- Я всегда смогу отыскать отличный эль в какой угодно округе, - возразил Тук. - Христианский мир велик, и, слава Господу, в нем повсюду ценят бодрящую влагу, - вагант тщетно попытался подобрать грязную мокрую полу рясы. - Да, бодрящую и вдохновляющую влагу, а не ту, от которой приключаются лихорадка, насморк и ревматизм. Несомненно, где-то существуют благословенные места, где по пятам монахов не рыщут злокорыстные стражники, где в спину служителям Господа не стреляют одержимые жаждой крови лесники, где еда не удирает от едоков со всех ног и где самая невинная прогулка в ближайшую деревню для удовлетворения скромнейших нужд не грозит обернуться для смиренного монаха скорой встречей с палачом...
- Ну, все, фриара повело на велеречие! - фыркнул Дик. - Сейчас он заболтает нас до смерти!
Зато Джон что-то совсем примолк. Эй, скажи что-нибудь! - Бентли ткнул в спину широкоплечего великана, который с самого рассвета не проронил ни слова.
Джон и раньше не был болтуном, но в последние дни на него, похоже, напала великая хандра. Теперь он открывал рот только для того, чтобы огрызнуться или выругаться - чаще всего на своем диковинном языке, которого не понимал даже Тук, свободно владевший дюжиной чужеземных наречий. И сейчас верзила как будто вовсе не услышал Дика.
За Маленького Джона жизнерадостно ответил Локсли:
- Оставь его, он все еще тоскует по своим штанам! Разве за несколько дней переживешь такую тяжелую потерю?
Вот теперь Джон резко обернулся и наградил йоркширца убийственным взглядом.
- Я бы их не потерял, если бы ты не затеял ту гонку через терновник!
- По нашему следу шли пять лесников и свора собак, так чего же ты от меня ждал? Чтобы я важно шествовал по Королевскому Пути? - возразил Робин. - Я просто не понимаю, чем ты так недоволен, Малютка! Царапины на шкуре заживут, зато ты, наконец, получил нормальную одежду вместо своих прежних смешных лохмотьев... А ведь Ури нелегко было подобрать шоссы по твоему размеру, да и мне они обошлись на два пенни дороже, чем следовало бы! Но разве я дождался благодарности? Нет, куда там! Который день слышу от тебя только попреки, жалобы и нытье!
Джон открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг совсем рядом раздался резкий вибрирующий визг, и из травяных зарослей выскочил черный, очень раздраженный подсвинок.
Брат Тук уловил краем глаза промельк черного тела справа и с криком: "Кабан!" шарахнулся в сторону. К несчастью, как раз в той стороне вышагивал по травянистому краю глубокой канавы Кеннет Беспалый, и фриар врезался в него. Кеннет вцепился в монаха, не удержался на ногах, и оба они покатились по склону, вопя и ругаясь на два голоса.
Остальные стрелки среагировали на случившееся одним биением сердца позже: при возгласе "Кабан!" Дикон и Аллан рванули к ближайшему дереву, а Вилл с Робином схватились за луки, забыв, что из-за мокрой погоды не натянули тетиву. Подсвинок же, довольный сумятицей, которую ему удалось внести в ряды двуногих, с диким хрюканьем ринулся в атаку.
Джон каким-то чудом сумел увернуться от несущихся на него полутораста фунтов свинины и приложил палкой по черному крутому боку. Удар был так силен, что хряк прокатился по мокрой траве с разрывающим барабанные перепонки визгом, врезался в ноги Виллу и послал того в бывший римский ров, навстречу карабкающимся вверх Туку и Кеннету. Сам подсвинок отчаянно барахтался, пытаясь встать, но его попытки привели лишь к тому, что он тоже перевалился через край.
В следующий миг Дик Бентли с воплем: "Мясо!" отбросил бесполезный лук и сиганул вдогонку за хряком, а Локсли с радостным боевым кличем не долго думая прыгнул следом за Диком.
Пятеро стрелков и громко негодующий хряк-подросток кубарем покатились по мокрому грязному склону, поросшему редкой травой. Визг, ругательства, смех и вопли сопровождали спуск до тех пор, пока его не остановил полусгнивший ствол на дне канавы.
Подсвинок смолк первым. Он лежал под Робином Локсли, сжимающим мертвой хваткой его шею, и только изредка полузадушено похрюкивал. Из людей последним замолчал Вилл, без передышки сыпавший ругательствами с тех пор, как "кабан" врезался ему под колени.
- Эй, как вы там? - осведомился Маленький Джон, заглядывая в ров. - Живы?
Он начал осторожно сползать вниз.
- Ты сбил меня с ног свиньей! - приподнявшись, прорычал Вилл.
- Свиньей? А разве это не кабан? - осведомился Джон, как будто это имело сейчас первостепенное значение.
Локсли захихикал, продолжая нежно обнимать свина за шею.
