- Верховный Совет жрецов просит подтвердить на новый год прежний порядок взимания десятины в пользу храмов со всех государственных доходов.
- Довольно будет и пятой части. Жрецы скоро будут богаче меня.
- Но это вызовет недовольство и даже, может быть… Царь нахмурил брови. Над его длинным носом легли две глубокие складки - признак сдерживаемого гнева.
- Что такое?.. Недовольство?.. Жрецы забываются. Они берут на себя слишком много. Они хотят управлять от моего имени. Я не могу потерпеть ограничения моей власти!.. На заседаниях Верховного Совета жрецы стараются подавить мой авторитет авторитетом своих знаний. А если я и настаиваю на своем, они призывают авторитет божества. Воля богов для меня священна, но так ли интересуются боги нашими земными делами, как это представляют жрецы? Довольно! Я слишком долго терпел своеволие! Отныне в Совете вместо семи Верховных жрецов будет только три. Четыре места я отдаю военачальникам и лицам царствующего дома Посейдонисов. Заготовь приказ!
Шишен-Итца вытер ладонью выступивший на лбу холодный пот.
- Великий царь…
- Довольно слов! Я хочу быть великим на деле…
- Пусть гнев твой обрушится на меня, но это невозможно…
- Ну, теперь они не скоро кончат, - шепнула Сель и, дернув няньку за одежду, побежала по крутой малахитовой лестнице.
Нянька ковыляла вслед за нею, тряся старой головой.
- Быть беде… быть беде… Не может быть здорово тело, когда руки ссорятся с головой…
- Что ты ворчишь там?
- Нельзя обижать жрецов! Гнев богов страшнее царского гнева!
IV. АДИШИРНА-ГУАНЧ
Сель подошла к высокой золотой стене, ограждавшей Золотые Сады. У стены была низкая дверь. Вынув из-под плаща бронзовый ключ. Сель открыла замок, пружина которого издала мелодичный звон. Тяжелая дверь подалась с трудом.
- Идем!
Ца тяжко вздыхала и колебалась.
- Ну, оставайся здесь, если боишься. Я одна пойду! - решительно сказала Сель и проскользнула в полуоткрытую дверь.
Сгорбившись, кряхтя и мотая головой, старуха последовала за нею. В проходе она зацепилась платьем за острый край золотого листа и изорвала платье.
- Не к добру это… не к добру, - ворчала она.
А Сель уже стояла на высокой площадке и смотрела как зачарованная на волшебную картину, расстилавшуюся перед нею.
Золотые Сады спускались широкими террасами. Каждая терраса сверкала в лунных лучах своими золотыми деревьями, листьями, плодами, феерическими цветами. Все это было вычеканено из золота и серебра. На цветах сидели бабочки, раскрыв свои крылья, на ветках - птицы; свернутые ужи, громадные ящерицы и улитки виднелись в золотой траве. Целые поля маиса были вычеканены из золота и серебра с волшебным искусством. По обе стороны дорожки, усыпанной золотым песком, дремали громадные золотые львы.
Самый сильный ветер не мог поколебать ни одной ветки, ни одного листа в этом необычайном саду.
Сель долго не могла оторваться от этой картины…
Даже старуха Ца, забыв о своем неповиновении царскому слову, в восторге хлопнула кривыми, костлявыми пальцами по коленям и воскликнула:
- Вот так внук!
- Какой внук? - с недоумением спросила Сель.
- Адиширна, внук он мне…
- Я и не знала!.. Отчего же ты не говорила мне об этом?
- Мы люди маленькие, кому интересно наше родство. А только нельзя не похвалиться. Ведь этакие способности дали ему боги!.. Не всякому и жрецу впору сделать такое… А так рабом и умрет… Что делать!.. Одному на роду написано царствовать, а другому быть рабом… Каждому свое…
- Я и не знала, - сказала еще раз в задумчивости Сель. - Да… Одному царствовать, а другому быть рабом. Но боги или люди создали это разделение?..
Ца взмахнула руками.
Не дав ей ответить. Сель быстро заговорила:
- Слушай, Ца, ты ведь меня любишь?.. Ну, конечно! Я знаю. Не целуй край моего плаща. Так слушай, Ца: сиди вот здесь, на этом золотом льве - не бойся, он не проснется и не тронет тебя. Сиди смирно и дожидайся меня. Я скоро вернусь… Я одна!..
Прежде чем Ца успела открыть рот, Сель уже бежала вниз по золотистой дорожке.
На второй террасе были видны люди в коротких одеждах рабов. Некоторые из них имели только повязку у бедер. Они возились около фонтанов.
Около группы склоненных рабов стоял стройный юноша в черной короткой рубахе, перетянутой широким кожаным поясом. Руки выше локтей и широкая грудь его были открыты. Густые, вьющиеся волосы стянуты узким ремешком. Несмотря на этот простой костюм, юноша был прекрасен, как молодой бог.
Это был раб Адиширна-Гуанч, гениальный художник, скульптор и ювелир.
Сель подбежала к нему сзади и в смущении остановилась.
Рабы прервали работу и подняли голову. Адиширна повернулся и замер от удивления…
- Ты?!
