- Батюшка твой как глава рода держит земли наших предков, остальные родственники разведены по иным концам.
- Извини, - покаялся Норманн, - все недосуг посидеть и по-человечески поговорить с Федором Даниловичем.
- Да ладно уж, все понимают, насколько тебе трудно, не каждому по силам поднять княжение с пустой земли.
- Кто из посадников управляет Пермскими землями?
Михаил Симеонович немного помялся, затем ответил:
- То уже стародавние волостные края Новгорода, ими управляют выборные посадники. Сейчас Пермь-Вычегодская волость под боярином Никитой Брязгой.
- Меня крепости и города интересуют. Найди для меня знающего человека, - попросил Норманн.
- На Чердынской дороге стоит крепость Чердынь, боярин Анфил Никитин у своей солеварни поставил Анфиловский городок, а Калинковы заложили другой на реке Боровая. Сейчас общество строит Андреевский городок, - улыбнулся постельничий.
- Каменный уголь для меня ломать? - догадался Норманн.
- Только между нами, - Михаил Симеонович заговорщицки подмигнул, - вече согласно передать тебе Пермь-Вычегодскую волость.
- Для Новгорода не велика потеря, а мне головная боль.
- С чего ты так решил? - недоуменно спросил постельничий.
- Купцы скупают мех, а мне содержать дружину да еще охранять эту Чердынскую дорогу, что проходит через Урал в Югорскую волость! - раздраженно ответил Норманн.
Михаил Симеонович с минуту озадаченно смотрел на правителя Карельских земель, затем принялся объяснять суть предстоящей сделки. Начал с цифр собираемой с аборигенов дани, которая оказалась более чем внушительной. С Пермь-Вычегодской волости ежегодно привозили по семь тысяч куньих, песцовых и норковых шкурок. Владельцы солеварен расплачивались серебром непосредственно в Новгороде. Деньги очень большие, вече никогда не отдало бы богатый край в чужие руки, да и купцы нашли подсказанную Норманном соль с медью. Главной головной болью обещали стать прииски. На золото слетятся не только башкиры с волжскими булгарами, впереди всех заявится московский князь. Достаточно перекрыть Москву-реку с Клязьмой, и новгородцам ничего не останется, как "добровольно" отдать богатые земли.
Решение малого веча оказалось более чем прагматичным. Норманн изначально прилюдно заявил, что не собирается принимать участия ни в золотом, ни в медном бизнесе. Отдавая волость под руку карельского князя, промышленники оставляли за собой прииски с рудниками. А вот московский князь загреб бы все под себя, в этом никто не сомневался. Был в предстоящей сделке еще один скрытый подвох. Новгородские умники не могли не рассчитывать на расширение границ "родственного княжества" от Волги в сторону Камы. Традиционный путь через реки Вычегда и Сухона хорош для торговли с местными охотниками, а большой поток меди с солью удобнее перевозить по глубоководным рекам и обжитым краям. И если сам князь до этого не додумается, его обязательно подтолкнут к подобной мысли. Если честно, Норманна не интересовал политико-экономический пасьянс новгородских бояр, он ждал открытия портала. Тем не менее нельзя было не помочь в скорейшем освоении богатейших мест. Петербургский Горный институт создали по ходатайству башкирского рудопромышленника Исмаила Тасимова, и содержался он на его деньги. Почему бы сейчас не сделать первого шага?
- Вот что, - как бы раздумывая, заговорил Норманн, - я поговорю с Максимом, он знает рудное дело и возьмется за обучение отроков.
Михаил Симеонович нисколько не удивился столь широким познаниям Максима, оно и верно, сейчас на дворе стояли времена людей универсально образованных, среди них был и Леонардо да Винчи.
- В Новгороде хватает своих рудознатцев, но за заботу спасибо, обязательно отпишу малому вече, - степенно ответил постельничий.
- Касаемо похода в африканские земли, - продолжил Норманн, - купцы могут взять в аренду трофейные самбуки.
- Спасибо тебе, Андрей Федорович! - Михаил Симеонович низко поклонился. - От всего купечества спасибо!
- Корабелов не дам, сам знаешь, их не хватает.
В Новгороде давно уже отработали такие финансовые вопросы, как кредитование, аренда или передача товаров на реализацию. Однако, читая договор аренды, он увидел параграф страхового возмещения убытков от порчи или гибели и сначала не поверил своим глазам.
- С каких это пор в Новгороде принято страхование имущества? - спросил князь с искренним изумлением.
- Не знаю, - пожал плечами постельничий, - правила возмещения ущерба прописаны еще в "Русской правде".
Норманн невольно потер виски - невероятно, но до появления знаменитого лондонского Ллойда без малого четыреста лет! А тут в ответ безразличное: "Не знаю!" Вот тебе и Русь с дикими нравами!
- Кто в Новгороде занимается страхованием? - заинтересованно спросил князь.
- Можешь обратиться в Торговую палату или Товарищество взаимного страхования. Цены везде одинаковы, за ког или морскую ладью вносишь три гривны серебром.
