и жары. И жестоко обманулся в своих надеждах, так и не обнаружив тебя. Вернее, обнаружив, но у себя за спиной. На той самой оставленной им позиции.
Галаади на мгновение замолчал.
- К тому же я говорил ему, что сербы ненадежны, и оставят султана, едва появится возможность. Но это тоже не было откровением свыше. Можно ли полагаться на тех, чьи отцы и братья были убиты твоими руками?
- Что ж, это верно, - кивнул Тамерлан. - Похоже, ты хорошо разбираешься в военном деле.
Хасан со вздохом покачал головой.
- Разве то, о чем я сейчас говорил, имеет отношение к военному делу? Люди остаются людьми, надет ли на них железный панцирь или ветхое рубище. Я не пекусь о мирских знаниях, ибо передо мной океан истины, заключенный в сердце каждого правоверного, а познавая свою душу, познаешь и своего Господа.
- Ты говоришь мудро, Хасан Аль Саббах, прозванный Галаади, и все же ты лжешь! Разве Баязид не послал янычаров, чтобы они привели тебя?
- Послал, Великий амир.
- Но ты отказался идти.
- И вновь каждое твое слово истинно. Я был погружен в благочестивые размышления о сказанном в "Заповеди пророка": "Говорить людям по степени их разумения".
- Тогда они попытались силой привести тебя.
- И снова верно. Увы, так и было. Они набросились на меня, как гиены на смиренного агнца.
- Но ты избил их и обезоружил.
- Не я избил, но мой посох. Я же увещевал их кроткими словами, умоляя оставить меня и не чинить насилия. Но ведь если заповедано говорить людям по степени их разумения, то палка оказалась ближе к разумению янычар, нежели человеческая речь.
- И все-таки ты пришел сюда, - не скрывая интереса, усмехнулся Железный Хромец.
- Я надеялся отыскать здесь тех, чье разумение не нуждается в палке, и, что отрадно, не ошибся.
- Но где ты выучился так ловко владеть посохом?
- Я много странствовал, Великий амир, - уклончиво ответил Галаади.
- Это понятно и без слов. А откуда ты родом?
- Из Галаада в Трансиордании.
- Стало быть, ты принадлежишь к роду Халила, как и пророк Магомед, мир праху его.
Тамерлан задумался на мгновение.
- А что ты скажешь, Хасан Галаади, если я предложу тебе следовать с моим войском?
- Я откажусь, Великий амир.
- Почему?
- Я не желаю следовать с войском, как и путешествовать со стадом мулов, ибо не воин и не мул.
Тамерлан рассмеялся, что в последние годы случалось с ним редко.
- А если я предложу тебе сопровождать меня?
- Я сочту это предложение разумным, Великий амир. Трудно отыскать еще одного столь необычного человека, длань которого, возможно, служит Аллаху для воплощения замыслов его.
Повелитель Счастливых Созвездий хлопнул в ладоши, и в покрытую верблюжьими шкурами палатку вошел, почти вкатился обряженный в парчу евнух. Тамерлан едва бросил на него взгляд и сделал неопределенный жест рукой, вполне достаточный для ревностного служителя. Спустя мгновение на расстеленном перед троном ковре появился низкий лакированный столик, на котором беспорядочно, но густо были водружены ароматные яства и чаши, полные кумыса.
- Ты разделишь с нами трапезу, Галаади?
- Я был счастлив разделить с тобой беседу, Великий амир. Подобная же трапеза не подобает дервишу.
- Что ж… - опечаленно вздохнул Тамерлан. - Тогда ступай. Но впредь, когда я призову тебя, не избивай моих людей.
- Не присылай мне воинов с оружием. Присылай верных тебе с добрым словом.
- Да будет так, - улыбнулся Повелитель Востока.
Дервиш поклонился и направился к выходу, спиной чувствуя недобрый взгляд единственного глаза Баязида. У самого полога шатра суфий еще раз остановился, касаясь перстами лба и груди и складывая руки перед собой. В тот миг, когда он притронулся к священному амулету, висящему под грубой шерстяной накидкой, в голове моментально активизировалась закрытая связь.
