По эту сторону фронта - Владислав Конюшевский

До конца войны остаются считанные месяцы и бойцы Особой группы Ставки, нацеленные на поиск объектов Аненербе, неожиданно получают другой приказ. На этот раз действовать им придётся не в немецком тылу, а на освобождённой территории. Недовольный Илья Лисов считает это "отрывом от основной работы", не предполагая, во что может вылиться выполнение нового задания.

Содержание:

• Глава 1 1

• Глава 2 4

• Глава 3 8

• Глава 4 11

• Глава 5 13

• Глава 6 16

• Глава 7 19

• Глава 8 23

• Глава 9 27

• Глава 10 32

• Глава 11 36

• Глава 12 41

• Глава 13 46

• Глава 14 49

• Глава 15 52

• Глава 16 57

• Примечания 59

Владислав Конюшевский
По эту сторону фронта

Глава 1

Как говорится - жить хорошо! Расстегнув ворот гимнастёрки, я с удовольствием вдыхал свежий, пахучий воздух, который после утреннего дождя особо сильно благоухал розами, растущими в здоровенных клумбах около входа. Правда, через несколько секунд сменившийся ветерок принёс запах жизнедеятельности крупного рогатого скота, но это только добавило изюминки в почти пасторальный пейзаж. А что, действительно - хоть картины рисуй. Высокое светло-синее небо с редкими облаками выгодно подчёркивало ухоженный лесок недалеко отсюда, и крохотная речка, пересекающая луг, тоже замечательно вписывалась в общий план. Эх, жалко, я не художник, а то бы такое полотно намалевал!

- Апатьев, трясца твоей матери! Ко мне! Бегом!!!

Вопль, донёсшийся из-за хозпостроек, несколько сбил общий романтический настрой и нарушил возвышенное состояние души. Угу… дадут тут порисовать, как же! Особенно если ты находишься в нашей, непобедимой и легендарной…

Тут и без меня художник на художнике сидит, да критиком подгоняет. Такие мастера встречаются - одуреть можно! И живой пример - старшина. Вот ведь неугомонный мужик: с раннего утра, аки пчёлка, уже весь в трудах и "строит" бойцов охранного взвода, только перья летят. Что-то они там ночью напортачили, и теперь Ничипоренко проводит быстрое, но эффективное расследование.

Я прислушался… Ну точно! Судя по крикам, ребятки сад немецкий "бомбанули", который в километре от нас находится, а огрызки прямо под окно расположения накидали. Это они явно не подумавши сделали, потому что ночной рейд прошёл успешно, только вот мусор под окном их выдал с головой. На сад Грине по большому счёту плевать, но имело место быть самовольное оставление части, да ещё и по предварительному сговору с дневальными. И в связи с этим старшина, моментом вычислив виновных, перечислял нарушенные статьи устава, а также что им может впаять трибунал, если дело дойдёт до этого судебного органа.

Слушая его изыски, я с удивлением для себя понял, что расстрел вовсе не является высшей мерой социальной защиты. Оказывается, военные юристы помимо разнообразных половых извращений широко практиковали кастрацию, натягивание глаза на жопу и выворачивание матки. Вот ведь затейники!

Было, правда, несколько непонятно, как все эти действия можно произвести с человеком одного пола. Тут уж или кастрация, или выворачивание. Но старшина, наплевав на подобные тонкости, приводил всё новые и новые примеры вариантов наказания. В этом Нечипоренко был неиссякаем, как святая инквизиция.

В конце концов, видимо устав, крикун замолк, потом послышались звуки плюх, и голоса начали удаляться. Ну да, как обычно - добрый Гриша в миллионный раз не стал доводить дело до высоких инстанций, а решил проблему в тихом семейном кругу. Раздав всем сёстрам по серьгам, он предупредил, что "это в последний раз" и теперь будет зверство. Наверняка сейчас произойдёт или долгое наматывание кругов по лугу, или торжественное захоронение всех собранных огрызков в сверхглубокой яме. Но наш хохол наблюдать за бегом не любит, поэтому я больше склоняюсь ко второму варианту.

О! Так и есть! Не прошло и нескольких минут, как шестеро бойцов с лопатами, носилками, в полной боевой, вывернув из-за сараев, понуро побрели в сторону речки, подгоняемые старшиной. Увидев меня, Нечипоренко дал команду, и они, вскинув свои орудия производства на плечо, перешли на строевой шаг. Я же, помахав ладошкой Грине, посмотрел на солнце, чихнул и занялся тем, за чем, собственно, и вышел.

