– Молодец, садись за стол… Нет, нет, на угол. Сегодня во главе княжеское место… - Хозяйка еще раз перемешала половником суп, быстро одну за другой наполнила три миски, поставила на стол. В центр водрузила кувшин, быстро расставила легкие тонкостенные стаканчики из бересты, добавила еще две мисочки с квашеной капустой и солеными грибочками, наконец села сама, сложила руки домиком перед собой. Зверев спохватился, что именно он здесь старший по возрасту и по званию, перекрестился, тоже сложил руки и прочитал молитву перед вкушением пищи, благо стараниями супруги, повторявшей ее по три раза в день, успел выучить слова наизусть:
– Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Аминь.
– Аминь! - радостно закончил младший Андрей, вытащил из-за пазухи деревянную ложку и стал прихлебывать горячее варево.
– Сам вырезал, - торопливо пояснила Варя. - Только ею теперь и ест.
– Железной горячо! - с набитым ртом пояснил мальчуган.
– Серебряной, - тихо поправила мама.
– И ею горячо, - согласился тот.
– Серебряной ложки лихоманка боится. И колики брюшные, и грудной жар, - сказал ему Андрей.
– Откель им тут взяться? - легкомысленно парировал его тезка.
– Тоже верно. - Зверев склонился над своей миской, зачерпнул, еще, еще… и сам не заметил, как опустошил ее донизу, да еще и косточки обсосал. - Вкуснятина какая, Варя! Никогда в жизни такого вкусного не пробовал!
– Моя мама лучше всех готовит! - с гордостью подтвердил мальчишка. - А рыбу как в лотке с петрушкой печет, не оторваться!
– Надо будет попробовать, - кивнул Зверев.
– Нечто твоя жена, княже, готовить не умеет? - невинно поинтересовалась женщина.
Андрей промолчал. Полина, разумеется, не готовила никогда. Она выбирала кухарок. Да и те тоже супы и каши разом на сто человек стряпали. Разве такое с домашним, лично для себя сваренным и в печи выдержанным лакомством сравнишь?
А может, просто руки у девок дворовых не из того места росли, ленились на работе. Но плохим словом про супругу князь все равно обмолвиться не мог. Хорошую стряпуху найти несложно. Хорошей женой награждают небеса.
– Не судьба тебе попробовать, княже, - не дождавшись ответа, вздохнула Варвара. - Ныне я их запекать не собираюсь, а опосля как же ты заедешь? Имение твое далеко, дороги немеряны. Когда уезжать сбираешься? Заждалась, небось, женато?
– Что ты заладила, жена да жена?! - не выдержал Андрей. - К тебе я ныне приехал! Нужна ты мне. Очень. Поедешь?
– Куда? - сглотнула женщина.
– В Москву. Подворье у меня без присмотра осталось, лихоманка по городам прошла по осени. Человек надобен разумный и хозяйственный. Кроме тебя, никого не знаю. Затем и пришел.
– Когда?
– Послезавтра.
– Но почему я?! - обеими руками оттолкнулась от стола хозяйка. - Нечто иных людей в имении твоем нету?
– Бабин хутор твой, Варя, - хозяйство крепкое, про то все знают. Коли здесь одна осиливаешь, отчего тебе с подворьем московским не справиться? Там еще и помощников тебе найдем.
– Мама, мы поедем в Москву? - В голосе паренька Зверев распознал мечтательные нотки. Князь понял, что у него появился союзник, и усилил нажим:
– Ты в столице была, не растеряешься. Хозяйство там даже проще, рыбных промыслов нет, со скотиной мороки меньше. Дом, конечно, большой. Но его каждый день поить и кормить не нужно. Город, сама знаешь, богатый. Сыну там куда больше возможностей судьбу достойную выбрать.
– Ты же меня не знаешь совсем, княже… Сколько лет не виделись. Как же все подворье свое доверить можешь? Дворец целый, добро несчитанное.
Андрей глянул на нее, на паренька, усмехнулся:
– Да уж знаю, не обманщики.
– Мама, мы поедем в Москву? - повторил вопрос Андрейка, налил себе из кувшина кваса, жадно выпил. - А царя мы увидим?
– Нет, не увидим, - покачала головой женщина. - Он в палатах великокняжеских живет, туда и бояр не всяких пускают. Куда уж нам.
– Меня пустят, - тут же возразил Зверев. - Могу Андрея к себе в свиту взять.
– Мама, я хочу! - Глаза мальчишки тут же загорелись.
– Нельзя нам ехать, - вдруг решительно отказалась Варвара и встала из-за стола. - Хозяйство у нас вон какое! На кого мы его оставим? Как бросим? Не получится.
– Подворникам матушкиным по росписи все передашь, она страдника какого-нибудь сюда определит, скот в имение отведем. Коли не получится с подворьем, назад все вернут в целости.
– Нет, княже, нет! От добра добра не ищут. Мы уж тут обжились, привыкли, места свои и дело знаем, помыслы о годах будущих обговорены - рази можно так запросто все бросать? Не поедем!
– Матушка, матушка, давай съездим? - обежал стол паренек. - На царя хоть одним глазком глянуть, на палаты княжеские, на бояр знатных.
