Скрежетнул зубами в бессильной злобе – пустят их на утеху своим, как пить дать. Он и так ждал, что вот-вот, в любой момент раздадутся с палубы крики насилуемых девушек… Но прошёл день, наступила ночь, а всё было тихо. Впрочем, это ни о чём не говорило – могли и рот заткнуть, или, тем паче, языки вырезать… Но сверху доносились лишь редкие команды на слышанном когда то языке, да часовые постоянно оглядывали сбившихся в кучу пленников… Через неделю плавания характер хода громадного корабля изменился: он начал совершать непонятные манёвры, команды отдавались одна за другой. Жаль, ничего не видно…
- Кажется, прибываем…
- Верно говоришь, Хикки. Передай всем, пусть готовятся к самому худшему…
…Толчок, пронзительный взвизг трущегося корпуса… Люк наверху открылся, вниз спустили корабельную лестницу – две верёвки, между которыми крепились деревянные ступеньки. Часовой махнул рукой, мол, выбирайтесь. Да и колодки позволяют забраться по такой вот штуке… Вылезали по одному, и тут же каждого пленника пристёгивали к длинной общей цепи. Прочной и увесистой, окружённой плотным строем воинов с тем же непонятным оружием. Дождавшись, пока извлекут на свет последнего из пленных и пристегнут его к общей цепи, повели к сходне… Свен охнул – огромный, просто великанский город раскинулся в не менее громадной бухте, полной кораблей всех размеров и видов. Каменные причалы, уходящие едва ли не на милю в воду гавани, белые дома в несколько этажей, тоже то ли из камня, то ли из глины… И невообразимое множество людей в самых разных одеждах повсюду. Странное дело - их вели по причалу, а никто из встреченных не обращал на пленников ни малейшего внимания. А горожане были разные – попадались и люди с такой же кожей, как у самих викингов, только более загорелой. Были и с медной кожей, и с вообще непонятно какой… Свен, невзирая на своё печальное положение во все глаза таращился на невиданное место. Сзади мужчин, под столь же плотной охраной вели женщин. И насколько было понятно, их не тронули. Хотя все они тоже были прикованы к цепи, но более лёгкой, и лишь за одну правую руку наручниками. Сошли на берег, и тут викинг подивился ещё больше – каменные мостовые, множество торговцев невиданными товарами: плоды, ткани, инструменты, всякие мелочи… Неторопливо прогрохотала мимо запряжённая туром великанская повозка, доверху забитая квадратными тюками серой ткани. Промчался быстро всадник на горячем длинногривом коне, размахивая квадратной сумкой… Теперь на пленников пялились, громко обсуждали. Одеты все были в разные ткани и на разный манер. Хотя попадалась и абсолютно одинаковая одежда. А судя по тому, что было надето на их конвоиров – местный владыка предпочитал одевать своих воинов на один манер. Значит, это дружинники… Много женщин. Те – в длинных свободных белых одеждах с узорами. Тоже белокожие и смуглые. У некоторых на головах непонятные уборы, а на поясах висит связка непонятных предметов и небольшой ножичек. Часть дев простоволоса, зато через лоб узкая повязка в два пальца шириной, вышитая мелким бисером. Это смотрят на колонну викингов, смеются, явно перешучиваются между собой. И невыносимая жара. Уже пот ручьём льётся под кожаными штанами и меховой безрукавкой, а кое-кто из одетых в шерстяные платья женщин пошатывается… Сколько им ещё идти неведомо куда? А дорога поднимается в гору, всю застроенную теми же громадными домами… Что там за суета? Почему все остановились? Пришли? Нет… Маленькая Далла упала… Похоже, ей плохо стало… И что теперь? Свен напрягся, но вопреки ожиданию, ничего страшного не произошло. Просто воин, шагающий рядом с ней, наклонился, отстегнул девочку от общей цепи, и, не взирая на поднявшийся плач, подхватил лёгкое тельце на руки и аккуратно положил его на телегу, запряжённую небольшим животным, едущую позади конвоя. Тут же к ней наклонился и захлопотал средних лет человек, одетый в синие с белой полосой одежды. Смочил тряпицу водой из фляги, положил ребёнку на лоб, чуть раздёрнул завязки платья… Викинг напрягся, но синий прикрыл грудь девчушки лёгким покрывалом. Лекарь? Цепь рванула его дальше, но мужчина всё время оглядывался на лежащую на тележке Даллу… Колонна замерла перед высокими двустворчатыми воротами, которые медленно распахнулись, конвоиры потащили пленников внутрь… Это оказалась большая, посыпанная чистым песком арена. Викинг похолодел – он был в молодости в Константинополе, и там на подобной арене устраивали представления гладиаторов… Неужели они… Всех выстроили в центре поля, заставили встать на колени…
…Лёгкие, но уверенные шаги… Свен поднял голову и натолкнулся на спокойный взгляд глаз невиданного цвета, словно у рыси или пардуса… Рослый мужчина, едва ли не на голову выше норга, смотрел на него с лёгкой брезгливостью, но внимательно. Потом махнул рукой, подзывая к себе кого-то из свиты, что-то произнёс. И отрок в сером одеянии чуть запинаясь, спросил:
- Кто вы, и откуда?
Свен рванулся, забыв о том, что прикован:
- Пусть нас развяжут и дадут мне меч! Ты узнаешь, кто мы, грязный дикарь!
