- Если кого из нас и призывать, то это Николая Филипповича, - поспешно гася конфликт, вмешался пухлый юноша с похожей на мочалку бородкой, вряд ли украшавшей округлый подбородок. - Он у нас самый воинственный, и пистолет в столе держит, и вообще с опытом…
- Все-то вы знаете, - с улыбкой проворчал Степанов, и, повернувшись к Олегу, пояснил. - Как-никак Пажеский корпус, Николаевское кавалерийское училище за спиной, и два года на фронте, еще на первой германской.
Честно говоря, на бывшего военного заведующий сектором походил мало.
- Хм, понятно, - сказал Олег, и попытался улыбнуться в ответ, но вышло у него не очень удачно.
- А ты, Борис, язык придержи, - широкоплечему достался сердитый взгляд начальника. - Незаменимых у нас нет, сам понимаешь, ты хоть и герой освоения Севера, и писатель, место твое пустовать не будет.
"Юркевич" - вспомнил Олег фамилию мрачно потупившегося соседа.
Из памяти всплыли строчки когда-то читанной заметки… молодой и талантливый автор, уроженец города Златоуста Уфимской губернии… пишет под псевдонимом "Борис Норд"… его книги "Льды и люди", "Семнадцать миллионов собачьих шагов" пользуются заслуженным успехом у читателей… подающий надежды историк, последователь научной школы…
Странно, что они никогда раньше не сталкивались, хотя бы в ведомстве Эренбурга, в имперской палате культуры. Олегу приходилось там бывать, а уж "молодой и талантливый автор" просто обязан был посещать расположенное у озера Нижний Кабан учреждение!
Разговор за столом свернул на продовольственные карточки, введенные два дня назад "в интересах победы", как было написано в соответствующем указе. Коснулись они не всех продуктов, в основном алкоголя и всяких дорогостоящих вещей вроде икры, шоколада, южных фруктов.
- Это что, я теперь захочу пива выпить, мне с собой в трактир карточку эту брать? - горячился рыжий. - А если у меня карточки кончатся, мне его, что, не продадут, не нальют лишнюю кружечку?
- Указ вроде бы только крепкого касается… - начал было Степанов, но его прервал зазвонивший за шкафами телефон.
- Да? - сказала Лидочка. - Да, он здесь, сию секунду… Николай Филиппович, вас! Приемная директора.
- Прошу простить, - заведующий сектором поднялся, торопливо вытащил салфетку из-за ворота.
Разговор оказался недолгим, через минуту Степанов вернулся, и к удивлению Олега, поманил того пальцем:
- Андрей Евгеньевич вас вызывает к себе, просит прибыть немедля.
- Да, хорошо, - Одинцов встал. - Как думаете, зачем?
- Не могу знать, но полагаю, что хочет познакомиться с новым сотрудником, - Степанов развел руками. - Есть у него такое обыкновение, когда дело касается, если можно так сказать, личностей неординарных, а вы ведь пришли к нам, честно говоря, не совсем обыкновенным образом.
Ну да, точно, не каждый день в "Наследие" переводят статских советников из отдела общей пропаганды.
- Кабинет его знаете, где находится? - поинтересовался Степанов.
Олег кивнул:
- Да.
"Логово" директора "Наследия" располагалось в другом конце здания, так что неровные шаги, сопровождаемые стуком палки, прозвучали сначала на одной лестнице, затем раздались в длинном коридоре, а затем огласили другую лестницу, парадную и роскошную, со ступеньками из мрамора, красным ковром и широкими перилами.
В приемной Олега встретил секретарь, подтянутый и моложавый, хотя вовсе не молодой.
- Вас ждут, проходите, - сказал он, и распахнул тяжелую дверь из красного дерева.
Кабинет Снесарева оказался велик и солиден, под стать хозяину - панели из светлого дерева на стенах, кадка с необычным растением в углу: фиолетовые листья, светлая кора, явно что-то экзотическое, стол, достойный большого чиновника, и неизбежный портрет главы государства на стене.
Огневский смотрел, как всегда, пристально, с напором, и казалось, что ноздри его раздуваются от ярости, что сейчас он раскроет рот и раздастся знакомый всей стране голос.
- Олег Николаевич, заходите, - Снесарев кивнул, на губах его появилась мягкая улыбка. - Присаживайтесь. Надеялся, что наша встреча состоится несколько раньше, но сами знаете, непредвиденные обстоятельства.
Еще бы, в связи с тем взрывом у директора наверняка прибавилось дел, и ведь уже сегодня проходная выглядит так, словно ничего и не было пять дней назад, разве что вахтер сидит другой. В связи с этим вышла задержка с оформлением - приказ о зачислении Олега оказался подписан только вчера, а первый рабочий день начался сегодня.
- Я понимаю, ваше превосходительство, - он сел, палку прислонил к столу.
