– Но наука не стоит на месте! – вещал профессор. – И сегодня приходит поколение новых, пытливых молодых учёных.
Он подошёл к стеллажу и начал выгребать оттуда новые книжки, демонстрируя их нам.
– Вот, "Динозавр в гараже". Автор Симон Тупакис убедительно доказывает, что протошизиане не только пасли вымерших древних ящеров, но и использовали их в качестве вьючных животных, дрессировали и подчинили своему мощному интеллекту.
Хлюмпель продемонстрировал нам следующий том:
– "Галактическая угроза". Очень талантливый и смелый автор Сноб Шмурдяк достаточно убедительно обосновывает гипотезу, что протошизиане в незапамятные времена пришли со звёзд. И именно они основали первую Галактическую империю, плодами достижений которой пользуются нынешние жалкие цивилизации, чьи корабли бороздят дальний космос, не пуская туда истинных хозяев, то есть нас.
– Действительно, смело, – согласился Абдулкарим.
Я отметил про себя, что качество полиграфии книжек истинных историков росло с каждым годом. Легкомысленные бумажные обложки с фривольными рисунками постепенно уступали место кожаным переплётам и золотому тиснению.
– Это ещё ничего. Я сейчас рецензирую рукопись ещё более отважного в полёте своей научной мысли молодого человека! – ликующе изрёк профессор.
– Он утверждает, что протошизиане зажгли солнце? – язвительно спросил я.
– Ну что вы, это антинаучно! Его идея куда более скромна. Наши доблестные предки всего лишь собрали из уже зажжённых блуждающих звёзд Млечный путь. Для незатейливой работы, не требующей сколь-нибудь значительных умственных усилий, они вывели биологических роботов, которых мы сегодня знаем как шмуркалей. Эти неблагодарные создания однажды восстали против своих добрых хозяев и снесли великую звёздную империю. Какой накал! Какой драматизм! Почувствуйте бурление страстей и судеб! Создатель и его непокорное злобное творение!
– Гениально! – чуть не зааплодировал я.
– Я одобрил эту гипотезу, и сейчас эта концепция передана на утверждение нашего высшего законодательного органа.
– Парламент утверждает научные гипотезы? – удивился я.
– А как же иначе они будут становиться истинными? – развёл руками профессор, и мне показалось, в его глазах мелькнула насмешка.
Он вернул на полку научные труды "Общества истинных историков" и восторженно объявил:
– А теперь изюминка. Я покажу вам научный процесс в действии. Вы увидите, как работают истинные историки. Прошу пожаловать в запасники!
Мы поплутали в лабиринтах стеллажей и вышли к маленькой бронзовой двери с гербом Трудовой Республики. За ней уходила вниз металлическая винтовая лестница.
– Прошу вас, – пригласил профессор.
Спустившись вниз, мы углубились в запутанные коридоры, освещённые мертвенными лампами дневного света. За нами следовал в небольшом отдалении усатый полосатый разбойник – тот самый, которого согнали с рукописи. Он время от времени требовательно мяукал, будто спрашивая, долго ли ещё тут ходить, и всё норовил на ходу потереться о наши ноги.
Наконец, мы остановились перед очередной массивной железной дверью. Профессор крутанул запирающий штурвал и толкнул её. Шагнул в помещение. Нашарил выключатель и нажал кнопку.
Нашим глазам предстал огромный подвал со сводчатыми потолками, заставленный многоэтажными полками, заваленный коробками, ящиками. Всё это находилось в восхитительном творческом беспорядке, плавно перетекающем в хаос. В центре стоял точно такой же стол с мраморной крышкой, как и наверху.
Кот тут же запрыгнул на стол, небрежно смахнул на пол украшенный полудрагоценными камнями кубок и принялся играть со старинным предметом, гоняя его лапами.
– Это же экспонат! – завопил рачительный Абдулкарим.
– Не обращайте внимания, – махнул рукой профессор. – Итак, мы в святая святых нашего Института. В отделе сортировки!
– Именно сортировки? А почему, например, не классификации? – с некоторым опасением спросил я, чувствуя недоброе – слово сортировка имело какой-то жестяный неприятный вкус.
– Вы вообще знаете, какие бывают исторические ценности? – лукаво посмотрел на нас профессор.
Мы промолчали, ожидая продолжения, и оно не заставило себя долго ждать.
– Ценности бывают истинные, – поведал нам сокровенное профессор. – Бывают ложные. А ещё полезные. Бесполезные. И вредные. Вот тут мы и разделяем их по категориям.
На мраморном столе были разложены книги, рукописи, горшки, предметы археологии, при этом в их расположении была какая-то система, пока не понятная нам.
– Поясню на наглядном примере, – профессор взял гончарное изделие с витиеватым рисунком. – Перед вами амфора шестисотлетней давности, найдена якобы в Северном Дурнополье. На ней мы видим рисунок, характерный для гончарного искусства альфа-лириан. И всё вроде бы хорошо, только есть одно но. По господствующей теории никаких лириан в то время в Дурнополье не было. Это был центр протошизианской цивилизации.
