По песчаной дорожке он обежал коттедж, оказавшись на стороне парадного входа: круглые и прямоугольные цветочные клумбы, неизвестные, обильно цветущие деревца в кадках, крошечный пруд с золотистыми рыбками, посередине пруда - весёлый звонкий фонтанчик, скамейка-качели под навесом, низенький забор из штакетника, выкрашенного в голубой цвет, высокие двухстворчатые ворота. На резном высоком крылечке рядом с входной дверью, украшенной цветными стеклянными витражами, стоял худенький мужчинка средних лет в длинном бархатном халате, лысоватый, остроносый, в его правое ухо была вставлена крохотная золотая серёжка - с красным рубином.
- Тебе надоело служить у меня, оглоед? - строго спросил мужчинка, и золотая серьга в его ухе гневно задрожала. - Хочешь опять торговать вонючими пирогами? Ночевать под мостом, рядом с повешенными татями?
- Виноват, господин Лефорт, виноват! - слёзно заканючил Егор, тыкая пальцем в свою "распухшую" щёку. - Зубы заболели, проклятые! Всю ночь мучился напролёт, не спал совсем! Флюс вскочил, видите?
- Флюс? - смягчился Лефорт. - Это есть очень плохо! Зачем же терпел? Ты же неглупый человек! Надо было сразу же идти к доктору Фогелю. Он больных принимает в любое время, лишь бы платили деньги… Ладно, сходишь потом. Сейчас одежду мне приготовь. Парик расчеши, начисть туфли. Потом заседлай коня. Пусть сегодня это будет Карий. Как подашь к крыльцу, мне сообщи…
Денщик из Егора был так себе, всего-то четыре дня и обучали его этому высокому и непростому искусству. Но справился - в общих чертах, даже нюхательный табак сменил в серебряной табакерке господина Лефорта, по собственной инициативе, добросовестно вычистил две курительные фарфоровые трубки.
Покончив с домашними делами, Егор отправился на конюшню.
Фёдор, голова которого была замотана белой льняной тряпкой, хмуро расчёсывал гриву каурому голенастому жеребцу.
- Как здоровье драгоценное? - вежливо поинтересовался Егор.
- Да пошёл ты! - отмахнулся Федька. Егор тяжело вздохнул:
- Да не обижайся ты, чудак, право! Ну, получилось так. Бывает. Скажи лучше, как Карий нынче?
- Сам что ли не видишь? - кивнул Фёдор головой на каурого коня. - Хорошо всё. Его, что ль, седлать велено?
- Его самого.
- Вот и седлай, раз велено! - Конюх в сердцах сплюнул себе под ноги и отошёл в сторону, бормоча себе под нос неразборчивые ругательства.
Егор подошёл к жеребцу. Тот недоверчиво покосился на человека злым лиловым глазом, испуганно заржал, гневно всхрапнул, сильно ударил несколько раз подкованными копытами задних ног по доскам стойла.
"Распознал, гад такой, подмену! - понял Егор. - Это человека можно обмануть, а с животными - оно гораздо сложней будет…"
А время поджимало, следовало поторопиться, пока господин Лефорт не разгневался по-настоящему.
- Федь! - позвал Егор. - Запряги вместо меня. А то руки дрожат после вчерашнего, перепил малость…
- Да пошёл ты! - Лексикон конюха разнообразием не отличался.
- Не кочевряжься ты, дурик. Я тебе алтын заплачу. Мало? Хорошо, два.
- Сказал нет, значит - нет!
Оттолкнувшись от горизонтальной перекладины, Егор ловко перепрыгнул на другую сторону - относительно конского стойла, одним широким прыжком преодолел расстояние, отделяющее его от упрямца.
- Ты что удумал, злыдень? - Федька неуверенно потянулся за вилами, прислонёнными к досчатой стене.
Егор несильно ткнул указательным пальцем конюху в солнечное сплетение. Мужик громко охнул и сложился напополам.
- Запрягай, Федя! Седлай, родной! - ласково попросил Егор. - Я очень не люблю дважды повторять свои скромные просьбы…
Взяв запряжённого и осёдланного коня под уздцы, Егор обернулся к конюху, бросил ему под ноги два медяка.
- Заработал - получи! Я хоть и строгий, но - справедливый!
Он несильно постучал костяшками пальцев в оконное стекло.
- Господин Лефорт, ваш благородный Буцефал подан! Ехать извольте!
Через несколько минут на крыльце появился Франц Лефорт - весь из себя напудренный и напомаженный, в нарядном камзоле, украшенном пышными лиловыми и сиреневыми кружевами, в кудрявом длинном парике благородного пепельного цвета - с отдельными платиновыми прядками.
- Герр Франц, вы - само совершенство! - льстиво заверил хозяина Егор.
- Благодарю, Александр, благодарю! - довольно улыбнулся Лефорт. - Кстати, мой друг, откуда тебе известно про коня Буцефала?
- Бродячий старец третьего дня рассказывал на Варварке, - не моргнув глазом, браво соврал Егор, а про себя подумал: "Осторожней надо быть, не стоит козырять своими знаниями. Ведь Алексашка Меньшиков - юноша пока неграмотный, дремучий…"
Неловко забравшись на жеребца, Франц Лефорт внимательно посмотрел на Егора.
