Кёльн, Германия, 1390 a.D. Благополучный город, редкие правонарушения, в местном отделении Инкцизиции царит скука и праздность. Недавно переведенный в Кёльн следователь, изнывающий от безделья, хватается за первое подвернувшееся дело - необъяснимую смерть студента университета. Дознание, начатое от скуки, выводит его на след масштабного заговора.
Содержание:
Попова Надежда - По делам их 1
Пролог 1
Глава 1 3
Глава 2 8
Глава 3 12
Глава 4 16
Глава 5 21
Глава 6 25
Глава 7 28
Глава 8 33
Глава 9 39
Глава 10 43
Глава 11 48
Глава 12 53
Глава 13 57
Глава 14 62
Глава 15 66
Глава 16 70
Глава 17 74
Глава 18 79
Глава 19 83
Глава 20 87
Глава 21 92
Глава 22 95
Глава 23 99
Глава 24 103
Эпилог 109
Попова Надежда
По делам их
… non est ergo magnum si ministri eius transfigurentur velut ministri iustitiae quorum finis erit secundum opera ipsorum. (2 Corinthians, 11; 15)[1].
Пролог
Прямой удар в горло Курт блокировать не стал - отшатнулся, прогнувшись назад, и попытался коротким прыжком уйти в сторону, дабы достать противника в бок; тот ударил снова - теперь обоими кинжалами сразу, опять в горло и в грудь. Острие царапнуло по куртке, второе вновь прошло мимо, и он отпрыгнул теперь вспять, держа свои клинки наизготовку, понимая вместе с тем, что человек напротив уже знает, какой удар он нанесет и куда, а потому остался на месте, замявшись в нерешительности.
- Ты ждешь знака свыше, Гессе? - ухмыльнулся противник на хорошей латыни; он сжал зубы.
Мельком он подумал о том, что не во всем Гвидо Сфорца превосходит его - самому Курту языки давались свободно, а вот кардинал за все годы, проведенные в Германии, так и не научился изъясняться по-немецки сносно…
Наказание за несвоевременные размышления пришло немедленно - просто шагнув вперед, противник сбил его руку в сторону, развернулся с ловкостью, удивительной для своего возраста, и ударил Курта ногой в правое бедро. От второго удара - рукоятью в ребра - заградило дыхание, и он повалился на колени, выронив оружие и упираясь ладонями в холодный песок, дыша тяжело и с усилием. Острие кинжала прижалось к коже под подбородком, и все тот же насмешливый голос на безупречной латыни сообщил:
- И ты убит, Гессе.
- Это было бесчестно, - отозвался он, не поднимая головы. - Я ранен! И вы били по ранам!
- Безусловно… - клинок легонько похлопал его по шее. - Сдаешься?
- Да никогда, - выцедил Курт зло; кардинал засмеялся:
- Ну и дурень. Поднимайся.
Он взялся за протянутую ему ладонь, с трудом вставши на ноги и возобновив дыхание; наставник качнул головой:
- Гессе, Гессе… Забудь, раны давно затянулись.
- Руки едва только зажили.
- Вполне достаточно, чтобы держать оружие, - фыркнул тот пренебрежительно. - А прочее и вовсе ерунда. Когда ты не наблюдаешь за собой, ты перестаешь прихрамывать и спокойно дышишь; миновало три месяца, с твоим-то молодым организмом - вполне достаточный срок. Но я знаю, что ты неизменно думаешь об этом, а посему - твоя слабость есть моя сила; и, между прочим, твои недруги о честном бое помышлять не станут. И ты убит.
- Снова, - кисло добавил Курт; тот кивнул:
- Снова. Кроме того, весьма по-глупому.
- По-вашему, я должен был вам сдаться?
- Конечно, - передав Курту клинки, наставник развернул его, установив там, где сам стоял только что; встав на его место, со вздохом опустился на колени, упираясь в песок ладонями. - Дева Мария, мои старые кости… Встань, как я стоял. Я покажу, что надо было делать.
Курт взглянул на клинки в своих руках, на свои кинжалы, возлежащие на песке, и скептически покривился.
- На дворе ноябрь, Гессе, - нахмурился кардинал. - И в моем возрасте неполезно стоять на холодном песке. Приставь кинжал к моей шее.
- Что-то мне не хочется, - нерешительно возразил он. - Зная вас, убежден - вы выкинете какую-нибудь грязную пакость.
- Вперед, курсант!
