- Где-то я уже слышал эти слова? – покрутил головой капитан, и вздохнул. – Кажется, ничего не меняется под луною.
Быстрым движением он поднял на ноги вопящее тело предателя.
– Жить, говоришь, хочешь?! Значит так, сучонок! Ты награждаешься почётным званием предателя-юниора и в придачу – государственной премией в виде восьми граммов свинца с занесением её в черепную коробку. Сержант, выдай этому кадру его награду!
Сержант Тамбиев быстрым движением сунул полицаю ствол автомата под челюсть, и нажал на спуск. Крики о пощаде стихли.
Тем временем БМП взвода въехали во двор. Капитан Рагуленко обвёл взглядом собравшихся во дворе рабочих электростанции.
– Значит так, товарищи… Пункт первый – поздравляю вас с освобождением от оккупантов и с восстановлением советской власти. Пункт второй – организация отряда рабочей самообороны. Мы тут с бойцами немного намусорили. На территории вашего предприятия и в окрестностях валяется некоторое количество румынского и немецкого стрелкового оружия. Прошу собрать всё это стреляющее железо, среди которого имеются даже два пулемёта, и самостоятельно охранять электростанцию до полного восстановления советской власти. На этом торжественный митинг разрешите считать закрытым.
- Что, вот так просто взяли и освободили? – спросил высокий худой техник средних лет.
- Да, просто освободили! Нас, понимаете ли, сложно освобождать не научили, – усмехнулся капитан. – Может ты, приятель, знаешь, как это – сложно освободить?
Двор грохнул дружным смехом.
– Так что, товарищи, разбирайте оружие и занимайте посты. У вас своя работа, у нас своя. По городу ещё не убитые немцы с румынами бегают, да предатели всякие. Да ещё жить хотят. А это совсем неправильно... Товарищи командиры и сержанты, собираемся у моей машины, маленький разбор полётов.
И в этот момент за забором послышался крик:
– Стой, кто идёт?
5 января 1942 года. 03:35. Евпатория. Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Пётр Борисов.
Я подошёл к подрагивающей и тихо урчащей командирской машине. Кто бы знал, как на неё забираться? Но – была не была! Глянул, как ловко запрыгивают на броню "пятнистые" осназовцы, поставил ногу на гусеницу, уцепился за протянутую руку в странной кожаной перчатке с обрезанными пальцами, и... Вот я уже наверху, грею свою задницу на тёплой крышке моторного отсека. А приятно, чёрт побери, особенно в такую холодную ночь.
Рядом устраиваются бойцы осназа. Оказывается, они только кажутся такими широкоплечими, потому что на них надето что-то вроде противопульной кирасы и очень любопытные жилеты, без рукавов, со множеством карманов, набитых всякой всячиной. Но в основном они нагрузились боеприпасами. Это какой же умный человек придумал такую удобную вещь? Ведь в подсумках на ремне много всякого не утащишь, а тут считай, втрое-вчетверо носимый боекомплект увеличить можно. За такую выдумку и Сталинской премии не жалко.
Пригрелся я, сидя на теплой броне, и уже начал было кемарить, как слышу звонкий девичий голос:
– Товарищ командир, будьте добры, руку дайте!
Смотрю вниз, и что же вижу! Стоит красавица писаная, щёки румяные, глаза чёрные, каска эта круглая, чуть ли не на нос съезжает. И говорит она мне:
– Да, да, молодой человек, это я вам! Подайте, пожалуйста, руку девушке.
Тут мне краска в лицо бросилась, прижал я к себе свою "светку" левой рукой, чтоб не выронить, а правую подал красавице. Коротко пискнув, она взлетела наверх.
– Андреева Ирина, военный корреспондент, – представилась девушка и протянула мне свою узкую ладошку.
- Пётр Борисов, старший лейтенант, – я торопливо стянул с руки шерстяную варежку, чтобы пожать её руку. – Будем знакомы.
Я уже хотел было спросить, от какой газеты её командировали на фронт, но тут с оглушительным гулом над нами низко пролетел один из винтокрылых аппаратов. В этот момент кинооператор, который снимал своей камерой всё происходящее, опустил свой аппарат, в два прыжка добежал до нашей машины и запрыгнул на броню, усевшись рядом с корреспонденткой. Стало очень тесно, острый локоток Ирины упёрся мне в бок, прямо под ребро. Мотор взревел, машина дёрнулась и мы поехали...
Я огляделся. Кроме меня, на этой машине оказалось ещё восемь моих разведчиков, три корреспондента, и три осназовца. Остальные осназовцы быстрым шагом, иногда переходящим на бег, плавно, как кошки, перемещались вдоль заборов и стен домов. Я попытался вспомнить план города, который нам показывали перед операцией.