Юноша скривился в глумливой усмешке:
- Скорее, это вы дикари. И воняет от тебя, как от…
Произнёс непонятное слово… Гигант выслушал перевод слов Свена, тоже ухмыльнулся, потом отдал распоряжение. Викинг не поверил – его действительно отстегнули от общей цепи, сняли с ног и рук оковы, сунули в руки флягу с водой. Гигант снял с плеч свой алый лёгкий плащ, отстегнул с пояса ножны с длинным прямым мечом, бросил их в викинга, мол, бери. А сам остался безоружным… Свен ухмыльнулся. Значит, так? Сам напросился… Выдернул клинок из ножен и невольно залюбовался – меч был… Воистину, достоин восхищения… Вскинул оружие к солнцу, развёл руки, выкрикнул:
- Один! Да будет со мной твоя милость!..
И рванулся к врагу… Когда он пришёл в себя от льющейся на голову воды, та ужасно болела, а над ним возвышался, весело улыбаясь, гигант. Увидев, что Свен очнулся, что-то бросил переводчику, тот открыл рот:
- Драться не умеешь. Ничего. Научишься.
- Я не буду драться на арене на потеху твоим дикарям!
- На арене? Ха! У нас такое не принято. Жить захочешь – научишься. Князь нынче добр. Посылает вас на Полдень. Станете свой град там ладить. Заодно и щитом будете первым. От неведомых народов.
- Кто вы?
Кое-как прохрипел викинг, и отрок гордо ответил:
- Славы мы.
- Славы? Не слышал…
- Ты их вождь?
Гигант наклонился, заслонив собой бьющее в глаза солнце. Говорил он, в отличие от отрока, куда лучше.
- Вас мало. Всего три сотни. Да и то – молодёжь. Как мы знаем, вы сбежали из-под руки Проклятого Истинными Богами. Но осели в неудачном месте, викинг. Так вот – делить мне с вами нечего. Но и ссориться я не хочу. Что мы можем – ты сам видел. Так что решай – либо идёте на поселение туда, куда я вам велю, либо… Твоих мужчин – в рудники, навечно. А женщин… Найдём, к кому в постель пристроить. Так что выбирай, только недолго.
- А что взамен?
Воин пожал плечами:
- Помогу обустроиться. Выделю еду до первого урожая. Скотину, семена дам. Учителей, что обучат вас языку нашему, да обычаям. Устраивает?
Свен, наконец, смог приподняться на локте, прохрипел:
- Каким Богам молишься?
- Два Бога у нас, викинг. Перун-Громовержец, да сын его, Маниту-Сеятель. Не бойся. Распятому не поклоняемся. И принуждать тебя сменить своих Богов на наших, тоже не потребуем. Принесёшь клятву верности, станешь служить Державе честно, соблюдать обычаи наши, будучи в гостях – не будет тебе ни обид, ни препятствий ни в чём. Слово даю. Князя славов, Ратибора. Сейчас об ответе не тороплю. Подумай. Время есть. До утра завтрашнего. Но сразу тебе скажу – на новых местах легко не будет. Мы там только воевать закончили. И всякой нечисти вокруг много ещё водится. Так что думай, викинг – поставишь заставу, или в рудники кайлом махать пойдёшь. Утром спрошу. А сейчас – не обессудь уж. Выпустить тебя не могу. Не ровен час либо сам заразу принесёшь, либо у нас лихоманку подцепишь. Так что побудь здесь со своими людьми. Накормят вас тут прямо. А вечером и баньку устроят. Договорились?
Выпрямился, махнул рукой своим воинам, те сразу стали снимать оковы с пленников.
- Насчёт девочки своей не волнуйся. Как в себя придёт – так ко всем и доставят. А сейчас ставьте шатры для ночёвки, да прочее имущество получайте…
…Прочего было много. Лёгкие одежды, мужские и женские из невиданной ткани. Обувь. Тоже лёгкая, куда как больше подходящая здешнему климату, чем тёплые сапоги норгов. Принесли и гребешки-чесалки, и прочую ерунду. Женщинам иголки да нитки дали, чтобы подогнали по себе всё. Те сидели кружками, шили. Мужчины ставили большие, на полсотни человек сразу, квадратные шатры. Славы ушли на трибуны, окружавшие арену. В суету не вмешивались, и северяне, косясь на тех, вполголоса переговаривались, решая, что им делать. Впрочем, особого выбора не было. Либо рабство до конца дней, либо свобода, но зато под постоянной угрозой нападения… Как говорится, хрен редьки не слаще… Свен всю ночь просидел в раздумьях, но так ничего и не смог выбрать… Хотя баню славы действительно устроили. Не такую как у них, на Родине, но тоже жаркую и хорошую. А когда викинг смог снять пропотевшую одежду, да улечься на мягкой раме с верёвочной сеткой, прикрытой толстым одеялом, вообще блаженство было. Да только ни сытная еда, ни новая одежда тревоги унять за будущее северян так и не смогли. Поутру вновь явился князь, только был он против вчерашнего куда более хмур. Поздоровался на свой манер, приложив ладонь к сердцу. Предложил присесть на принесённый воинами табурет. Сам напротив устроился. Свен было рот открыл, да тот его жестом остановил:
- Плохо дело, викинг. С девочкой твоей, Даллой. Да и с вами со всеми…
Вздохнул, потом пояснил напрягшемуся норгу: