Остановились спустя полтора часа марша, когда до цели оставалось не больше трех километров. Дальше начинались практически открытые места, соваться куда без разведки было полным идиотизмом. Это если не помнить про вражеские противотанковые батареи, размещенные и замаскированные, нужно полагать, со всей тщательностью и прочей немецкой педантичностью. Благо местность для этого, к сожалению, была практически идеальной, со множеством топких низин, неглубоких, но извилистых оврагов и прочих геодезических прелестей, которые любой военный фортификатор с легкостью превратит в артпозицию. Начинать наступление без разведки и артподготовки, коль уж артиллеристы ухитрились не отстать и не растянуть тылы, Кобрин не собирался. Даже если в штабе дивизии и будут считать иначе.
– Товарищ комбриг, комбат-раз докладывает, что разведка вернулась! – запыхавшимся голосом доложил подбежавший Малеев. – Я провожу, разведбат вон там обосновался.
– Добро, идем. – Кобрин бросил шлемофон высунувшемуся из люка мехвода Божкову (командирскую "танкошапку" тот поймал) и пригладил ладонью потные, липнущие ко лбу волосы. – Гриша, экипажу от машины не отходить. И вражеский эфир слушай, вдруг чего интересного будет.
– Так я ж по-ихнему почти не понимаю, – озадачился танкист. – Так, десяток слов, ежели частить не станут. Чего я там разберу?
– Значит, уроки в школе прогуливал, – беззлобно ухмыльнулся Сергей. – Видать, батя мало порол, двоечник. Приказ старшего по званию слышал? Слышал. Вот и выполняй по мере сил и со всем пролетарским старанием.
– Есть… – кисло протянул радист, торопливо скрываясь, от греха подальше, в танке. Торчащий из башни заряжающий, не скрываясь, заржал. Но, наткнувшись на быстрый взгляд командира, мигом нырнул вниз, со скрипом захлопнув массивную крышку. Простукивавший пальцы траков Цыганков ошибки товарища повторять не стал, вовремя скрыв улыбку за пышными усами, пожелтевшими от табачного дыма, и с удвоенным усердием заработал молотком.
– Разболтались… – осуждающим тоном начал было лейтенант, но Сенин, подтверждая строгий нрав реципиента (нужно ж соответствовать, ага), коротко буркнул:
– Вперед, лейтенант, некогда языками трепать. Немец ждать не станет. Со своим экипажем сам разберусь, без подсказчиков…
* * *
– …Вот такая, значится, у них диспозиция, товарищ подполковник, – устало закончил командир разведроты, на полшага отодвинувшись от карты-"трехверстки", расстеленной на танковом крыле.
Кобрин помолчал несколько секунд, переваривая информацию, взял у него из рук карандаш и, легонько постукивая по бумаге, обвел торцом указанные квадраты:
– Значит, вы засекли всего четыре батареи ПТО? Причем три из них – малокалиберные, не больше тридцати семи миллиметров? И только одна, вот эта, калибром предположительно в семьдесят пять? Маловато что-то… Точно не ошибаешься, капитан?
– Никак нет, не ошибаюсь. А зачем им больше при такой-то ширине фронта? Тут болото, там и там – минные поля, время установить и замаскировать свои сюрпризы у немцев имелось. Ну, и те гаубицы, о которых третья группа доложила. Они сюда вполне себе добьют, это даже не предельная дистанция для ихних стопяток. Плюс авиация, сами же знаете, как они, твари, работают…
– Добро, разведка, спасибо. – Капитан крепко пожал загрубевшую от грязи и оружейного масла ладонь разведчика. – Отдыхайте пока, но ты уж не обессудь, капитан, понадобиться можете в любую минуту.
– Да разве ж я против? – обиделся тот. – Понятное дело. Нужно будет, снова пойдем.
Поколебавшись, Кобрин отвел капитана в сторонку от остальных командиров штаба. Особого удивления это ни у кого не вызвало: похоже, пока поведение Сергея мало чем отличалось от "прежнего" комдива.
– Слушай-ка, капитан. Очень мне твои слова про гаубицы покоя не дают. Видал я, что бывает, когда наши "коробочки" под их огонь попадают. А еще есть у немца крайне скверная привычка в случае чего выкатывать их на дистанцию прямого выстрела и долбить, словно из противотанковых. Вот и ответь: если наши боги войны их позиции не подавят – а в этом я, скажу откровенно, практически не сомневаюсь, – есть шанс твоим бойцам туда пробраться да хорошенечко пошалить? Так, чтобы больше уже ничего и никуда не стреляло? Или стреляло, но немножечко в другом направлении?
Разведчик чуть удивленно взглянул на комбрига, затем обветренные губы растянулись в понимающей улыбке. Похоже, идея Кобрина пришлась ему по душе:
– Во-он вы о чем, тарщ подполковник… А чего ж, и пробраться можно, есть там проход, аккурат вдоль разбитой железки очень подходящий овраг идет, и пошалить тоже. Нам бы только наводчика с собой взять. Ну, так, на всякий, как говорится, пожарный…
– Подумай об этом, капитан. – Сергей легонько сжал его предплечье. – И подбери на всякий случай группу из ребят понадежней да поопытнее.
