- Разумеется. После обыска обнаружилась пара предосудительных книжонок, совершенно пошлые ведьминские причиндалы, а после допроса явилась и возможность выдвинутое обвинение подтвердить и усугубить.
- Казнили?
- А то. Новый бюргермайстер закатил праздник, мы устроили торжественное сожжение, а под еще не охладевшее буйство горожан как по маслу прошла и идея нового совета, и приумножение собственно магистратского гарнизона, следящего за порядком в городе. Главное приобретение Друденхауса в этой истории - то, что нынешний магистрат и бюргермайстер лично полностью нам сочувствует, и впервые со светскими у нас полное взаимопонимание. Вот только такие дела, когда воистину малефики, град и мор - они, к сожалению, нечасто случаются.
- Почему 'к сожалению'? - уточнил Курт; Ланц скосился в его сторону, усмехнувшись, и качнул головой:
- Въедливый; это недурно. Да, абориген, ты прав, 'к сожалению' - это не слишком верно, чем меньше у нас работы, тем лучше. Раздражает не то, что мало обвиняемых, а то, что мы здесь как-то незаметно, исподволь стали приложением к светским властям, причем бесплатно - за последние несколько лет они сами расследовали разве что пару краж, а все, что более серьезно, нежели убийство мыша в кладовой, сваливают на нас. Бюргемайстер, может, парень и умный, а вот магистратские дознаватели - это страх и ужас, неучи и болваны, и он сам это понимает. Конечно, можно писать на его запросах 'отказано в расследовании', но, когда видишь, как ратманским постановлением к виселице тащат явно невиновного, который оказался ближе и удобнее всего… - Ланц вздохнул, снова бросив взгляд в его сторону, и добавил, как ему показалось, стесненно: - Сам понимаешь…
Курт молча кивнул, обозревая каменные стены по обе руки от себя; высказанное Ланцем было досадным, но его не удивило: с тех пор, как Конгрегация три десятка лет назад переменила методы ведения следствия с выколачивания признаний на скрупулезное и профессиональное расследование, именно ее служители и стали на данный момент самыми наилучшими следователями в этом мире - знающими, образованными, опытными. Никакие светские дознаватели, будь то люди какого-нибудь герцога, графа или городских властей, не обладали той выучкой, внимательностью, в конце концов - добросовестностью…
- Выходит vitiosus circuitus[10], - словно бы подслушав его мысли, продолжал Ланц, замедляя шаг. - Они работают из рук вон, мы правим их ошибки, исполняем их службу вместо них, а они, видя это, продолжают работать еще хуже, зная, что мы за них все сделаем. А не делать, как я уже сказал, совесть не позволяет…
- Если они будут продолжать ездить на шее у Конгрегации, - вмешался Курт тихо, - это ничем хорошим не закончится - люди станут всю вину сваливать на нас и болтать, что инквизиторы придираются ко всем и каждому, норовя отыскать преступление там, где его нет.
- Ну, пока Бог миловал, - возразил Ланц, заворачивая к лестнице. - На нынешний день все наоборот. Не так давно была еще история - студенты местного университета закатили пирушку; понимаешь, надо полагать, что там было. Конец весенней сессии; а уж что учинили те, кто в том году университет окончил - вовсе словами не изобразить…
Курт невольно усмехнулся. Когда 'церковные мальчики', они же выпускники академии имени святого Макария, будущие инквизиторы, были отпущены в город отметить завершение своего обучения, тамошние студенты наутро горячо жали им руки, качая головами с уважительным изумлением. Тогда же и сам выпускник номер тысяча двадцать один с удивлением узнал, что учащиеся университетов вовсе не мирные книгоглотатели, а, пусть и образованные, но все же головорезы, склонные подчас к такому веселью, что оно могло легко квалифицироваться как Конец Света местной значимости…
- И вот наутро, - продолжал Ланц с усмешкой, - в завале в дугу пьяных студентов обнаружилась девица - причем не из трактирных девок, а из вполне доброй семьи, чтоб не сказать - известной в своем кругу. Девица была попользована не раз, причем до синяков и местами едва не до крови. Протрезвев, она тут же обвинила одного из студентов; мальчик был, скажу сразу, по сравнению со своими дружками смирный и безобидный, но никто и не подумал усомниться. Его уж было скрутили, но тот вдруг возьми и - в ноги нашему старику. От вины, сказал он, не отрекаюсь, если докажете, а только я ничего такого не помню, а стало быть, вполне может иметь место колдовство, кто-то меня заворожил. И написал надлежащую бумагу.