- Это не кабан! Это просто вонючий, мерзкий, наглый, шелудивый домашний подсвинок! - Статли повернулся, рассматривая животину, и ткнул пальцев в клеймо на выстриженном ухе. - Да к тому же принадлежащий злоязычной ведьме Хемлок! - Вилл разъяренно воззрился на Тука. - Ты, ты... горлопан ученый, какого дьявола ты начал орать: "Кабан!"?! Чему тебя учили в Оксфорде и Саламанке? Латинист драный, ты даже не можешь отличить домашнюю тварь от дикой!
- Теперь я и сам вижу, что это обычная домашняя скотина, contra spem[18], - не моргнув глазом, бодро заявил грязный с ног до головы монах. - Стало быть, руттерфордская ведьма наслала на меня наваждение, тьфу, тьфу, тьфу! И вполне вероятно, именно она и напустила на нас эту зверюгу!
- Зверюгу сожрем, а ведьме свернем шею! - Дик тщетно пытался вытряхнуть землю из взлохмаченных волос. - Хей, а где Аллан и Барсук, неужто до сих пор сидят на дереве? Лопни мои глаза, ведь у Дикона паслось полсотни таких тварей на выгоне в Эдвинстоуне, а он тоже принял эту скотину за кабана!
- Эффект толпы, - буркнул Джон, перешагнув через Кеннета и опустившись на полусгнившее бревно. - Стоит завопить одному - остальные тут же подхватывают. Будь нас сто человек, а не восемь, мы бы запросто смогли принять зайца за волка...
- Во, еще один умник! - заржал Бентли. - Ты, часом, не учился вместе с Туком в Саламанке?
- Подожди, что ты сказал про толпу? - Локсли перестал играть с ушами подсвинка и уставился на Маленького Джона.
- Эффект толпы, - недовольно ответил тот. - А что?
Робин рывком сел, и почуявший свободу подсвинок с визгом кинулся прочь по заросшему влажным мхом дну канавы.
- Куд-да?! - Дик попытался было перехватить улепетывающую тварь за заднюю ногу, но не успел. - Какого черта ты его отпустил, Робин?! Это же был наш обед!
- Пусть бежит, - рассеянно отозвался Локсли. - Может, вдова накормит нас сегодня обедом получше. Да еще в придачу выкатит нам бочонок первосортного эля...
- Хха! Само собой, выкатит - подлив туда сначала отравы! - снова захохотал Дик.
Но его смех стих, стоило ему взглянуть на Локсли. Вожак аутло улыбался мечтательной улыбкой, которая была хорошо знакома шервудским стрелкам.
- Нет дыма без огня, - пробормотал йоркширец и повернулся к Туку: - Скажи, братец, кроме латинской премудрости тебя чему-нибудь учили в Саламанке? Помнится, ты хвалился, будто знаешь лечебные травы не хуже любой деревенской знахарки... Это правда?
- Истинная правда и святая истина, поп scholae, sed vitae discimus[19], - важно подтвердил Тук. - А зачем тебе понадобились мои познания в травах? Неужели у тебя началась лихорадка от этой проклятущей мокротени?
- Нет, меня замучила бессонница, и мне позарез нужно сонное зелье, да такое, чтобы валило с ног! - Вожак "волчьих голов" быстро взглянул на Кеннета: - Кен, в экзекуторах у Певерила все еще ходит старый Губерт?
- Он самый, - пристроившийся рядом с Джоном беспалый аутло хмуро осматривал оперение стрел, порядком пострадавшее при падении. - А что?
- И его помощник по-прежнему трезвеет только по святым пятницам? - в голосе Робина Гуда зазвучали такие нотки, что все разбойники разом перестали ощупывать ушибы и уставились на своего главаря.
- Да, старого пьянчугу только могила исправит. - Кеннет подозрительно прищурился. - Эй, в чем дело, Робин? Ты же не... ты не собираешься сделать то, о чем просила вдова Хемлок?!
- А почему бы и нет? - Локсли поднял глаза к унылому серому небу, по его лицу все шире стала расползаться улыбка. - Разве вольные стрелки, гроза Ноттингемшира, шип в боку норманов, надежда всех честных саксов, могут допустить, чтобы вздернули трех сыновей несчастной вдовы? Трех молодцов, вся вина которых лишь в том, что они взяли принадлежащее им по стародавнему саксонскому праву?
- Да ты совсем спятил! - пискнул Аллан-э-Дэйл, только что спустившийся в ров вслед за смущенным Барсуком. - Хочешь сунуться в ноттингемскую тюрьму?! Вообразил себя Ричардом Львиное Сердце?!
- Ну, если бы у меня была удача его величества, я бы давно уже болтался в петле, - Робин кончил беседовать с небесами и удовлетворенно кивнул, прежде чем спуститься с них на грешную землю. - Кто стал бы собирать за меня выкуп, угоди я в темницу, верно? Нет, я не король, я всего лишь бедный беглец из Бернисделла... и я не собираюсь прорубаться сквозь стражу и брать штурмом тюрьму. Но если завтра Святая Дева Мария будет ко мне благосклонна, Аллан, ты вскоре пропоешь своей малютке Рози новую великолепную балладу!