- Так… - Адольф Гитлер вновь поднялся из кресла, хотя уже не так порывисто, и опять начал мерить шагами свой кабинет. - Переоценить значение этого события невозможно. Невозможно переоценить и последствия утечки информации. Канарис, пошлите проверенного человека на допросы гостя и введите в курс дела Рёдера. Гиммлер, подключайте людей из "Аненербе". Всех кто контактировал с этим… Как его, кстати, зовут?
- Карл, - Гейдрих покосился на министра пропаганды и образования. - Карл-Вильгельм Геббельс, семнадцать лет.
Йозеф Пауль Геббельс поперхнулся и покраснел как рак.
- Успокойтесь, партайгеноссе, он утверждает, что вы не родственники.
Берлин, тюрьма Шпандау
08 ноября 1938 г., около двух часов дня
- Ни с какого боку не родственник, - покачал головой симпатичный юноша с коротким ежиком светлых волос.
Ойген фон Рок, доверенное лицо Рейнхарда Гейдриха, поморщился и покосился на коллегу из Абвера.
- Не являетесь рейхсминистру ни родственником, ни свойственником, ни сводной родней? - спросил Ансельм Борг, фрегаттенкапитан, откомандированный на это дело от ведомства Канариса.
- Нет, герр офицер, - устало ответил тот. - Геббельсов у нас, как в России Ивановых.
- А у вас откуда такая информация? Про Россию? - мягко поинтересовался фон Рок.
- Да из Интернета же! - парень попытался вскочить, но прикованные к столешнице запястья не позволили ему распрямиться, и он упал обратно на табурет. - От сетевых приятелей! Ну поймите же, Бога ради, я – из будущего. Там всё – ВСЁ!!! - иначе.
- Учитывая то, что вы подошли к ближайшему полицейскому и сдались – не всё, - ответил Борг. - То, что вы потребовали направить вас к ближайшему контрразведчику… Да, это говорит в вашу пользу, герр Геббельс. Но, скажите откровенно, что бы вы сделали на нашем месте? Поверили бы в то, что вы – путешественник во времени?
Карл Геббельс, ни с какого бока не родственник, простой школьник семнадцати лет от роду задумался… И ответил:
- Никак нет. Я бы на вашем месте… - голос мальчишки пресекся, он тяжело сглотнул, но… Но выпрямился, глядя в глаза Боргу, глянул гордо… Независимо… И сдавленным голосом продолжил: - На вашем месте я бы расстрелял и забыл.
И тут же заплакал. Согнулся в реве.
- Вы-ы-ы-ы… Не имеете права… Я немец…
Карл плохо знал историю. Кому сейчас нужна история?! Нужны маркетинг, экономика, математика, химия, физика… А история? Но он хоть как-то слушал преподавателей в школе, и из лекций по эпохе нацизма вынес твердую уверенность – чистокровного немца в 1938-м году просто так расстрелять было нельзя. Блажен, кто верует…
- Никто не собирается вас расстреливать, юноша, - раздался голос от двери. Голос… Профессорский, иначе не назвать. - Вы теперь достояние Рейха. Будь у нас Святой Грааль, вы б сравнялись по ценности с ним.
Представитель Абвера покосился в сторону бесшумно открывшейся двери, а затем на коллегу из СД. Фон Рок пожал плечами.
Сев напротив рыдающего парня, незнакомец грустно улыбнулся, выложил на стол портсигар и спросил:
- Курите?
- Не-ет, это вредно… - юный Геббельс нашел в себе силы ответить. - Повесите, да? Лучше…
Парень захлебнулся слезами.
- Лучше расстреляйте, это не так страшно.
- Да почему мы вас должны вешать? - развеселился гость. - Вы же еще ничего такого не сделали.
Ответа он и не ждал, поэтому продолжил:
- Кстати, меня зовут Карл Мария Вилигут, бригаденфюрер. Тезки, можно сказать, геноссе. Господа, что ж вы запугали молодого человека до такого состояния? Он нас неизвестно за кого принимает. За чудовищ каких-то просто.
Юноша склонился к прикованным рукам, вытер слезы и смог наконец разглядеть вошедшего, который как раз сейчас пытался поудобнее пристроиться на стуле. Это оказался уже далеко не молодой мужчина, с редкими волосами, зачесанными назад и обильно сдобренными сединой. Щеточка усов под мясистым носом-картофелиной тоже была, что называется, "соль с перцем". Впрочем, несмотря на явную старость и некоторую полноту, в нем чувствовалась стать и выправка боевого офицера, кем собственно он и был.
- Известно, за кого вас все принимают, - Карл шмыгнул носом. - За военных преступников.
