- А к ней, барин, кто только не наведывается, к Юльке-то. Бывает, что и наш брат ходит. Девки, к примеру. Не поделят парня, и к ней тайком друг от дружки бегут. Господа тоже, бывает, захаживают. Может, со скуки, а может, так, по надобности чего. Не знаю, врать не стану. Его высокоблагородие, начальник городской полиции, так и вовсе у Юльки ночевать удумали. Им, конечно, виднее. Может, засаду на кого устроили? - с деланной наивностью и напускным безразличием предположил парень. - Куда теперь-то поедем, барин?
- К старосте, - коротко ответил Мурманцев, хмуря брови.
Череда свидетелей, отобранных для допроса, наконец иссякла. Староста общины Ковалев стал потчевать Анастасию Григорьевну чаем из старинного, начищенного до блеска самовара. Сам же, сменив майку под пиджаком на красную рубаху, почтительно стоял в сторонке, у окна, и объяснял:
- Настоящий русский самовар, ваше сиятельство, - его ничем не заменишь. Это ведь такая вещь. Не вещь, а целое явление. Вот, скажем, электрический чайник - ни вида в нем, ни солидности, ни вкуса. Одна утилитарность. У меня их в доме аж две штуки. Но для гостей, особливо господского звания, всегда ставлю самовар. Уж самовар всем чайникам царь и господин. На небе Бог, на земле государь, а на столе, ваше сиятельство, завсегда самовар… А вот и супруг ваш возвернулся, - глядя сквозь прозрачную занавеску на окне, сообщил он.
- Ну, теперь, Егор Михалыч, придется вам и мужу моему отдельно живописать достоинства самовара, - откликнулась Анастасия Григорьевна, улыбаясь.
- Непременно, ваше сиятельство. - Староста с достоинством поклонился и пошел встречать гостя.
Но Мурманцев, войдя, от чая отказался. Отослал старосту и притворил дверь. Был озабочен и невесел.
- Вот что, - сказал он, садясь. - Отвезу-ка я тебя обратно домой.
- Я не поеду… - быстро возразила Стаси.
- Не спорь. - Он взял ее руку и поцеловал. - Поверь, тебе лучше не вмешиваться в эту историю. Ничего в ней нет хорошего.
- Но я уже вмешалась в нее.
- Я отвезу тебя домой, - повторил Мурманцев.
- Вы отстраняете меня от расследования, Савва Андреич?
- Считай, что так. В конце концов, я старше вас по званию, лейтенант Мурманцева.
- Могу я хотя бы узнать, чем вызваны ваши опасения за меня, господин подкапитан? - теребя салфетку, поинтересовалась Стаси.
- Вопрос не по существу. Родная моя, приказы вышестоящих не обсуждаются.
- Ты что-то обнаружил. И боишься за мою тонкую душевную организацию. - Стаси была догадливая женщина. - А может, просто не хочешь, чтобы я познакомилась с призраками Чертова логова?
- Я не хочу, чтобы ты вообще знакомилась с призраками.
- Ну что ж, - усмехнулась она. Измятая салфетка упала на стол. - Вряд ли и ты с ними встретишься. Они являются только по ночам.
- Вот и хорошо.
- Хоть это и глупо.
- Что именно?
- Бояться призраков на кладбище.
- Кладбище? Кто сказал - кладбище? - поразился Мурманцев.
- Ты так озабочен отправкой меня восвояси, что забыл спросить, что я узнала от здешних людей.
- И что же ты узнала, душа моя?
- Например, что лодочника за последний месяц несколько раз видели едущим на велосипеде в город. Тогда как раньше он пользовался только автобусом.
- Не хотел иметь попутчиков, - кивнул Мурманцев. - Все же не зря местное высокоблагородие опасалось за репутацию своей половой связи. Но меня больше интересует кладбище, - напомнил он.
- Это действительно интересно. Никто не знает, что было на том месте в старину и было ли вообще. Лес как лес. Но один крестьянин вспомнил, что давным-давно его дед рассказывал, как мальчишкой еще искал отбившуюся корову и забрел как раз туда. И что ты думаешь, он там увидел?
- Корову, танцующую на задних ногах?
Стаси покачала головой.
- Покойников. Призрачных мертвецов. Они всплывали из глубины земли, там, где были похоронены. И их было много. Лежали со сложенными руками, ногами строго на запад, некоторые с оружием - луки, мечи… А корову нашли на следующий день, недалеко оттуда. Мертвую. Толстый сук странным образом пропорол ей бок.
- Хм. Кладбище. - Мурманцев взял из миски пирог и откусил, размышляя вслух: - Кладбище? А не общий ли могильник? Не знаком я с древностями здешних краев. Массовых закланий как будто не должно было быть. Но ведь это всего лишь морок. Чем черт не шутит. А впрочем, это не имеет значения. Если хочешь, мы можем сейчас прогуляться туда.
- Заточение в светелке откладывается? - обрадовалась Стаси.
- Ровно на путешествие туда и обратно. - Мурманцев напустил на себя мужнюю строгость.
При свете дня зачарованное место выглядело заурядно, уныло и ничуть не походило на страшную сказку.
