- А он что?
- Так яж и говорю, Ваше превосходительство. Я разве ж с жалобой? Я понимание имею. Государева служба-с. А он, как бы ни приехал, так рупь дает. Бывает-то часто по казенным делам. Порядок пригляда просит, разе я без понятия… Но строг! Как ни приедет, друзей в черную, а сам и выспросит все и журналы учетные просмотрит. И медку не брезгует отведать…
- А метеорологией сам решил заниматься?
- То Его Светлость упросил. И термометр, и барометр его же. Анемометр по его же чертежам… Добрейшей души человек. Просвещеннейший.
- Его светлость?
- Ах, Ваше превосходительство. Вы у нас человек новый, а князь Николай Алексеевич Костров уж давно изучениями Сибирскими занят. Хоть и сам жалование надворного советника получает, а по пятидесяти копеек с попутными гостями передает.
- Что-то не припомню штатного положения в губернском правлении по метеорологии…
- Что вы, что вы, Ваше превосходительство…
- Что ты право, с этим превосходительством зачастил. Герман Густавович я. В крайнем случае, господин губернатор.
С юмором у парня совсем туго, и шутки он не понял.
- Герман Густавович, Его Светлость при Губернском правлении комиссионером соляной операции служит… И в Русское Географическое общество сообщения отсылает, где и моя лепта малая…
- Похвально, - только и нашелся я что сказать.
Ну, с пресловутым местным бэтменом Караваевым все понятно. Служит себе мужчинка инспектором, а значит, имеет право почтовые станции посещать и документы смотреть. А в журналах все подорожные расписываются. Кто, куда, откуда, зачем. Коли мозги в голове, а не на метр ниже - не сложно понять, кого стоит встретить в пустынном месте, а кого себе дороже. Пригрел чиновничек десяток варнаков, приручил, да и натравливает. А сам в полной безопасности. Даже случись облава - ему-то что? Его только предупредить должны. А он уже и татей своих. На один только вопрос моя паранойя ответ не нашла - Гера-то чем ему помешал? Думаю - ни чем. Как говориться - ничего личного, просто бизнес. Или если по нашенски - заказали меня. Что душегубам-то? Одной загубленной душей больше, одной меньше - все едино. И, либо о-о-очень хорошо заплатил неведомый пока вражина, либо не может господин Караваев, он же Капитолий свет Игнатьевич, этому кому-то отказать. Например, тому, кто от беды бережет. Верхнему "папе". И вот доберусь я таки до губернского стольного града Томска, и раскрою что-то этакое, прямиком к южному берегу моря Лаптевых ведущее. Тут сразу "крыше" и поплохеет. А, значит и самому Робингуду.
Логично было еще узнать - с какой такой радости сотня здоровых мужиков из теплых казарм сорвали новенького губернатора встречать? Яйцы в седлах морозить. Неужто я бы сам не доехал? Мне бы еще "Максим" на крышу, так точно бы доехал…
А вот что казачки бы свершили, если бы нашли мое тело бездыханное на тракте, да троих придурковатых грабителей? При учете, что сотнику строго-настрого приказано было меня в дороге сыскать и в Томск сопроводить? Да порубали бы в капусту! Потом может и подумали бы, что надо было вязать да в острог тащить. Но сначала бы точно порубали. И концы вводу ушли бы безвозвратно. Ну, напали тати на карету. Ну, убили. Не повезло. А чьи людишки, кто кого, о чем попросил? Только Бог ведает. Зачистили хвосты-то.
Только ошибка вышла. Душегубов самих приголубили. Проверить исполнение задания Караваев не успел, а тут и казаки. Наверняка, поторопились приказ исполнить, всю дорогу коней нахлестывали. И самое забавное, что Безсонов мне легко расскажет, от кого инициатива исходила об его февральском вояже.
Дорофеюшка же, со своей башней и князем Костровым меня потряс до глубины души. На его-то доходы только с хлеба на воду перебиваться, а он - в Русское Географическое Общество статьи пишет. И ведь наверняка их, эти его сообщения, благосклонно принимают. Может, и благодарственные письма шлют. Значит, не без таланта парнишка.
- Чем еще могу служить, господин губернатор?
- Матрену пришли. Пусть сотнику на стол накроет. Поди, весь день в седле…
- Не извольте беспокоиться, Ваше превосходительство. Разве ж мы без понятия…
- И еще… Посмотри, как там извозчик мой. Если не спит, приведи его сюда.
Дорофей Палыч клюнул головой в попытке изобразить военный поклон. И даже каблуками попытался щелкнуть, только нет у овчинных чуней каблуков. Но попытку я оценил.
Казачий сотник, похоже, тоже. Потрепал, протискиваясь мимо, парня по курчавой голове, разулыбался.
- Славный парень растет, Ваше превосходительство! Уважают его крестьяне тутошние шибко.
- Я заметил, - кивнул я. - Не каждого в его-то годы по отчеству величают.
- Так-то еще с отроческих лет евойных, - позабыв величание, вскинулся могучий казак. - Дядька его по матери покойнице, Степан Иванович Гуляев, увлек колосками…
- Это как?