– Но это же хорошо! – заволновался Абдулкарим. – Именно так и движется наука. Новые артефакты. Это значит, теория нуждается в совершенствовании.
– Это значит, артефакты нуждаются в утилизации, – профессор взял амфору, открыл крышку стоявшего рядом со столом алюминиевого цилиндра метровой высоты, похожего на бак для питьевой воды, кинул внутрь бесценную амфору. Потом захлопнул крышку и с видимым удовольствием вдавил красную кнопку на панели.
Цилиндр затрясся и жадно заурчал. Хлюмпель улыбнулся счастливой улыбкой.
– Но это же не исследование! – возмутился Абдулкарим. – Это просто вандализм какой-то!
– Нисколько. История – это что? Это, прежде всего, текст.
– Можно в какой-то мере согласиться, – кивнул я.
– А если текст корявый или алогичный? Тогда он нуждается в редактуре. Чем мы и заняты в поте лица, – профессор нагнулся, отнял у кота кубок, посмотрел на него, презрительно скривился и кинул в закончившей с амфорой утилизатор. – Редактируем.
Абдулкарим набрал в грудь воздуха, видимо, желая высказаться, что обо всём этом думает. Но не успел. В помещении погас свет.
Щёлкнул запор на входной двери, отрезая нам пути к отступлению. Из динамика под потолком зазвучал какой-то заунывный каркающий голос:
– Представители Земли. Оставаться на местах. Не делать попыток сопротивления!
– Тёмные демоны! А мы ведь попались!– с отчаяньем воскликнул Жизнеслав.
* * *
Профессор Хлюмпель щёлкнул зажигалкой и запалил свечу, воткнутую в массивный бронзовый семисвечник.
В слабом свете мерцающего жёлтого огонька помещение хранилища выглядело таинственным и зловещим. А тут ещё продолжал негромко урчать алюминиевый утилизатор, добросовестно переваривая "вредные исторические ценности".
– Ну, вот всегда их приносит тогда, когда они не нужны, – выразил своё недовольство профессор.
– Кого? – спросил я.
– Да ордынцев этих! Я, конечно, благодарен им за финансирование наших исследований. Они с самого зарождения истинной истории помогали нам и материально, и организационно. Во времена шмуркальской оккупации именно ордынцы издавали у себя запрещённые здесь книги. Гонимые истинные учёные всегда могли рассчитывать на эмиграцию. И сегодня Орда не оставляет нас в беде. Вон, – профессор ткнул ногой утилизатор. – Новейшая модель. И стоит немалых денег. А они нам его любезно предоставили на совершенно безвозмездной основе.
– Ценная вещь, – хмыкнул я.
– Очень ценная. Перемалывает всё – металлы, керамику, бумагу, да так, что потом никто не узнает, что там изначально было. Но часто ордынцы бывают просто несносны. И эта их чванливая высокомерность…
Снова зазвучал динамик:
– Представители Земли. Выходите с поднятыми руками и не пытайтесь сопротивляться. Вы не пострадаете. Нам просто надлежит обсудить некоторые вопросы.
Через некоторое время каркающий голос выдал продолжение:
– С вами будут хорошо обращаться. Вам будет предоставлена горячая пища, коньяк и сигары.
– Врут, – отмахнулся профессор Хлюмпель. – Они всегда, когда так рьяно уговаривают, врут. Мелкие людишки. Но они – это развитая цивилизация! С ними надо дружить!
– Вам нельзя попадаться им в руки, – воскликнул Жизнеслав. – Они отвезут вас в посольство. Это их цитадель. Они творят там, что хотят. Там не раз пропадали люди. Оттуда били снайперы по толпе. Это язва на теле города.
Профессор закивал:
– Да, истинно так. Всё правильно.
– Слушай, истинный историк, – повернулся Жизнеслав к Хлюмпелю. – У тебя тут второй выход есть?
– Да откуда? Это хранилище лириане строили, на совесть. Значит, сюда мышь не проскочит.
При слове мышь кот заурчал и начал тереться щекой о брюки профессора.
– Будем прорываться с боем, – поднял призывно руку Абдулкарим. – Они увидят, как страшен в гневе потомок арабских караванщиков!
Резон в его словах был. Учитывая возможности биоактивации резервов организма, мы могли попытаться дать бой.
– Зная обстоятельность ордынцев, ловушку они наверняка приготовили надёжную, – возразил Жизнеслав. – Вряд ли мы так просто вырвемся из неё.
– И что предлагаете? – спросил я.
– Что делать, профессор? – вновь обратился к хозяину этих владений Жизнеслав.
– Ну не знаю. Вообще-то ордынцы культурные люди. У них официально отменены пытки. Хотя неофициально… – он задумался, и его пальцы стали совершать какие-то хватательно-вращательные движения.
Снова загремели динамики:
– Земляне. Выходите! Мы не причиним вам зла. Мы причиним вам добро!
Надо было что-то решать. И я склонялся к тому, чтобы идти на прорыв. В цитадели Орды нам делать нечего.