- Двенадцать сортов, говоришь? - нехорошо прищурился Лешка. - Не слишком ли много?
- Много? - "мыльный" мальчишка сразу же почувствовал какой-то подвох, но вот какой…
- Ты от лавки кричишь или от мастерской?
- У моего хозяина - и то и другое.
- Мыло, значит, варите. И разных сортов? - Алексей усмехнулся. - А вот сейчас позову смотрителя рынка, да сходим, проверим, какие вы там сорта варите?
Зазывала испуганно хлопнул ресницами - без особого разрешения эпарха владельцам мыловарен разрешалось варить мыло только определенных сортов, весьма немногочисленных, и уж никак не двенадцать.
- А ну, пойдем, пойдем, - Лешка уже схватил "мыльного" мальчика за руку. - Глянем!
Оп! Тот выскользнул, словно и в самом деле был намылен мылом, рванулся в сторону, под ноги прохожим - миг - и нет его! Ну, и слава Богу! Где же, однако, Аргип? А, вон он, шагает далеко впереди, уже заворачивает за угол.
В какой момент у него срезали кошель и, главное, кто - новичок не заметил. Срезали… Потом, уже в отделе эпарха, стоял, конфузился - и никак не мог объяснить, как так вышло?
- Я ж тебе говорил, - недовольно бурчал Алексей. - Не стой столбом у прилавков, посматривая… А, чего там - учиться тебе еще и учиться.
Новичок казался таким несчастным, обиженным, будто вот-вот заплачет. Большие уши его покраснели, ресницы дрожали, словно у девочки. Ну, что с него взять? Если кто и виноват, так это сам Лешка - выходит, не до конца объяснил.
Стемнело уже, на улицах - на главных улицах, пронизывающих широкими стрелами весь город, зажигались огни. Было то самое время - перед поздним вечером, когда казавшиеся пустынными улицы столицы вот-вот должны были взорваться толпой подвыпившего народа - по указу базилевса ночью закрывались все питейные заведения. Как раз сейчас вот-вот должны были закрыться.
Подумав, Алексей решил, что уже не будет встречаться сегодня с Тимофеем, навестит того завтра, улучив время, ну а сейчас… сейчас и впрямь пора было идти домой, спать. Молодой человек улыбнулся, предвкушая скорый домашний покой и уют. Выйдя на крыльцо, остановился в тени портика, невольно любуясь отражавшейся в море багровой полоской заката. Дул теплый ветер, проносил влагу и терпкий запах цветов. В черном небе загорались звезды, и серебряная луна зависла прямо над величественным куполом храма Святой Софии, окруженного развалинами некогда великолепных дворцов. Увы, в городской казне нынче хватало денег лишь на главный городской храм. Однако, в смутном свете луны развалины не очень-то бросались в глаза - колонны казались вечными, а крыши портиков да и сами дворцы - только что выстроенными и уснувшими, спрятавшимися в ночи только лишь для того, чтобы с первыми лучами солнца явить себя во всем своем великолепии! Так казалось. И Лешке очень бы хотелось, чтобы так было. Ведь это был его город. Его прекрасный город. Город его мечты и надежды. Царьград!
- А можно мне заночевать здесь? - выйдя под сень портика, негромко поинтересовался Аргир. Новичок.
Алексей даже устыдился - ну, надо же, он совсем забыл о напарнике.
- Инструкция запрещает сотрудникам ночевать в казенном учреждении без особой надобности, - негромко пояснил молодой человек… старший тавуллярий… Ну, это, примерно, как старший лейтенант, что ли…
Аргир вздохнул:
- Ну, тогда ничего не поделаешь, придется тащиться назад к Влахернской гавани. Так ведь и не успел сегодня ничего себе присмотреть.
- Ничего страшного, заночуешь у меня, - рассмеялся Лешка. - Приглашаю в гости. Идем. У меня как раз найдется кувшинчик вина… а то и пара кувшинчиков. Ну, пару, конечно, Ксанфия не даст выпить…
- Ксанфия - это ваша жена? - спускаясь по лестнице, уточнил напарник.
- Жена? Гм… - старший тавуллярий задумался, как бы объяснить практически незнакомому человеку их отношения. Хотя, а зачем объяснять-то?
- Мы еще пока не женаты, Аргир, - обернувшись, пояснил Лешка. - Только помолвлены. А свадьба - осенью…
- Понятно…
И что ему понятно? Лешка и Ксанфия были помолвлены уже довольно давно, больше года, и свадьба поначалу намечалась на прошлую осень, но… Но помешали дела и заботы. Во-первых, нужно было как-то налаживать быт - пошлая пословица "с милым рай и в шалаше" не очень-то устраивала обоих - уж слишком многое они уже повидали, слишком многое пережили, чтобы бросаться в барк, как в омут - с головою и без оглядки. В конец концов, любить друг друга можно было и так - в этом смысле Ксанфия была продвинутой девушкой, настоящей столичной жительницей. Да и времена в Константинополе настали не те, что раньше - религия уже практически не играла никакой роли, часть высшего духовенства склонялась к латинянам, а часть, во главе с епископом Геннадием - увы - даже к туркам! И кто там и как с кем живет - никому не было дела. И правильно!