Точно, мы двигались к улице Революции, на соединение с главными силами десанта. Проехали мы так не больше двух кварталов, как нас обстреляла группа румын на перекрёстке. Кажется, со Школьной улицы. Мы все моментально спрыгнули с брони, укрывшись от огня за бортом машины. Я уже собрался было открыть огонь из своей "светки" в сторону врага, но не успел. Наш танк моментально развернул свою башню, и... То что я считал длинным накатником, оказалось скорострельной автоматической пушкой. Пульсирующее оранжевое пламя на срезе ствола, бьющий в уши грохот. На моих глазах очередь из осколочных снарядов буквально вымела румынское пехотное отделение из подворотни, где они укрывались. Группа осназовцев перебежками, прикрывая друг друга, вдоль стен бросилась в сторону румын. В наступившей тишине прозвучало несколько одиночных выстрелов.
Тем временем я заметил, как метрах в двухстах от нас на следующий перекрёсток выехал ещё один такой же танк. Стало понятно, что бригада осназа методично, словно железной цепью отжимает фашистов от берега. Они всё делали вроде бы спокойно и не торопясь, но если присмотреться внимательнее, то получалось, что всё делалось быстро. Просто эти люди не суетились, так как каждый из них знал, что ему делать в данную минуту.
Внезапно стрельба в городском квартале впереди нас стала заполошной. Взрывы гранат перемежались с криками "Ура!" и "Полундра!". Капитан Рагуленко, стоявший рядом со мной, как-то странно наклонил голову, как будто к чему-то прислушивался, потом огляделся по сторонам.
– Так, товарищи, командиров ко мне, и сержантов тоже! – отдал он команду.
Через пару минут все командиры, включая и командира нашего отряда, собрались у головной машины.
- Значит так, товарищи, обстановка следующая. Впереди, на углу проспекта Ленина и улицы Дмитрия Ульянова, в капитальном доме закрепилось до взвода румын, а может даже и больше, кто их сейчас сосчитает. Наши уже несколько раз атаковали, но пока безрезультатно. Наши несут большие потери. У "Аллигаторов" БК на исходе, так что они пока нам помочь ничем не могут. Задача – выдвинуться к указанному перекрёстку и уничтожить опорный пункт противника. При этом часть второго взвода ударит вдоль проспекта румынам в тыл. Всё понятно?!
Он повернулся к капитану Топчиеву.
– Товарищ капитан, я конечно не могу вам приказывать, у вас своё начальство... Но есть просьба, – наш командир кивнул. – Не могли бы вы послать вперёд своих людей, чтобы некоторые ваши особо гордые орлы не открыли с перепугу по нам стрельбу?
- Конечно можно, – взгляд командира упал на меня. – Борисов, бери свою группу и пулей вперёд. Предупреди там кого надо, что мы идём на подмогу.
Когда я со своими разведчиками добежал до места схватки, там как раз захлебнулась очередная, третья уже по счёту атака. Лейтенант, командовавший штурмовавшей перекрёсток ротой, был тяжело ранен, его замещал старшина первой статьи, очевидно из сверхсрочников. Увидев три моих кубаря, он весь приободрился и подтянулся, очевидно, рассчитывая, что я приму командование и сниму с него этот тяжкий груз.
– Товарищ старший лейтенант... – начал было он свой доклад, но у меня были совсем другие планы, хотя выяснить, что происходит, совсем не помешало бы.
– Представьтесь как положено и доложите обстановку! – одернул я его.
- Временно исполняющий обязанности командира роты старшина первой статьи Иван Антонов. Роте поставлена задача овладеть перекрёстком проспекта Ленина и Дмитрия Ульянова, и двигаться дальше в сторону Нового города. Противник оказывает сильное сопротивление, мы никак не можем взять этот дом. Румыны отбили уже три наших атаки. До половины личного состава роты убито и ранено.
- Атаки временно прекратить, сюда идёт подкрепление, осназ с танками, – ответил ему я.
- С какими такими танками, товарищ старший лейтенант? – не понял старшина, но в это время за нашей спиной раздался шум, лязг гусениц, и позади нас на улицу выползла первая машина. Вряд ли румыны что-то видели, и пулемётный огонь они открыли, скорее всего, больше на шум.
- Нашими танками, товарищ старшина, – мы оба прижались к стене, а над головами у нас засвистели пули, с противным визгом рикошетируя от стен. В ответ сверкнула оранжевая вспышка выстрела и грянул гром. Секунду спустя разрыв снаряда заставил пулемёт замолкнуть. Вслед за первым на перекрёсток выдвинулся второй танк, и они попеременно повели обстрел дома, превращённого во вражеский опорный пункт. Гремели артиллерийские выстрелы, взрывы снарядов проламывали в стенах сквозные дыры, а тем временем осназовцы под прикрытием артиллерийского огня и густых клубов известковой пыли своей плавной рысью, перебежками, не торопясь, приближались к зданию.
- Действительно же танки, наши танки, – старшина присел на корточки, опершись спиной на пыльную стену.