- Дык сам Степа под Барнаулом обретает. Науками там занимается. А Дорофейке раз по приезду и сказал, мол ежели из колосьев пшеничных самые богатые выбирать, да из тех самые крупные зерна, потом только их и высаживать. На следующую осень все по новой. Так мол, за десяток лет можно и семена вывести, что урожай вдвое поднимут.
- Правильно сказал. Так оно и есть.
- Так уже лет пять, как все это поняли. Ваше превосходительство, - вспомнил и смутился богатырь. - Ить девятая осень только вот была, а из зерен Дорофейкиных и правда поболе урожай уже выходит. Уже и до ста двадцати пудов с десятины получается, коли с другим семенем не мешать…
Полцарства за таблицу соотношений. Пуд - это шестнадцать килограмм. А десятина - это сколько? В мое время урожаем в 35–40 центнеров с гектара никого не напугать было. Двадцать пудов - это 19,2 центнера. Если десятина - десятая часть гектара, то гигантский у них выход. А если больше? У кого бы спросить? Где бы прочитать?
- Вы присаживайтесь, Астафий Степанович, - махнул я рукой. И на крепкий, туземного, незамысловатого производства стул, и на свои мысли о мерах и весах. - Повариха здесь отменная. Рекомендую.
- Благодарствую, - склонил голову польщенный величанием по-отчеству сотник, снова смутился и поспешил добавить. - Ваше превосходительство.
- Давайте уж без чинов, раз за одним столом сидим. Герман Густавович - я… Потом, на людях церемонии разводить будем… А что касается смотрителя местного, так селекция - это конечно замечательно. И полезно. Только надо бы по науке все. Агроном знающий нужен. Чтоб не только зерна и колосья отбирать, а и как какие земли обрабатывать, что лучше сеять выяснил. Губерния наша велика. Где-то одна земля, в другом месте другая. А кое-где и ковырять землю, быть может, не стоит - не для того подходит. Знаком вам такой человек в наших землях?
Эх, как было бы славно, вот так вот, походя, решить извечный сельскохозяйственный вопрос. Уж кусок земли для опытов с посевами и удобрениями я бы им легко подыскал. И финансирования ведь тут особенного не нужно. Вот и Гера подсказывал - провели бы изыскания по крестьянской комиссии при губернском правлении. Думаю, и внедрить на местах нашли бы как. Да тех же казаков в их поселениях бы припрягли. Потом сарафанное радио лучше всякой рекламы по региону весть бы разнесло. Одним, ну парой выстрелов такой пласт проблем бы перевернули - ого-го! На обильных урожаях бы рождаемость повысилась. Цены на хлеб уравновесились бы. Глядишь, и на экспорт бы что-нибудь пошло. А больше денег землевладельцев - выше их покупательская способность. Есть спрос - появилось бы и предложение. Сначала купчины из России бы товары везли, потом яб им подсказал, что и сами с усами - тут можно все производить. Первое время - протекцию для туземных фабрикантов…
- Экак! - крякнул казак. - Нету такого. Я бы знал. Тут немца выписывать потребно…
И покраснел. Так часто бывает у тех людей, слова которых быстрее разума. Вот брякнул, подумать не успев, и потом только дошло, что с немцем за одним столом и сидит. Самое интересное - как теперь выкручиваться?
- Не стесняйтесь, Бога ради, - грустно улыбнулся я. - Прапрадед мой к Екатерине на службу вызван был - вот он точно немец. Да и то женат на русской был… А я уж только по фамилии. Да и не выбирают люди кем родиться. Господь распределяет…
Безсонов оглянулся в поисках иконы, нашел маленький темный лик за крошечной искоркой лампадки в угу, и размашисто перекрестился. Я присоединился бы к нему, еслиб не играл роль лютеранина.
- Истинно так, Ваше… Герман Густавович. Господним промыслом и живем.
Гера недовольно пробурчал из резервации для оккупированных душ: "мое тело захватил православный ангел. Предки в гробах плачут обо мне". Мои предки много о чем плачут, поверь - насмотрелся. А твои пусть привыкают.
- Вот и хорошо. Вот и ладно… А немца-агронома, думается мне, нам не надо. Своего нужно искать, русского. Откуда немцу ведома наша земля? Начнет все по своему, по европейски в наших дебрях корежить, так только хуже выйдет. Да и как наш Дорофеюшка германца понимать станет, если я, своей волей, его в помощники на опытную станцию определю? Языкам парень не обучен… пока.
- Да уж где ему, - прогудел в бороду богатырь. - Не по его барышам в училищах обучаться.
- Решаемо это. Для его светлой головы изыщем средства. Я о другом хотел с вами поговорить…
Где-то вдоль тракта бродили варнаки караваевские, а я опять не смог обсудить это с казачьим сотником. В дверь коротко постучали и Матрена, пропуском и разрешением, внесла парящие тарелки со снедью для нового постояльца. И в сравнении с форменной глыбой сибирского Шварценегера, показалась повариха этакой девочкой-подростком. Миниатюрной и шустрой.
- Че-то там возница Ваш, батюшка генерал, топчеццо, - всплеснула она руками, когда чашки встали на крепкую столешницу. - Дорофейка привел болезного, а тот войтить опасаецца…