- Если зубы перестали болеть - поешь обязательно. У Лукерьи на кухне сегодня зайчатина и рябчики. Очень вкусно. К полудню сходишь к фройляйн Анхен Монс, она даст тебе одно небольшое поручение, - многозначительно и весело подмигнул. - Она всё расскажет, что надо сделать. А нынче вечером у нас гость, сам русский царь Пётр. Готовься, будешь много плясать, петь песни.
Смотри, не напейся раньше времени! О, я смотрю, мои старые сапоги налезли на твои огромные ноги. А ты всё говорил: "Малы, мол, малы!"
- Это я просто с вечера не пил жидкости, вот опухоль и сошла с ног, сапоги и пришлись впору…
- Ха-ха-ха! - трескуче рассмеялся Лефорт. - Какая смешная шутка. Браво! Два литра Мозельского - это называется - "ничего не пил с вечера"! Ха-ха-ха!
Закрыв за Лефортом ворота, Егор отправился на поиски кухни, - в животе уже громко и противно урчало.
Приоткрыв входную дверь, он уверенно вошёл внутрь коттеджа, принюхался: съестным пахло из правого крыла. Короткий коридор упёрся в запертую тёмную дверь, Егор подёргал за ручку, нетерпеливо постучал.
- Кто там? - спросил за дверью высокий женский голос. - Ты что ли, Алексашка?
- Я, конечно, кто же ещё, открывай!
- Не открою, ты опять будешь приставать, охальник! - непреклонно и чуть дразняще сообщила женщина.
"Вы, мон шер, судя по всему, слывёте здесь записным кобелём, большим любителем женского пола!" - глумливо шепнул внутренний голос.
- Открывай, Луша, открывай! Не буду я приставать к тебе! - пообещал Егор. - Поем и пойду к фройляйн Анхен.
- К Монсихе, что ли?
- К ней самой. Так что открывай, не трону! Клянусь всеми Святыми Угодниками!
Только минут через шесть-семь, после усердных уговоров и страшных клятв, дверь широко распахнулась, пропуская Егора на кухню. Узкая и длинная дровяная плита, широкий стол, стеллажи, заставленные жестяными банками, глиняными горшками, берестяными корзинками, холщовыми и льняными мешками и мешочками.
Он сел на низкую деревянную скамью. Лукерья - полная женщина лет тридцати пяти, с добрым конопатым лицом, поставила на стол перед ним две круглые глиняные миски: первая была до самых краёв заполнена жирным сметанным соусом, в котором плавали большие куски тёмного мяса, во второй находились жареные птичьи ножки и крылышки. Рядом с мисками стряпуха положила большую деревянную ложку и серебряную двузубую вилку, придвинула дощечку с крупно нарезанными кусками серого хлеба - с ярко выраженным запахом отрубей.
Егор, никуда не торопясь, ел, раздумывая о всяком разном, в первую очередь - о предстоящем вечере. Зайчатина и рябчики были недурны, Лефорт не обманул.
- А попить дашь что? - спросил у поварихи.
- Квасу хочешь? А то господин Франц не велели тебе давать хмельного…
- Можно и кваса. Почему нет?
- Ладно, - непонятно вздохнула Лукерья, - так и быть, нацежу наливки, Бог с тобой…
Она подошла к большому дубовому бочонку, стоявшему на толстенном берёзовом полене, открыла краник, наполнила на три четверти высокую оловянную кружку, поставила её рядом с хлебной дощечкой, посмотрела на Егора - странно так, тревожно.
- Выпей, что ли! Странный ты какой-то сегодня, на себя не похожий. Всё молчишь, не пристаёшь, не щиплешься… Заболел никак?
Егор молча пожал плечами, отпил из кружки. Напиток оказался классической вишнёвой наливкой - очень ароматной, лёгкой, десять-двенадцать алкогольных градусов.
- Знаешь что, - смущённо проговорила Лукерья, глядя на Егора глазами верной дворовой собаки. - Ты приходи ночью, когда закончится эта пирушка. Я тебе, так и быть уж, открою дверь…
"Попробуй пойми этих женщин!" - пафосно воскликнул внутренний голос.
- Приду, если будет время, - вслух ответил Егор, про себя точно зная, что не придёт. Хотя с женским полом у него уже с полгода и не наблюдалось плотных контактов, но Егор не был ещё готов к близким отношениям с местными барышнями, элементарно опасаясь заразиться какой-нибудь гадостью. Тут предварительно надо было разобраться тщательно - как и что, чтобы без всяких негативных последствий…
Из ранее изученных архивных материалов Егор знал, что дом виноторговца Иоганна Монса находится недалеко от коттеджа Лефорта, под металлическим флюгером в виде чёрного лебедя. А вот сведения о самой девице - по имени Анна Монс - серьёзно расходились. Одни источники утверждали, что Анна была дочерью Иоганна, девицей благонравной и в 1687 году абсолютно непорочной и целомудренной. Согласно другим свидетельствам, Анна была виноторговцу совсем даже и не дочерью, а жизнь вела беспутную, беря с мужчин деньги за свои разнообразные услуги. Обычной проституткой, по их словам, она была, если говорить прямо, безо всяких дипломатических увёрток.