- Я пришла посмотреть на работы, - сказала она. - Что ты тут делаешь?..
Чтобы скрыть смущение и радость, художник с жаром принялся объяснять:
- А вот посмотри. Струи фонтанов сделаны из бриллиантов. Мы сейчас оживим их!
Наклонившись к колодцу в земле, он крикнул на берберском наречии:
- Ширан, дай свет!
Фонтан осветился лучом света, идущим из-под земли. Свет переливался цветами радуги, скользил внутри бриллиантовых струй фонтана, и это создавало иллюзию струящейся воды.
Сель была по-детски восхищена.
- Да ты колдун, - сказала она смеясь и поправила красную розу на своей груди. - Покажи, что здесь есть еще интересного.
- Вон там пруд…
- Идем! - повелительно сказала она. Сель и Адиширна отделились от рабов и подошли к уединенному пруду.
- Вода в нем сделана из горного хрусталя!
Адиширна наклонился к земле, повернул скрытый рычаг, и пруд осветился голубым светом.
Еще один поворот рычага, и в хрустальной глубине медленно поплыли золотые рыбки, шевеля плавниками и хвостиками.
- Колдун, колдун! - И, по-детски восхищенная, Сель захлопала в ладоши.
- Здесь нет колдовства, - сказал художник, и румянец удовольствия покрыл его смуглые щеки. - Законы механики, не больше! Все эти птицы, - и он махнул рукою по направлению веток с сидящими птицами, - могут петь и махать крыльями. Желаешь посмотреть?
- Нет, не надо… - сказала Сель и задумалась. - Скажи мне, Адиширна, как пришла тебе в голову мысль создать этот волшебный сад?
- Как пришла мне в голову эта мысль? - медленно проговорил художник, опуская голову.
Он что-то обдумывал и, казалось, колебался. Потом, решительным движением вскинув голову, он взглянул прямо в глаза Сель.
- Вот как… Для меня этот сад - символ.
- Что же он означает? - спросила Сель, несколько смущенная пристальным взглядом художника, но не опуская глаз.
- Посмотри на этот сад! - с воодушевлением начал художник. - Ты видишь в нем роскошные плоды, но не можешь насладиться их вкусом. Ты видишь диковинные цветы, но не можешь сорвать их. А если захочешь сделать это, они только больно уколют руки. Здесь все чарует глаза, и ничто не доступно для обладания… Жизнь - это тот же Золотой Сад…
Вздохнув, художник опустил голову и замолчал.
Молчала и Сель.
Потом, подойдя к нему ближе, она спросила взволнованным, тихим голосом:
- Ты… ты хотел бы обладать всеми цветами мира?
- Только одним! - воскликнул художник, вновь окинув ее горячим взглядом.
- Каким же? - спросила Сель.
- Этот цветок ты! - страстно воскликнул юноша.
- Но ты забыл, что сад, в котором растет этот цветок, для тебя запретный, - лукаво смеясь, возразила Сель и, повернувшись, побежала к ждущей ее Ца.
V. ПРИ СВЕТЕ ЗВЕЗД
Синий купол звездного неба покрывал Атлантиду.
На вершине огромной пирамиды, у храма Посейдониса, жрец Эльзаир, астроном и астролог, наблюдал движение небесных светил.
На обширной площадке, мощенной шашками черных и белых мраморных плит, стояли различные астрономические инструменты из бронзы.
Астроном записывал на бронзовых пластинках свои наблюдения. Он макал стилос, сделанный из вещества, не растворяющегося в едких кислотах, в стеклянный сосуд в виде раскрытой пасти льва, и наносил на пластинку знаки, напоминающие ассирийскую клинопись. Кислота выедала на пластинках эти знаки неизгладимыми темными углублениями. Небольшая глиняная лампа, изображающая дельфина, с волокнистым фитилем, вставленным в масло, бросала слабый свет на полированные таблицы.
Жрец так был погружен в свое занятие, что не слыхал, как в люк, закрывавший вход на площадку, постучались.
Стук повторился.
- Кто там?
- Именем Солнца!
Жрец поднял люк, и на площадку вошли пять жрецов: Кунтинашар - архитектор и математик, Анугуан - историк, законовед и дипломат, Зануцирам - химик и инженер металлургической промышленности, Агушатца - врач и Нуги-Эстцак - философ и хранитель культа.
- Как твои наблюдения, Эльзаир? - спросил Кунтинашар. Эльзаир развел руками.
- Или в моей голове, или в небе творится что-то неладное. Планеты сдвигаются со своих орбит, и даже все неподвижные звезды будто сдвинулись немного вправо с предначертанного им в вечности места… Смотри сам…
Кунтинашар подошел к инструментам, внимательно осмотрел их, произвел градусные измерения, проверил цифры таблиц и пожал плечами.
- Да, загадочное явление…
- Я сообщу об этом Ацро-Шану, хранителю Высших Тайн. Если не сумеет и он объяснить, то одни боги знают, что творится в небесах!
- Просматривал ли ты таблицы за прежние годы? - спросил историк Анугуан.
- Я просмотрел уже за четыре тысячи пятьсот лет. Ничего подобного в записях не встречается.