– Нет! Нет, - мотнула головой хозяйка. - Ищи себе другого приказчика, князь Андрей Васильевич!
– Некогда мне искать, Варя. Отца нужно из полона выкупать. Отсюда через Москву поеду и дальше в Крым, в Османскую империю.
– Василий Ярославич в полоне? - Женщина упала обратно на скамью. - Как, когда?
– Разве ты не знаешь? - удивился Андрей. - Про то, как меня в имение привозили, знаешь, а про отца нет?
– Сказывали, погиб боярин, - перекрестилась Варя. - Но я про то особо не спрашивала. Мне оброка платить не надобно, в усадьбу и не заворачивала. Соседей же близ хутора моего нет.
– Не хотела знать, что с боярином вашим случилось? - не поверил Зверев.
– Ты же там был, - прикусила губу хозяйка. - Вот в стороне и держалась.
Князь немного подумал, оценивая услышанное, потом махнул рукой и прямо спросил:
– Так ты поедешь?
– Мама, поехали, поехали! - снова заладил свое ее сын. - Когда еще в Москву получится? Царя увидим.
– Иди, коня княжеского проведай! - решительно осадила его мать. - Коли напился, сена ему задать надобно. В курятник глянь, нет ли яиц, и запри на ночь накрепко, полешкой в щель подопри!
– Да знаю я, знаю, - недовольно буркнул паренек и, отпустив ее рукав, вышел из горницы.
– Какой самолюбивый, - сказал Зверев, когда за младшим Андреем закрылась дверь.
– Весь в отца, - невозмутимо сообщила Варвара.
– Это хорошо, - заметил князь. - Как раз из самолюбия и вырастает честь, отвага, чувство собственного достоинства.
– Зачем смерду честь и отвага? Пахарю терпение и послушание куда больше потребны.
Андрей пропустил мимо ушей и этот намек и снова спросил:
– Так ты поедешь, Варя? Поможешь с тяготой моей?
– Так сразу жизнь всю бросить и на край света умчаться? - Она покачала головой. - Не девочка уже. Подумать надобно.
– Думай, - пожал плечами Зверев. - Силой тащить не стану.
Он налил себе квасу, осушил берестяной стакан, налил еще. Варя подождала немного, спросила:
– Ты, Андрей Васильевич, здесь ответа моего ждать намерен?
– На улице холодно, Варенька. До усадьбы далеко. Коли согласишься, надобно сразу подворников от матушки присылать, да сбираться. День всего останется, послезавтра в седло. Некогда туда-сюда мотаться.
– Как в седло? А вещи? Скарб наш, рухлядь всякая. Тут возков пять выйдет, не меньше.
– В Москве все есть, - отрезал Зверев. - Обоз тащить - это лишних две недели в пути. А времени, Варенька, и правда в обрез.
– Прям как в полон берешь! Цап, в чем есть - и через седло.
– Лишние вещи - лишняя морока. А отчего, кстати, у тебя четыре пары валенок в сенях стоят? Вас же тут двое всего живет!
– Сыро в хлеву и на конюшне бывает, вода проливается, когда возим. Одна-две пары сохнут, в других ходим… А ты что подумал?
– И тулупов четыре штуки тоже сохнут?
– А чего мокрые таскать, коли запасные есть? - улыбнулась хозяйка. - В сундуке токмо моль зря сожрет. Так и проветриваются, и польза от них. Жаль, все они Андрею не по росту. Но вроде управляется как-то.
– Понятно…
– Не смотри на меня так! - рывком поднялась Варвара. - Неуютно мне.
– Я и не смотрел.
– А то я не чувствую! - Женщина отошла к печи, загрохотала крышкой, взялась за ухват. Зверев отвернулся, чтобы не смущать хозяйку.
– Сколько у тебя детей ныне, княже? - спросила Варя.
– Трое. Старшие девочки, и сын уже ходит.
– Трое, значит, - повторила она, возвращаясь к столу. - Счастливый. Я ведь все понимаю, княже. Я девка дворовая без роду и племени, ты барчук. У меня лишь любовь, а за княгиней твоей - и титул, и земли, и узы кровные. Тут и не захочешь, а десять раз подумаешь. Коли же отец с матерью решили, и вовсе делать нечего. Понимаю, не виновен ты. И боярин с заботой ко мне… А все равно здесь, в сердце, колет и колет. Колет и колет…
– Варя, Варенька, ты чего? - Он успел вскочить и прижать ее к себе, чтобы не увидеть женских слез. Лишь ощутил, как вздрагивает Варя в крепких объятиях.
– Теперь и вовсе одна… - выдохнула она ему в шею. - Такая вышла забота.
– Не нужно быть одной, - ответил он. - Ты ведь не холопка, человек свободный.
– А не люб мне никто более! Все мы, бортниковы дети, однолюбы! - со злостью стукнула она кулаком ему по спине. Удар получился ощутимым: работа с ухватом накачала женщине крепкие мышцы. Андрей сразу пожалел, что снял зипун, а поддоспешник оставил дома.
Тут в доме хлопнула дверь - и Варвара тут же отпрянула, утерла глаза, наклонилась к горячему горшку.
– В Москву поехали, там одна не будешь.