* * *
…Еще в 43-м авиаконструктор Гудков предложил проект истребителя "Гу-ВРД" с турбореактивным двигателем Архипа Люльки. И дело пошло .
Образовалась настоящая "могучая кучка", вдохнувшая новую жизнь в хиревший Реактивный НИИ – Люлька, Королев, Климов, Глушко, Кузнецов и прочие "друзья парадоксов".
Здесь испытывали крылатую ракету КР-212, гоняли на стендах реактивные двигатели, а нынче ковырялись в немецких "Фау-2", вывезенных из Пенемюнде со всей документацией, комплектующими и самими конструкторами.
Жилин частенько захаживал сюда, передав однажды совсекретные сведения, якобы добытые разведчиками – дескать, компрессор в ТРД должен быть осевым, а лопатки турбины нужно делать со сверлениями для пущего охлаждения… Ну, и так далее.
Многого он вспомнить не мог по той причине, что не знал. Полковник Жилин летал на реактивных "МиГ-15" и "МиГ-21", не разбираясь в тонкостях конструкции.
Впрочем, переживал он зря: Архипу Люльке, Сергею Королеву и иже с ними достаточно было дать толчок, создать условия, поверить, настроить – и дело, как уже говорилось, пошло.
Иногда Ивану становилось не по себе – чудилось ему, что сорвется, не вытерпит смешения жизни былой и сущей ныне, запутается в памяти о прошлом и будущем. Но ничего, голова не болела, сознание не плыло, четко разделяя жизнь на прошлую, прожитую им сполна, и на ту, которую неведомые силы дали прожить во второй раз.
Наверное, здоровье душевное помогали сохранить перемены к лучшему и то, что он сам приложил руку к "смене вех".
Вон, взять ту же реактивную авиацию. Любому конструктору перед войной было ясно, что поршневые моторы полностью себя исчерпали. Чтобы самолет, толкаемый винтом, мог достичь скорости в тысячу километров, было необходимо увеличить мощность двигателя в шесть раз! А это было совершенно немыслимым предприятием.
И вот немцы распробовали турбореактивный привод. За ними потянулись англичане. И в СССР нашлись умные головы, вот только развернуться им не дали – Яковлев ревниво давил, осаживал таланты, не позволяя пробиться новому, даже вопреки жизненно важным стратегическим интересам государства.
А теперь осадили – и посадили! – самого Яковлева. И дело пошло!
Еще в 43-м испытали прототип реактивного "МиГ-9", весной 45-го взлетел первый "МиГ-15".
И теперь, подъезжая к аэродрому в Кратово, Жилин поневоле улыбался – рев и свист моторов звучали, как сладчайшая музыка.
Это подавала голос реактивная авиация Страны Советов.
"ЗИС" вывернул к двум новеньким ангарам, остановился, качнув передком.
– Подождешь меня, – сказал Иван водителю, ушастому сержанту.
– Так точно, товарищ маршал!
Иван покинул машину, поправляя фуражку, и осмотрелся. На стоянке в рядок выстроились новенькие "МиГ-9" – еще с прямыми крыльями, но уже с носовой стойкой шасси, и стабилизатор поднят высоко, подальше от сопла, а в носу зияет воздухозаборник. Классика!
Две пушечки Н-23, почти в дюйм калибром, и одна 37-миллиметровая Н-37. Гермокабина, катапультируемое кресло – все как полагается .
А главное – это скорость. 910 кэмэ в час!
Для летчиков-истребителей из "родного" 122-го ГИАП подобные цифры стали главной "заманухой". Ради того, чтобы ощутить разгон чуть ли не до тысячи километров, пилоты легко одолевали робость перед новой техникой.
Полковник Алхимов нарисовался тут же: вытянулся во фрунт, отдал честь – и оскалился в тридцать два зуба.
– Здравия желаю, товарищ маршал!
– И тебе не хворать. Осваиваете?
– Так точно!
– Подготовь мне самолет.
Комполка напрягся.
– Това-арищ маршал…
– Коля, – мягко сказал Жилин, – "МиГ-9" я знаю лучше любого из вас, можешь мне поверить.
Алхимов поверил.
Иван был не при параде, довольно было фуражку на шлем сменить. Он забрался в кабину "мигаря" и почувствовал холодок отрады.
– Товарищ маршал, – бубнил комполка, – вы на взлете нос плавно поднимайте, чтобы килем не удариться. И высоту набирайте аккуратно…
– …Избегая больших углов подъема, – подхватил Жилин, сохраняя терпение. – Знаю, заботливый ты наш. Я скоро.
Бензиновый движок "Ридель" прожужжал, запуская ТРД, и родился такой знакомый, полузабытый, сиплый свист турбины. Иван улыбнулся.
Вырулив на ВПП, он разогнал машину и поднял ее в воздух.