От дороги, прямой, но изрытой промоинами и ухабами, нужно было пройти вбок метров пятьсот. Тропинки здесь не водились, и Мурманцев собою прокладывал путь в густом подлеске. Границей Чертова логова считался внезапный переход от смешанного леса к сосняку. Здесь было тихо и сумеречно. Трава почти не росла. Среди опавших иголок попадались редкие кустики черники и малины. Стаси казалась разочарованной.
- Ты ожидала увидеть зловещий дремучий бор? - оглянувшись на жену, спросил Мурманцев.
- Как ты думаешь, - она не ответила, - эта малина не ядовитая?
- Можем опробовать на шофере, - весело предложил он.
- Или на кротах, - задумчиво произнесла Стаси.
- Что? Каких кротах?
Остановившись, она смотрела куда-то в сторону.
- Тех, что накопали эти кучи земли. Кроты-мутанты.
Мурманцев наконец увидел. Небольшие холмики между деревьями неподалеку. Располагались они в беспорядке, в котором проглядывала упрямая методичность. Мурманцев подошел ближе. Ямки были узкие, но глубокие.
- Боюсь, этот крот уже отведал здешней малинки.
- Лодочник?
- Он самый. Бедняга помешался на сундуке с золотом.
Они двинулись дальше. Скоро сосняк опять перешел в лиственный лес. Но кусты и молодые побеги здесь росли реже, а трава ниже. И неба было больше. Вырытые ямы лезли на глаза повсюду - безумный лодочник не жалел сил.
Возле древнего необъятного дуба начинался овраг. Земля внезапно обрывалась спуском. Словно змеи, клубились устрашающие корни.
- Смотри. Там, внизу.
- А это уже похоже на целую могилу.
Мурманцев стал спускаться.
Внизу, среди лопухов и дикой смородины, зиял настоящий археологический раскоп. Неровная яма с кровать размером и глубиной полтора метра. Присев на ее краю, Мурманцев взял горсть земли, пропустил между пальцами. Яма была безнадежно пуста.
- Может, он все-таки отыскал свой приз? - Стаси встала рядом.
- Вряд ли.
Мурманцев спрыгнул и поднял какой-то бугристый серый камешек.
- Посмотри-ка. - Он отдал камень жене.
Повертев его в руке, она посмотрела на Мурманцева.
- Кость?
- Полагаю, пяточная, - кивнул тот. - Очень старая. Он действительно раскопал могилу.
Мурманцев выбрался из ямы, взял кость и бросил на дно.
- Незачем тревожить мертвецов. Пойдем. Нужно возвращаться.
Они поднялись по склону и пошли обратно к дороге.
- Ты думаешь, этого несчастного и его семью убил мертвец? - спросила Стаси, отцепляя от брюк колючки репейника. - Разве они не были христианами?
Мурманцев не ответил. Только метров через полсотни заговорил:
- Давным-давно у некоторых язычников был интересный обычай. Существовали определенные сакральные запреты. Мир мертвых и мир живых должны были быть четко отделены друг от друга. Живым запрещалось праздное пребывание на территории мертвых. Для этого, когда закладывалось новое кладбище, назначали сторожа. Его убивали и закапывали в землю. В могилу клали оружие. Чаще всего то самое, которым был убит этот сторож. Его дух должен был охранять покой мертвых, отпугивать живых.
- Похоже, сторож этого кладбища исправно нес службу, - шутливо сказала Стаси. - Просто мастерски застращал местное население.
- Но вдруг является наш лодочник со своей безумной идеей и тревожит покой самого сторожа. Неудивительно, что служивый разгневался, - поддержал шутку муж.
- Ты не сказал, что нашел в доме лодочника. Орудие? Топор? Нож?
- Да, - коротко сказал Мурманцев. Небольшая часть правды при желании может заменить всю правду.
- Что ты сделаешь с ним?
- Выброшу. - Он пожал плечами.
- Его нельзя отдать в музей?
- А зачем? - И добавил: - Только не говори Лутовкину. Не то он углядит в этом покушение на культурное наследие.
Мурманцев отвез Стаси в пансион, сам же не медля отправился в город.
Уездный Ведищев вел свое существование в издревле привычном полусне. Ночью погружался в фонарное безмолвие. С рассвета наполнялся дремотным гулом. Звон трамваев, неспешно ползающих по улицам, кряхтенье фургонов, развозящих почту и продуктовый ассортимент, шелестенье степенной патриархальной торговли на рыночной площади. Затихающие отзвуки разговоров о погоде, здоровье, событиях в мире и о том, суров ли был нынче батюшка на исповеди. Словом, обыкновенная, не претендующая на столичные моды глубинка.
Мурманцев велел остановить возле дома, где жила "мадам экстрасенс". Шофера отпустил на обед в трактир по соседству. Сверток из бардачка прихватил с собой.
Доходный дом старинной, прошловековой постройки имел шесть этажей и три подъезда. Консьержей не было ни в одном. На третьем этаже на двери Мурманцев прочел медную потемневшую табличку:
МАДАМ ЮЛИЯ.
ЛИЦЕНЗИОННЫЙ ЭКСТРАСЕНС
ВЫСШЕЙ КАТЕГОРИИ.
МАСТЕР КОСМОЭНЕРГЕТИКИ И
ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЙ МЕДИТАЦИИ.