Вот так-то, наши предки узаконили и упорядочили имущественные и товарно-денежные взаимоотношения в запредельном для понимания современного человека одиннадцатом веке. Норманн прикрыл глаза, его впечатления о новгородской и европейской жизни никак не состыковывались даже со школьной программой. И татаро-монгольское иго по жизни оказалось обычным наймом дешевых вооруженных отрядов. И борьба "за соединение земель русских" выглядела незатейливой агрессией с желанием расширить собственные владения. В то же время произошло очень много непонятных событий. Взять, к примеру, литовцев, которые безбоязненно воевали со степняками и одновременно наскакивали на тевтонцев. В чем причина таких действий? Это была попытка Гедимина прорваться к Балтийскому морю? Зачем? В четырнадцатом веке порты располагались даже не в устьях рек, а в сотнях километров от моря. Взять Новгород, Париж, Любек, Гент или Гамбург - от этих городов до моря несколько дней пути. Экспансия Литвы, а затем объединенного польско-литовского государства на юг вполне понятна. Кто не желал взять под контроль Азов? Богатый торгово-перевалочный центр мог озолотить любое государство, не зря Петр I начал войну именно с Азова.
Вспомнились прошлогодний поход по Волге и отправленные в Китай монахи-доминиканцы. Интересно, год назад в Медвежьем замке появился беглый китаец, а Норманн ни разу не поинтересовался его судьбой. Вроде жив, иначе доложили бы. Тут еще китайская делегация дожидалась аудиенции, сам пригласил наведаться, а теперь и не вспоминал о гостях. Он прервал затянувшееся молчание и обратился к постельничему:
- Михаил Симеонович, что тебе сказали китайские гости? Зачем они сюда приехали?
- Говорили долго, да ничего конкретного не сказали, - недовольно ответил тот, - князя ждут, а нам улыбаются да низко кланяются.
- В разговоре Максим был переводчиком? - поинтересовался Норманн.
- Да нет, грека с собой привезли, быстро балаболит, а самого и не видно, словно в другой комнате спрятался.
- Сам-то что думаешь? Что им здесь надо?
- Тут и думать нечего, они каждый второй год в Новгород приезжают, просятся Китайский торг открыть.
- Почему нет? - легкомысленно прокомментировал Норманн. - Больше торговцев, больше денег в городскую казну.
- Андрей Федорович! Окстись! И думать не думай! - встревоженно воскликнул постельничий. - На этом большие деньги потеряешь!
- Какие еще деньги?
- Да свои кровные! Сам прекрасно знаешь разницу цен между Сарай-Берке и Новгородом!
- Что-то я не уловлю твою мысль, - растерянно ответил Норманн.
- Сейчас мы в низовье покупаем товары, а сами или здесь продаем, или дальше везем. Как запустим китайцев, так нам и крышка, они сами привезут свои шелка с чаем и фарфором, а мы слезами утремся.
- Уверен? Вон персы здесь торгуют и другим не мешают, - возразил Норманн.
- Не сравнивай! - От волнения Михаил Симеонович даже прикрикнул. - Те каждый сам по себе, привезут товар, продадут и возвращаются обратно.
- Все равно не понимаю и не вижу разницы между китайскими и персидскими купцами.
- Да сказано тебе, персы сами по себе, а китайцы объединены в торговые корпорации.
- Ну и что? Новгород не запрещает торговать купцам Ганзы или Готланда, почему китайцы вдруг оказались под запретом? - продолжал допытываться Норманн.
- Нашел с кем сравнивать! - воскликнул постельничий. - Готланд с Ганзой к нам везут серебро с золотом!
- Понял, - усмехнулся Норманн. - Новгородское купечество опасается конкуренции со стороны китайцев.
- Да пойми ты, никакой конкуренции не будет! И товаров китайских у наших купцов не будет! - не на шутку разволновался Михаил Симеонович.
- Ой ли? Что-то не верится, китайцы не способны на столь организованную торговлю.
- Лучше московских купцов спроси! - огрызнулся постельничий. - Даниил Александрович, сын Александра Невского и отец Ивана Калиты, запустил китайцев на свой торг.
- И в чем беда? - ехидно поинтересовался князь. - Москвичам в Сарай-Берке ничего не продают или индийские шелка хуже?
- Ничего ты, Андрей Федорович, в торговле не понимаешь, - тяжело вздохнул постельничий и перекрестился. - Сам-то небось норовишь товар купить у поставщика, а не у перекупщика.
- Московские купцы могли бы и цену скинуть, они у себя дома, расходы на торг ниже.
- Китайцы и без этого цены держат высокие. На московских пальцем указывают, шепотком винят в продаже подложного товара.
- Какой там может быть подлог? - удивился Норманн. - Шелк - он и есть шелк.
- Не скажи, Андрей Федорович, не скажи, - снова тяжело вздохнул Михаил Симеонович. - Не каждый шелк от рамни отличит.
- Что еще за рамни? Никогда не слышал о подобной ткани.