И все же, влюбленные с трепетом готовились к свадьбе, причем каждый - по своему. Алексей начинал строить карьеру, и весьма успешно - должность старшего тавуллярия в неполные двадцать два года, знаете ли, весьма почетна. Причем, Лешка всего добивался сам - никого не подсиживал, не писал - как было кое-где принято, доносы на сослуживцев, не лебезил перед вышестоящими, не льстил начальству, а просто честно делал свое дело - и в очищении рынка и всего немаленького района от площади Быка до Амастридского форума от всякой швали была и толика Лешкиного труда. И не такая уж малая толика! За то и ценило начальство, правда, иногда распекая - но ведь за дело. Да и начальник был - золото, при всех своих недостатках. Протокуратор Филимон Гротас так же начал службы с младшего тавуллярия, поначалу гонялся за карманными воришками, а потом раскручивал и серьезные дела. Знал службу от и до, много чего мог посоветовать, многим помогал - и словом и делом. И, если б его не подсиживали, скорее всего, поднялся бы по служебной лестнице куда выше. Впрочем, и многие бы поднялись, если бы не подсиживали. Из-за чего, к примеру, сменил место службы Никон - опытнейший сотрудник, которого уважали многие? Точнее сказать, не из-за чего, а из-за кого? Ясно было всем - из-за происков тавуллярия Злотоса. О, этот Злотос немало попил крови! А с виду и не скажешь, что интриган и склочник - высок, голубоглаз, белокур, на лицо не то, чтобы писаный красавец, но и не урод, женщинам нравился, и Алексей знавал тех женщин. Женат был удачно - на дочке старшего протокуратора Маврикия, опекавшего весь их отдел. Потому и шел по служебной лестнице вполне уверенно, и так же уверенно расправлялся с соперниками. Вот и Никон неожиданно оказался в числе таких - оба претендовали на должность начальника участка в отделе производства дознания и суда над шкиперами и купцами. Никон здесь брал знаниями и опытом, ну а Злотос - связями и нахальством. Больно уж заманчивой казалось для него эта должность. Вот и добился. И скоро получит старшего тавуллярия, а через пару-тройку лет. Глядишь - и станет парафаласситом - заместителем эпараха по данному отделу. С таким-то тестем - почему бы и нет? Правда, это если тесть удержится, если же нет - пропала карьера господина Злотоса, слишком уж много людей на него обиженно, слишком уж много. Ну, два черт с ним, со Злотосом, и с прихлебателями его - появились уже в отделе и такие. И с чего этот типа вдруг Алексею вспомнился? Тьфу ты, еще и на ночь глядя.
Ксанфия с Лешкой снимали последний этаж трехэтажного дома, располагавшегося совсем недалеко от места службы, ближе к Амастридскому форуму. Дом, конечно же, был доходным, но вполне ухоженным и приличным, куда не стыдно было бы пригласить даже самых высокопоставленных гостей, если бы вдруг подобные решились ни с того ни с сего навестить старшего тавуллярия Пафлагона. Облику дома - и внешнему и внутреннему - а так же его месторасположению - почти центр - увы, соответствовала и цена. Недешево, конечно, оказалось снимать - но все же куда дешевле, чем даже самый захудалый особняк. Тем более, к особняку нужны еще и слуги - привратник, кухарка, уборщица - и всем плати! А в доходном доме слуги имелись свои, хозяйские. И весьма, весьма расторопные!
Деньги пока были - Ксанфия как-то очень умело вложилась в городскую недвижимость, а старый друг семьи, рыжий пройдоха и коммерсант Владос - на часть общих денег даже приобрел торговый корабль, который, к большому удивлению Лешки, вовсе не потонул в первый же шторм и не попался пиратам, а приносил верный, и не сказать, чтоб малый, доход. Так и жили. Ну, еще Лешкино жалованье. Одно жалованье - взяток он не брал принципиально, уж больно не хотелось пасть в собственных глазах ниже некуда, примерно на один уровень с пресловутым Хрисанфием Злотосом.
- Ну, вот, - подходя к дому, Алексей кивнул на ворота. - Пришли.
- Это ваш дом, господин? - удивился напарник. - Очень красивый. И какой большой!
- Я снимаю лишь третий этаж, Аргир. И вот еще что… не надо звать меня господином. Зови - Алексей или Лекса.
Напарник с улыбкой кивнул:
- Хорошо.
Вежливо поздоровавшись, привратник с поклоном распахнул ворота.
Перед домом был разбит сад, небольшой, но очень уютный - яблони, сирень, акации. У самых ворот - скамеечки и большая клумба. За цветами следил привратник, самолично высаживая и выхаживая каждый цветочек. И добивался успеха - от клумбы нельзя было оторвать глаз, даже соседи посмотреть приходили.