Капитан криво ухмыльнулся:
– Обижаете, товарищ комбриг, ненадежных не держим. Неопытных – тем более. В нашем деле без опыта и товарищей подведешь, и первым на тот свет отправишься. Разведчик – он ведь как сапер, один раз ошибается. Сделаю. Срок?
– Не знаю пока. Думаю. Все, свободен, капитан. Отдыхай.
– Товарищ комбриг, так это – а зачем ждать-то? Уж больна идея хорошая, ничего подобного немцы точно не ждут. – Разведчик не сводил с Кобрина внимательного взгляда. – У нас и координаты целей имеются, полевой склад ГСМ, а в паре километров севернее – пункт боепитания всей ихней дивизии. Ребята туда тоже ползали. Вплотную, конечно, не подбирались, чтобы не нарваться, но на карту аккуратненько занесли. А наши гаубицы дотудова никак не добьют – в отличие от германских. Обидно такой шанс упускать, а? Можно несколькими залпами их и без горючки оставить, и без снарядов! Вы только лично приказ отдайте да пушкарям скажите, чтобы по нам, когда работать начнем, не пальнули сдуру. И наводчик грамотный нужен, а то и парочка, я ж говорил. Желательно, чтоб еще и трофейную технику немного знали, но это я уж так, слишком много прошу.
Сергей размышлял почти минуту, затем медленно кивнул:
– Добро, капитан, готовь две группы, основную и резервную. Насколько вижу по карте, стрелять придется с закрытой позиции, так что понадобится еще и корректировщик, я распоряжусь. Захватишь батарею и развернешь орудия – сообщишь по рации, это и станет сигналом к началу нашей артподготовки. Начнете вместе, тогда фрицы точно не сразу разберутся, кто и куда стреляет. Через полчаса – на дольше у нас просто боеприпасов не хватит – пошлю в атаку танки с пехотой, поскольку ждать больше не смогу. Крайний срок еще оговорим, но если сигнала от тебя не поступит, наши гаубицы начнут работать и по вашей позиции. Тогда уж не обессудь.
– Дык оно понятно, – понимающе кивнул капитан. – Будет сигнал, не переживайте даже. А ежели напортачим – так и утюжьте фугасками на здоровье, нам уже все одно будет. Так я пошел готовиться? Нам много не нужно – с часок отдохнем, перекусим – и можем выдвигаться.
– Иди, капитан. И – спасибо. Очень неплохо с этой батареей может сложиться, и немцам хороший сюрпризец будет, и нам здорово поможете…
Глядя вслед разведчику, Кобрин задумчиво хмурился. Вот так оно и бывает: ну, заметили ребята немецкую батарею, доложили. Мало ли их в прифронтовой полосе, подобных батарей? Иной командир и внимания бы особого не обратил: нанес координаты на карту, передал начштабу, чтобы тот в свою очередь связался с артполком. Те и долбанули бы, когда время придет, а уж попали или нет? Как повезет. А так очень даже интересная штука может выйти. Без бензина и снарядов много не навоюешь. Сейчас фрицы абсолютно убеждены, что их складам ничего не угрожает: русские гаубицы не добьют, а с авиацией у большевиков и вовсе беда. И тут вдруг… да, интересно выходит, весьма интересно…
Глава 3
Окрестности Смоленска, август 1941 года
Расположенную в низине четырехорудийную гаубичную батарею взяли легко. Можно даже сказать, образцово-показательно взяли: ну не ожидали немцы от русских подобной наглости, просто не ожидали! Да и как ожидать, если позицию расположили глубоко в тылу, где угрожать артиллеристам могли разве что советские штурмовики, которых вот уж которую неделю в воздухе не видно? Теоретически их могли накрыть артогнем, дистанция, пусть и на пределе дальности, позволяла, но откуда у большевиков точные координаты? Так что командир батареи, гауптман Крауфф, был абсолютно спокоен. Получат команду, отстреляются, а затем, если придет новый приказ, передислоцируются поближе к линии фронта, где советы готовят очередной контрудар, наверняка столь же провальный, как прежние. А уж как горят и взрываются их хваленые танки от попаданий тяжелых фугасных "чемоданов", он видел. Хорошо горят и взрываются – аж башни на полсотни метров улетают!
Но реальность оказалась гораздо более непредсказуемой. И печальной.
Без единого звука сняв охранение – нападения немцы не ожидали, оттого и расслабились, так что удалось взять их в ножи по-тихому, – разведчики атаковали одновременно обеими группами, ударив с флангов. Приданных артиллеристов – не обманул комбриг, прислав аж троих, двух наводчиков и корректировщика, – до окончания атаки спрятали в зарослях, от греха и прочей шальной пули подальше. Собственно, в кустах укрывали только наводчиков, поскольку корректировщик в сопровождении двух бойцов с рацией ушел своим маршрутом еще глубже в тыл, на заранее присмотренную высотку, откуда можно было оценить точность огня.