Поставил ногу, обутую в новенький хромовый сапог, на ступеньку и, подцепив ваксу из большой банки, принялся орудовать щёткой, напевая под нос:

Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля…

Здесь земля, правда, была не советская, но от этого пелось не хуже. Да что там "не хуже" - лучше! Потому что земля была немецкая. Причём такая немецкая - круче не придумаешь. Именно отсюда постоянно выползали все тевтонские псы-рыцари, короли и разнокалиберные фрицевские военачальники. А теперь всё - довыползались! Позавчера гитлеровские войска были полностью выбиты с территории Восточной Пруссии. А кто не пожелал выбиваться, те, в полном соответствии с доктриной советского командования, были уничтожены. И поэтому пелось особенно хорошо:

Кипучая, могучая,
Никем непобедимая,
Страна моя, Москва моя,
Ты самая любимая!

Когда уже заканчивал наводить последний лоск, полируя голенища бархоткой, варварски отрезанной от портьеры, большая входная дверь открылась и на крыльцо особняка, где сейчас располагалось наше хитрое подразделение, вышел сияющий, как новенький пятак, Серёга Гусев. Одёрнув зазвеневший регалиями мундир, он с удовольствием, прямо как я, вдохнул утреннюю прану и бодрым голосом спросил:

- Всё поёшь, певун?

- А что мне, рыдать что ли? Лето на дворе, птички поют, сапоги вон новые достал. Не жизнь - малина!

- Это точно! Кстати, про малину - чего это Нечипоренко с утра разорялся?

- Да бойцы себе решили увольнительную устроить, в район ближайшего сада. Вот теперь будут бить шахту до центра Земли и закапывать остатки своих трофеев.

- Правильное решение. А то распустились тут! Твои, надеюсь, ночами не бегают?

Командир хитро посмотрел на меня, видно намекая на общую прожорливость некоторых членов разведгруппы.

- Не царское это дело, офицераґм сады шерстить. И ещё, командир, у меня тут в связи с намечающимся мероприятием вопрос один появился…

- Ну? - Гусев, почуяв подвох, перестал улыбаться и насторожился.

- Почему мы практически никогда не были лётчиками? Разными химиками, сапёрами, связистами, пехотой - сколько угодно. А вот лётную форму надевали только в сорок первом, причём когда летуны крайне непопулярны в народе были. В Рогутино, помнишь, бабки даже побить хотели, когда крылышки на петлицах увидели…

- Пхр! - Серёга, хрюкнув, выпучил глаза. - И зачем? Чего это тебя в ВВС потянуло?

- А того! - Оглядев начищенные до синих искр сапоги, я бросил тряпку на банку и, с хрустом потянувшись, ответил: - Конечно, понятно - режим секретности и всё такое прочее, но ведь жаба давит… Прикинь, вчера на перекрёстке девчонка-регулировщица так улыбнулась какому-то лётному капитану, что он чуть из машины не выпал. Ну конечно, у него вся грудь в орденах, как в бронежилете - пуля хрен возьмёт. А у меня? Ты ведь кроме "Красной Звезды" и медалей запрещаешь что-либо надевать, поэтому я был лишним на том празднике жизни. В мою сторону синеглазка с жезлом и не посмотрела… Абыдно, д-а-а! А ведь будь на нас лётная форма, то и орденов без всяких подозрений можно было бы больше надеть.

Командир закурил и, прищурив глаз от дыма, решил съехидничать:

- Это тебя не жаба, а гордыня заела. Только чего мелочиться? Сразу цепляй все награды да свою форму полковника НКВД до кучи. А на машину транспарант - "Спецотдел ставки". То-то немецкая разведка порадуется! - И, видя, что я пытаюсь возразить, командным голосом добавил: - Так что, товарищ майор , не бузите и с гордостью носите пехотные погоны!

- Я и ношу, товарищ полковник . Только ведь… в город едем. Там же наверняка барышни будут, а я - как лох тыловой…

- М-да… - Сергей притворно-осуждающе покачал головой. - И это говорит женатый человек…

- Кто женатый?! Штампа нет, а с таким малохольным начальством я до своей невесты, чтобы поступить с ней как честный человек, только к старости доберусь!

- Ты… - Гусев опасливо оглянулся и, увидев, что нас никто не услышал, успокоился, пробурчав: - Чего орёшь?

- Не ору, а намекаю. А вообще, разговаривая с тобой, постоянно задаюсь вопросом: где, - я поднял очи горе, - ну скажи мне, где тот весёлый, компанейский и душевный парень, с которым мы ели кашу из одного котелка да за передок ходили? Нет его. Осталось только пузо, снобизм и генерал-майорские, то есть вру - "полковничьи" погоны.

Серёга от такого нахальства поперхнулся и, возмущённо стуча себя по впадине, где должен был располагаться живот, завопил:

- Какое пузо? Где ты его увидел? На себя посмотри, кабан! Морда скоро шире плеч будет!