Все три офицера ошарашено уставились на него.
- Извольте объясниться, knaube, – процедил Борг. - Такие слова могут вам дорого стоить.
- Куда уж дороже? - мальчишка снова наклонился и вытер глаза. - Двадцать миллионов одних только немцев в землю закопали. И остальных примерно вдвое больше.
- Двадцать милл… - у Вилигута пресеклось дыхание. - Это с кем же мы так воевали?
- Со всеми, - буркнул Карл. - Кроме итальянцев и японцев.
- Что, и с русскими тоже? - изумился фон Рок. - У нас же с ними общих границ нет.
- Это пока нет. А первого сентября следующего года мы нападем на Польшу…
Берлин, Принц-Альбрехтштрассе, 8
08 ноября 1938 г., около половины шестого вечера
- Черт возьми, чему наши потомки учат детей в школах? - Гейдрих в раздражении бросил на стол несколько машинописных листов. - Скажите, фон Рок, если бы ваш сын обладал такими же знаниями о прошлой войне, что бы за оценки у него были?
- При всем моем уважении, группенфюрер, Мартин учится в военном учебном заведении, у них есть соответствующая дисциплина. А этот мальчик… - штурмгауптфюрер пожал плечами. - Удивительно то, что он знает настолько много о проигранной войне. Таково свойство человека – гордится победами и стараться забыть о поражениях. Государство же состоит из людей. Многие ли сейчас помнят в Рейхе про… Ну, скажем, про Гроссегерсдорф?
Шеф СД хмыкнул.
- Это было все же поболе лет назад, штурмгауптфюрер. Впрочем, вероятно, вы правы. Да и много ли можно узнать за полуторачасовой допрос? Ну, а каковы ваши личные впечатления об объекте, фон Рок?
- Скорее положительные. Он довольно умен, физически хорошо развит, честен. Смел.
- Даже так? Смел? Поясните, с чего вы это взяли? - потребовал Гейдрих.
- Назвать военными преступниками людей, которые вправе поставить его к стенке без всякого суда – он это, заметьте, отлично осознавал – или глупость, или смелость. Глупым он не кажется.
- Хорошо, - группенфюрер кивнул. - Что-то еще?
- Пожалуй, да. Этот Карл, как бы поточнее выразиться, слишком иной. Те ценности, те моральные устои, на которых он воспитывался, непомерно чужды не только Рейху, но и Англии, Франции, США и СССР вместе взятым, - фон Рок вздохнул. - Тяжело ему будет, когда придет время стать обычным гражданином Рейха.
- Ба, вы становитесь сентиментальным, штурмгауптфюрер? - Гейдрих усмехнулся. - Пускай об этом голова болит у "Аненербе". Недели не пройдет, как они наложат на него свои лапы.
Берлин, улица Тирпиц-Уфер, 72-76
08 ноября 1938 г., около шести вечера
- Значит решил, что шествие факельщиков – это парад педерастов? - Франц Вильгельм Канарис хохотнул. - Непременно надо сообщить Гиммлеру, за кого в будущем приняли бы бравых эсэсовцев, хотя рейхсфюрер, боюсь, не оценит.
Ансельм Борг ухмыльнулся, представив лицо руководителя СС после получения такой новости.
- Ну-с, что еще удалось выяснить? - шеф Абвера продолжил быстро просматривать протокол допроса Карла Геббельса. - Прямо какой-то набор из незнания и склероза, честное слово. Так, в следующем году мы разделим Польшу с Советами, а перед этим окончательно оккупируем Чехословакию? Ну, для меня это не новость… Хм, страны Бенилюкса это понятно, не пробивать же линию Мажино лбом, а в Норвегии и Дании мы что забыли? Франция… За месяц или чуть больше? Резво, резво… О! "С англичанами мы воевали на море и в воздухе, и еще – в северной Африке, но победить не смогли. А 22 июня 1941-го года, рано утром, Германия напала на Советский Союз. Зимой этого же года наши войска вышли к Москве, но взять ее не смогли. Потом, кажется в 1942-м, была катастрофа под Сталинградом, и 8 мая 1945-го Берлин был взят, а Германия капитулировала. Англичане и американцы, высадившиеся в Нормандии в 1944-м, кажется, месяц не помню, оккупировали западную, а русские – восточную Германию". Чертовски подробно!
- Ну, господин адмирал, мальчик ведь и не планировал стать историком, - пожал плечами фрегаттенкапитан Борг.
- Да, я видел, - Канарис невесело усмехнулся. - Единственное что радует – и в той Германии молодежь совсем не прочь связать свою судьбу с флотом. Пускай и торговым.