- Я уже полгода не курсант… - пробормотал он себе под нос по-немецки, однако стал, как было велено - заняв ту же позицию, что и наставник минуту назад, приставив к его шее острие кинжала и отведя назад оружие в левой руке.
- Итак, я сдаюсь, - прокомментировал наставник. - И ты, как и любой человек, после таких слов расслабляешь внимание, пусть хоть ненамного - чтобы хотя бы насладиться этим моментом, даже если оставлять мне жизнь и не собирался.
Он понял, что тот намеревается сделать, но излишне поздно; увернувшись от брошенной в лицо горсти песка, Курт заслонил глаза локтем, отступив, и ощутил, как одно острие прижалось к колену, а второе уперлось в пах.
- И ты убит, Гессе. Снова.
Рядом прозвучал глумливый смешок.
- Причем весьма… курьезно.
Он зло бросил взгляд на Бруно, следящего за его занятиями вот уже более получаса, по временам отпуская комментарии, подобные этому, и начиная уже, говоря по чести, действовать на нервы.
- Замолкни, - выцедил он, подавая наставнику руку и помогая подняться, левой ладонью отирая глаза - все-таки, увернуться полностью не вышло.
Кардинал улыбнулся, отряхивая штанины, и похлопал его по плечу:
- За удовольствие увидеть Гвидо Сфорца на коленях не за молитвой, Гессе, надо платить. Продолжим?
В ответ он сказать не успел ничего - обернулся на чьи-то торопливые шаги; почти бегом к ним подлетел курсант, остановился, найдя Курта взглядом.
- Майстер инквизитор, - неровно дыша, обратился он, глядя преданно и с почтением; Курт подумал невольно о том, какие легенды ходят о нем сейчас в академии. В обстоятельства дела курсантов никто, само собою, не посвящал, и их мнение о нем целиком зависело от их же фантазии…
- Да? - подбодрил он.
- Отец Бенедикт зовет вас. Я бы не стал мешать, но он велел…
- Спасибо, - кивнул Курт; обернулся к наставнику, с улыбкой разведя руками. - Похоже, сегодняшний урок окончен, ваше высокопреосвященство. Спасибо, что расходуете на меня свое время; вы ведь теперь не обязаны…
- Обязан, - серьезно возразил тот. - Иди, не заставляй духовника ждать.
- Спасибо, - повторил он и, развернувшись к Бруно, бросил ему клинки. - Держи. Потрать время с пользой.
Тот поймал оба кинжала - довольно ловко, и мысленно Курт похвалил его: месяц назад или выронил бы, или промахнулся, или вовсе ухватился бы за лезвие.
- Ненавижу эту поножовщину, ты же знаешь, - недовольно покривился он; Курт улыбнулся с неприкрытым злорадством:
- Знаю. Вперед, Бруно. Желаю удачно умереть.
К главному корпусу академии имени святого Макария Курт шагал быстро, щурясь на нисходящее к горизонту желтое солнце и уже смутно догадываясь, о чем намеревается говорить с ним его духовный наставник. С того дня, как умирающий, почти истекший кровью господин следователь после своего первого дела был доставлен в alma mater, и впрямь прошло достаточно времени; и сколь бы ни было отрадно бывшему выпускнику пребывание в воспитавших его стенах, пора было уже подумать о возвращении к службе…
По тому, с каким торжественно-приветливым лицом шагнул к нему навстречу духовник, Курт понял, что не ошибся; прикрыв за собою дверь, он остановился, принимая благословение, и шагнул вслед за рукой, потянувшей его к скамье.
- Садись-ка, - поторопил его наставник, усаживаясь, и Курт подумал вдруг, как он сильно сдал за последнее время; видя его каждый день в течение десяти лет обучения в академии, этого почти нельзя было заметить, однако, стоило покинуть родные стены всего-то на два с небольшим месяца - и Курт, вернувшись, осознал, насколько постарел его и без того немолодой наставник, и за те три месяца, что он провел здесь, зализывая раны, ощущение это лишь крепло…
Он сел рядом, глядя неотрывно в лицо духовника, и тот вдруг грустно усмехнулся.
- Я неважно выгляжу, верно?
Курт смутился, опустив взгляд, и пробормотал тихо:
- Вы всегда меня знали лучше меня самого, отец…
- Ой ли… - посерьезнев, вздохнул тот. - Ты понимаешь, зачем я хотел говорить с тобой?
- Наверное, понимаю. Рай кончился, пора возвратиться к делу.
- Не хочется?
Он вскинул взгляд, покачав головой уверенно и решительно.