Снесарев, в отличие от заведующего специальным сектором, выглядел тем, кем был - военный географ, объехавший половину Азии, дослужившийся до генерала, профессор и автор множества научных работ, владеющий четырнадцатью языками; волосы и усы седые, но взгляд острый, и не скажешь, что три года назад отметил семьдесят.
Именно тогда Олегу на глаза попалась газетная статья, посвященная юбиляру и набитая всякими фактами о нем.
- Не сомневаюсь, что понимаете, - Снесарев огладил усы, и заговорил неспешно, взвешивая каждое слово. - Такие люди, как вы, нам очень нужны, и большая удача, что вы оказались в стенах нашего института. Вы так наверняка не думаете, даже подозреваете, не сошел ли я с ума, но я уверен, что через год-два измените свое мнение. Да, у вас нет научной подготовки, но зато есть живой, открытый ум и еще опыт, который пригодится нам, когда начнется запланированное расширение "Наследия". Мы пока занимаемся исключительно историей, но это ситуация данного дня, вскоре мы попытаемся охватить все дисциплины, интересные нам с точки зрения евразийского мировоззрения…
На столе аккуратной стопкой лежали книги, старинные толстые тома, и Олег смог прочитать названия и фамилии авторов на некоторых корешках - "Стратегия" Михневич Н. П., "Ведение современных войн и боя" А. Г. Елчанинов, "Основы современного военного искусства" В. А. Черемисов…
Директор "Наследия" продолжал активно работать не только как администратор.
- Должны будем готовить обоснования для всех идей, предложенных партией и правительством, неважно, связаны ли они с социологией, экономикой или даже естествознанием, - продолжал Снесарев, внимательно глядя на собеседника. - Кроме того, не стоит рассматривать наш институт только как исследовательское учреждение, мы еще и политическая организация, ведь в наше время любая наука, начиная с физики и математики, является политической. Несомненно, не помешало бы усилить наше влияние на крупнейшие университеты, пока оно прискорбно мало…
"Планы у него наполеоновские, наличие в министерстве отдела высшего образования его не смущает, - подумал Олег. - Но зачем он мне все это говорит? Неужели это он попросил Паука перевести меня сюда, для начала - на скромную должность в специальном секторе, а как оклемаюсь - на пост повыше?"
Нет, маловероятно, скорее подозревает во мне соглядатая Штилера, и спешит расписаться в благонадежности.
Интересно, насколько искренне отставной генерал принял идеологию Вечной Империи? Учитывая геополитические воззрения Снесарева, он мог быть идейным сторонником ПНР, но мог работать на режим и из шкурных, карьерных соображений.
Или, скорее всего, все просто началось с жажды реванша, желания сбросить ярмо позорного мира, вернуть величие стране, растоптанной и униженной в шестнадцатом году. Многие в конце двадцатых поддержали ПНР и Огневского только потому, что тот обещал, просто орал о том, что Россия вновь будет могучей, а подписанные в Амстердаме бумаги окажутся разорваны и выкинуты на свалку истории…
Может быть, поверил этим речам и Снесарев.
Поверил, пошел за евразийцами, и вот, высоко взлетел…
Не молод, конечно, директор "Наследия", но опытен и силен, Артюхину, начальнику отдела высшего образования, стоило бы насторожиться. Не успеет моргнуть и глазом, как окажется без полномочий, без бюджета и сотрудников, короче говоря, без власти, главой фиктивного подразделения.
Такое в подковерной бюрократической борьбе, что царит в Вечной Империи, происходило не раз.
- Далеко не все еще понимают, что освободив свое мышление и мироощущение от давящих его западных шор, мы должны внутри себя, в сокровищнице национальной русской духовной стихии, черпать элементы для укрепления и развития мировоззрения, и в этом же духе воспитывать нашу молодежь…
Прямо под портретом вождя на стене висела карта Евразии - границы государств на ней соответствовали, насколько мог судить Олег, тридцать шестому году, окончанию прошлой войны. Северный Китай до Хуанхэ и окрестности Проливов еще не являются территорией империи, но Иран, Галиция и Маньчжурия заштрихованы так же, как окрестности Москвы или Новониколаевска.
- Стоит также рассматривать и внешнеполитические аспекты нашей деятельности, - Снесарев, похоже, увлекся, даже не заметил, что собеседник слушает его не очень внимательно. - Наука братских народов, присоединившихся к евразийской идее, нуждается в направляющем воздействии, так что филиалы "Наследия" скоро появятся в Пекине и Белграде, в Софии и Стамбуле…
При упоминании столицы Турции Олег вздрогнул, ощутил нарастающее раздражение - сколько можно, он давно вышел из студенческого возраста, и вовсе не желает выслушивать такие вот длинные лекции.
Или директор "Наследия" пытается "перевербовать" нового сотрудника, обрабатывает, хочет обратить в свою веру?