- Джокеры, Вагант, я - Дервиш. Приветствую вас в сопределе. Вербовочный подход, кажется, прошел успешно. Хотя с Тамерланом, как вы понимаете, ни о чем нельзя говорить наверняка.
- А вот Штирлиц знал наверняка. Хотя Наверняк об этом не догадывался.
- Сережа, погоди, - вмешался Джокер I, - как там обстановка?
- Как водится. - Хасан поднял глаза.
Примерно в миле от лагеря столбом поднимался к небу черный дым. В его клубах смутно просматривались некогда песочно-желтоватые городские стены. Неподалеку от разрушенной крепости, едва заметные с холма, суетились люди. Они убегали, возвращались, что-то высыпали из корзин на землю. Куча становилась все выше и выше, а люди сноровисто, явно не впервые, продолжали делать свое дело.
- Это головы жителей города, - пояснил Хасан.
- Да уж догадались, шо не урожай бахчевых, - с неожиданной досадой откликнулся Лис.
- М-да… - вздохнул Мишель Дюнуар. - Жаль, что я не могу показать эту картинку своим подопечным.
Часовой у двери в залу чуть замешкался, и в тот же миг тяжелая рука легла ему на плечо и отодвинула в сторону. Отодвинула с такой легкостью, как будто на страже стоял не видавший виды старый вояка двухсот фунтов весу, а соломенный манекен, по которому татарские юнцы-огланы пускают стрелы с несущихся вскачь коней. Стражник хотел было возмутиться подобной бесцеремонностью, но вовремя спохватился. Стоявший перед ним воин был на полторы головы выше и на треть шире в плечах. К тому же гостя сопровождал княжий тиун, а стало быть незнакомец, хоть и казался странным в своем нелепом яркоцветном одеянии, имел право явиться пред очи повелителя.
Князь Витовт пировал. Охота была изобильна, и чистые реки всякий день одаривали наместника великого княжества Литовского щедрым уловом. За столами, расставленными покоем, разухабисто предаваясь хмельному разгулу, сидели, а порой и возлежали бояре, витязи и гости, прибывшие ко двору из дальних земель. Во главе стола, привлекая всеобщие взоры, располагались Витовт с супругой и приглашенный на празднество, приласканный князем скиталец, изгнанный Тимуром, недавний хан Золотой Орды, Тохтамыш. Увидев вошедшего, князь остановил жестом очередную здравицу и спросил, возвращая поднятый кубок на столешницу:
- Тиун сказал, что ты - ритер высокого рода и прибыл сюда издалека по неотложному и чрезвычайно важному делу.
- Он сказал правду, - громыхнул рыцарь.
- Как звать тебя? Откуда ты родом и какая нужда привела тебя ко мне?
- Мишель Дюнуар, барон де Катенвиль из Катенвиля на Луаре.
- Стало быть, ты - франк?
- Франк. Но прибыл сюда из другой земли и по велению монарха куда более могущественного и мудрого, нежели безумный Карл.
- Вот как? Кто же послал тебя?
- Я прибыл из далеких, скрытых горами и безводными пустынями владений пресвитера Иоанна - императора Востока.
Князь Витовт приподнялся от неожиданности. Ему, как и любому властителю Европы, было хорошо известно, что где-то там, едва ли не у самой границы восхода, расположено огромное сильное царство, в котором некогда проповедовал апостол Фома, брат Спасителя, и в котором нынче правит таинственный мудрый правитель пресвитер Иоанн. Шептались, что ему известен секрет бессмертия, что слуги его могут летать по воздуху, что войско его бесчисленно и богатства несметны.
Не каждый день ко двору прибывают такие гости! Витовт перевел взгляд на Тохтамыша. Тот безмолвствовал. Он также слышал замечательные рассказы о неведомом царстве где-то за полноводным Индом. Но никто из его аскеров и беков не мог рассказать о нем ничего путного, кроме известных всем легенд.
- Предупрежу твой вопрос, князь, - резко, с напором продолжил Дюнуар. - Ты, верно, желаешь узнать, как я, франк, оказался при дворе Императора Востока?