Симеон тяжело дышал, точно панцирь, привычный до такой степени, что временами турмарх просто забывал о стальной чешуе, вдруг превратился в многопудовые вериги и теснил его грудь. Ища поддержки, турмарх оглянулся на отца - тот смотрел пристально, словно ожидая от сына верного ответа.
- Я… - Симеон до хруста сжал рукоять меча, представляя, с какой радостью раскроил бы череп неведомого ему герцога Швабии. - Я готов.
- Василевс надеется на тебя и облекает высоким доверием, - с ноткой сожаления в голосе напутствовал его отец Гервасий: будь его воля, он бы ни за что не доверил столь щекотливое дело такому бесхитростному, хотя и, несомненно, храброму юнцу. Лучше бы взялся сам.
Но Симеон не уловил нотки разочарования в тоне монаха, зато явственно услышал радостный вздох своего отца.
Людовик Толстый озадаченно поглядел на верного советника. Юный Фульк Анжуйский, наследник одного из крупнейших ленов королевства, был не просто кравчим августейшего монарха, он являлся важнейшей фигурой в великой "шахматной баталии". Фигурой, ценность которой могла легко поменяться в зависимости от капризов погоды или желудочных колик нынешнего герцога Анжу.
- Пусть войдет, - повелел Людовик, нахмурив и без того прорезанное тремя рядами глубоких морщин чело.
Начальник стражи молча поклонился и исчез за дверью, а через мгновение в освещенной факелами зале возник сам виновник ночного переполоха - граф Фульк Анжуйский. На разодранной в клочья нижней рубахе у плеча отчетливо проступало кровавое пятно.
- Как это понимать, граф? - оглядывая сконфуженного кравчего, гневно спросил король. - Тебя ограбили?
- Нет, мой государь, - опустил глаза юноша.
- Тогда что же?
- Мне совестно об этом говорить.
- Проклятие! - выругался Людовик. - Так не делай того, о чем потом будет совестно рассказывать!
Фульк тяжело вздохнул, не поднимая взгляда с застеленного восточным ковром пола.
- Это была честная схватка. Я убил его.
- Господи, сделай так, чтобы я ослышался! - Король сделал шаг к юноше. - Что ты сказал?
- Это была честная схватка, - повторил анжуец.
- Впервые слышу о манере вести честный бой в исподнем. Говори толком, кого ты убил, несчастный?
Юнец вздохнул поглубже, собираясь то ли с мыслями, то ли с духом, то ли с тем и другим разом, и, наконец, поднял глаза.
- Сегодня на празднестве я познакомился с одной девушкой… Очень милой девушкой… Я ей тоже понравился…
- Ну и?
Фульк искоса поглядел на аббата Сугерия, сосредоточенно перебирающего четки.
- Мы уединились тут неподалеку… Но, поверьте, ничего не было!
- Во всяком случае, от этого "не было" кого-то уже не стало, - резко оборвал его король. - Отвечай - кого?!
- Мы уединились на сеновале, и вдруг ее брат… старший брат… он напал на меня с мечом… А мой клинок лежал в стороне. А еще с ним были трое слуг… - довольно бессвязно продолжал кравчий. - Там в сене торчали вилы, я успел схватить их…
- Кого ты убил, несчастный, говори?!
- Ее брата. Но он тоже ранил меня!
- Его имя! - взревел король.
- Робер де Вальмон.
- Что?!. Ты хочешь сказать, что вознамерился совратить дочь коннетабля де Вальмона Мадлен, и тебя застукал один из ее братьев?
- Я не пытался… Мы понравились друг другу…
- Молчи, глупец! - рявкнул Людовик. - Ты не представляешь, что натворил! Виконты де Вальмон - младшая ветвь графов Д’Иври, а те через своего основателя - Рауля Д’Иври - в близком родстве с родом герцогов Нормандских. Завтра же нормандцы объявят, что я вознамерился истребить местную знать, а послезавтра мир в этих землях, ради которого мы проливали кровь столько лет, снова пойдет прахом.
- Но я же не хотел! - тихо всхлипнул Фульк. - Я оборонялся!
- Оборонялся!.. - устало передразнил Людовик Толстый. - Ладно, ты сказал, там были слуги - что с ними?
- Я их обезоружил и хорошенько отдубасил тупым концом вил.
- Ловкач! Один против четверых, - восхитился король. - Вот посмотришь, завтра слуги объявят, что ты напал на молодого Вальмона, когда тот защищал честь сестры от французского злодея-насильника. И она - обещаю! - подтвердит это.
- Не может быть! Она такая добрая!
- Может, глупец! Может, и подтвердит! - заорал король. - У Мадлен, кроме убитого тобой, еще семеро братьев, и все - старшие. Они заставят ее говорить что угодно, лишь бы спасти честь рода. И скажу более: даже если сегодня я как верховный сюзерен дарую тебе помилование, ни один из Вальмонов и их многочисленной родни не признает убийцу члена своей семьи обеленным. Они будут жаждать твоей крови.
- Что же мне делать? - обескураженно пробормотал Фульк.
- Что делать, - задумчиво глядя на графа Анжуйского, пробурчал венценосец. - Раньше следовало соображать, прежде чем по сеновалам девок щупать. Не при святом отце будь сказано. - Он покосился на аббата Сугерия.
Людовик не спускал глаз с юноши, и тот попытался сжаться под тяжелым, будто в нем был сосредоточен весь немалый вес тучного монарха, взглядом.
Что мудрить, Фульк был, несомненно, хорош собой - той редкой мужественной красотой, которая обычно выдает старинные римские корни. Он выглядел старше своих лет. Военное ремесло, которое молодому графу довелось изучать с мечом в руках, а не по трактатам, закалило его характер, добавляя правильности черт гордую стать молодого льва.
- Через несколько месяцев ты должен стать мужем наследницы герцога Буйонского. Если Господу будет угодно, в будущем этот брак принесет тебе корону Иерусалимского королевства. Ты же скачешь, как молодой жеребец, почуявший запах кобылки.
- Я был готов просить у вас руки Мадлен, - с трудом выдавил юноша.
- Молчи! Де Вальмоны - хороший род, но ты рожден для иной участи. Теперь же говорить о сватовстве к Мадлен и вовсе бессмысленно. Вероятно, в скором времени братья упекут ее в монастырь, хорошо, если еще только послушницей.
Аббат Сугерий недовольно покачал головой, но не стал прерывать речь государя.
- Сейчас надо подумать, как спасать твою голову. Где одежда?
- Все осталось там, - обреченно вздохнул Фульк. - На крики начал сбегаться люд…
- Понятно. Стало быть, и без слов Мадлен по гербу все легко узнают, кто составлял ей компанию этой ночью.
- Что мне оставалось делать?
- Сейчас это уже совершенно не важно. Я велю людям молчать о твоем появлении здесь. Тебе же следует поскорее убраться из Руана и направиться в Париж. Конечно же, братья обесчещенной девицы будут искать тебя не только в стенах города, а, вероятно, по всей Франции, но в столице легче укрыться. Когда я вернусь туда, отправишься с посольством в Рим. Надеюсь, в Италии до тебя не дотянутся, заодно испросишь себе отпущение грехов.
- Но как мне выбраться из Руана?
- Чуть свет в Париж отправляются возы с дарами Нормандии. Сейчас спрячься там - среди связок мехов. Никто не посмеет искать беглеца меж королевских подарков. А дальше потрудись сам позаботиться о собственной безопасности.