Гул наполнял истребитель, а тяга слабоватого мотора толкала "МиГ" все выше, и выше, и выше.
Ничего… Это лишь первая проба сил.
Даже такой несовершенный, с паршивенькой маневренностью, "МиГ-9" получился лучшим, чем заокеанский Ф-80 "Шутинг стар". А "МиГ-15" и вовсе вещь…
Повертевшись в небе, попортив нервы Алхимову "выкрутасами", Жилин посадил "мигарь" – аккуратно, на три колеса.
Зарулив на стоянку, он покинул самолет – пилоты уже сходились и сбегались. Иван еще сверху, из кабины, оглядел однополчан – знакомые все лица…
Вон солидный, основательный Бауков, жизнерадостный, всегда готовый схохмить Аганин, простодушный с виду хитрован Цагайко, серьезный, строгий даже Афонин, рассудительный и осторожный Маркелов, порывистый Голобородько… Все свои.
– Привет, бойцы! – ухмыльнулся Жилин.
– Здравия желаем! – заголосили пилоты.
Иван спустился на бетон аэродрома, содрал шлем и пригладил влажные волосы.
– Я не просто так заявился, поиграться, – сказал он. – Тут у нас война намечается…
– С американцами? – встрепенулся Алхимов.
– Пока с японцами, – усмехнулся Жилин.
Комполка был разочарован.
– Тю-ю… А что с ними биться-чикаться? Раз, раз – и в дамки!
Иван покачал головой:
– Кто в Китае воевал, тот знает – японцы умеют воевать. Мало того, среди них хватает фанатиков. Слыхали про камикадзе? Это пилоты-смертники. Набивают свои самолеты взрывчаткой и направляют на какой-нибудь английский крейсер или американский авианосец. Ба-бах! – и всего делов. Правда, воевать мы будем в Маньчжурии…
– Опять освобождать? – пробурчал Цагайко.
Аганин хлопнул комэска по плечу.
– Хохол! – сказал он, делано вздыхая. – Что тут еще скажешь? Коле дюже не понравилось, что мы Польшу себе не забрали!
– Правильно, – заворчал Цагайко, – а чего зря воевать? Да еще за эту сволочную шляхту!
– Хочу тебя успокоить, – улыбнулся Жилин, – Маньчжурию мы себе оставим.
– О, вот это дело! – сразу возбодрился ком-эск. – Это я понимаю!
– Единственно – молчок.
– Само собой!
– В общем, мужики, готовьтесь к перегону. Меня назначили командовать авиацией на 1-м Дальневосточном фронте – это в Приморье. С одной стороны – Японское море, с другой – Маньчжурия. По ней и ударим!
* * *
Еще с зимы на всем протяжении Транссибирского пути шли работы – магистраль чинили, готовили подвижной состав и паровозы, тысячи машинистов и паровозных слесарей перебрасывали с запада на восток. А с марта месяца начались перевозки.
Сроки товарищ Сталин поставил жесткие: к июлю на Дальнем Востоке должны быть развернуты три общевойсковые и одна танковая армии, несколько механизированных и артиллерийских соединений.
Трудностей было навалом – советское Приморье или Забайкалье славились нехожеными – и неезжеными! – просторами, где Транссиб, по сути, являлся единственной дорогой. Остальные "шоссе" больше напоминали направления, а приморские, те, после муссонных июньских ливней, были хоть и местами, но непроходимы.
А надо было и полевые фронтовые склады разместить, и армейские, и людей, и технику. Задачка!
А рядом, через границу, условия были куда как лучшими – в районах дислокации Квантунской армии хватало и дорог, и военных заводов. Четыреста аэродромов! А в тылу – более восьмисот складов и хорошо оборудованные военные городки на полтора миллиона человек. Есть где разгуляться!
Авиаторам ВВС РККА тоже приходилось туго. Тыловые части 8-й воздушной армии прибыли на линию фронта первыми. Это были РАБы – районы авиационного базирования, каждый по пять батальонов. А еще батальоны аэродромного обслуживания, отдельные автобатальоны, отдельные инженерно-аэродромные батальоны, технические команды и прочий служивый люд. Они готовили летные поля вдоль границы, запасали топливо, боеприпасы, запчасти. В общем, та еще работенка.
Самолеты стали перегонять в начале июня. Участок полета от Москвы до Казани был самым простым, а вот дальше приходилось лететь, пользуясь "компасом Кагановича" – вдоль железнодорожных путей. Запасные аэродромы находились в дефиците, но части 8-й воздушной не потеряли ни одного самолета по дороге – Жилин изрядно, с толком и расстановкой погонял техников, механиков и самих пилотов, так что вся матчасть была исключительно в хорошем техсостоянии. Ну, а с теми, кто допускал, чтобы ТС было не совсем Х, маршал легко расставался – лодырей и жопоруких коекакеров он терпеть не мог.