- Умно, - хмыкнул Курт; Ланц усмехнулся в ответ:
- Керн тоже оценил сообразительность; и хоть было ясно, что колдовство в этой истории и рядом не валялось, а делом все ж занялись. Как парень и рассчитывал, уж мы-то прошерстили всех и каждого, кто в тот вечер с ним пьянствовал, опросили трактирщика, друзей, соседей, словом - всех, едва ли не бродячих котов в округе; и выяснили, что девица сама не помнит, кто с ней был, сколько раз и что выделывал, а поскольку отцу наутро показаться было боязно, сочинила обвинение на самого безропотного и тихого из этой братии… Словом, дознание показало, что мы снова раскрыли вполне светское дело, однако не сказать, чтоб зря старались.
- Еще бы… А девица что?
- Ну, что - девица… Хотели вздернуть за лжесвидетельство; уже не мы - светские, но этот добряк все пороги оббил, просил для нее снисхождения. Образец милосердия… Заменили штрафом, хоть, надо сказать, весьма изрядным. Однако, насколько я слышал, инквизицию в полном объеме ей отец устроил, домашними средствами.
- Где теперь этот студент?
- А, - отмахнулся тот, - он родом не из наших краев, домой и уехал. Перед этим я с ним побеседовал - так, интереса ради, без протокола, чтоб подтвердить свою мысль. Разумеется, он даже и не думал, что мы что-то раскопаем, просто, сказал он мне, сегодня в Кельне никто, кроме следователей Конгрегации, не умеет или не хочет вникать в обстоятельства дел, и некоторым образом ввести нас в заблуждение было единственным способом добиться справедливости и спасти свою шкуру. Стало быть, как сказал после этой истории Керн, 'не зря работаем'. Если светским горожане начинают предпочитать нас - это уже дорогого стоит.
Вслух Курт не сказал ничего, но мысленно помянул все то, что ему приходилось преодолевать, расследуя свое первое и единственное пока дело в глухой провинции, где каждый смотрел на него если (и это в лучшем случае) не со страхом, то с ненавистью или хотя бы отчуждением; с ним говорили через силу, замалчивая, отнекиваясь, лукавя и уходя от ответов, и само слово 'инквизитор' среди тех людей было синонимом изувера и являлось едва ли не ругательным.
Похоже, здесь ему придется ко многому привыкать…
- Итак, - остановившись у широкого прохода, ведущего в полутемный коридор, провозгласил Ланц, широко поведя рукой, - в той части подсобные помещения: оружейная, кладовая, мастерская, второй этаж - архив и библиотека, подвал пустует.
- Неужто? - не сдержал удивления Курт; тот рассмеялся, довольно внушительно хлопнув его по плечу:
- А-а, сразу о деле… Нет, этот подвал здесь, в этом крыле.
- К слову, если память мне не изменяет, - нерешительно произнес Курт, озираясь, - это здание в свое время было поменьше?
- Да, абориген, твоя память тебе верна, как лучшая из жен. Подсобная часть - это старая башня, что была ранее, а вот это крыло, где мы теперь стоим, было пристроено лет шесть назад. Здесь, на этом этаже, комнаты для допросов, та часть архива, что должна быть под рукой, на третьем - как ты уже знаешь, общежитие, на первом - приемная, лаборатория и часовня. В подвале, соответственно - подвал. Кстати, из него в часовню ведет отдельная лестница, посему, если в допросной покажется, что перегнул палку - милости просим каяться. Только учти, что Керн проведением месс и исповедей развлекается редко, посему предаваться мукам совести предстоит наедине с Создателем; но, если припрет, можешь обратиться к старику с нарочной просьбой - не откажет… Подвал посмотреть интересно?
Курт отмахнулся.
- Успеется. Да и чего я там не видел…
- Как знать, - хмыкнул Ланц, - может, чего и не видел.
- Там у тебя ящик с 'Malleus''ами - на случай, если тот износится?
Дитрих перекривился, скосив взгляд в его сторону с подозрением и почти неприязненностью.
- Я надеюсь, ты не из тех человеколюбов, что призывают исключить допрос крайней степени всецело?
- Нет, - заверил его Курт категорично, качнув головой, - этим не грешен. На своем предшествующем деле, скажу начистоту, я не раз пожалел, что не могу кое-кого из свидетелей припереть к стенке и ответов требовать уже иначе.
- А знаешь, - на лице Ланца отобразилось столь заинтересованное нетерпение, что он насторожился, - я тут кое-что о вашей академии слышал…
- Воображаю себе, - пробормотал Курт с тяжким вздохом; тот развел руками, усмехнувшись почти извинительно:
- Что ж поделаешь, такая у вас репутация.
- Какая?
- Как у дома призрения для душевнобольных, - без церемоний отозвался Ланц. - И среди прочих слухов разгуливает сплетня о том, что один из ваших наставников в выпускной день каждого курсанта заводит в подвал и устраивает практикум на тему 'каково быть по ту сторону дыбы'.
Курт, не утерпевши, улыбнулся, глядя под ноги, и разразился вздохом.