Мужик этот был отнюдь не прост: широкий и толстый кожаный ремень со следами снятых блях больше годился для тяжелого меча, чем для затыкания за него топора или привешивания ложки. Из-под бороды проглядывал, уходя к шее, узкий длинный шрам, который способно оставить только скользнувшее по коже остро отточенное лезвие. Помимо обязательного засапожника, у мужика имелся довольно крупный косарь на поясе - а для этих времен, когда каждый кусок железа чуть не дороже золота ценится, это признак явной зажиточности. Опять же, и едет он на второй телеге - не впереди, чтобы не попасть под удар в случае неожиданности, но рядом. Всегда успеет отреагировать - либо на выручку первой телеге кинуться, либо быстро подойти и вопросы спорные решить. Судя по всему, именно он и считался среди путников за главного.
- Да пока милостью своей не отпускали, - кивнул Олег и потрепал гнедую по гриве, думая над следующим вопросом. Спросить, куда дорога ведет? Как бы за лазутчика не приняли. Спросить, как проехать в Новгород? На смех поднимут, что средь проезжих трактов заблудился…
- С Чернигова я еду, - неопределенно сказал он. - Заскочил в одну деревню, дело оговоренное исполнить, а потом собирался к Новгороду податься. Вот только что-то поворота на север угадать не могу.
- Эк тебя занесло! - изумился тот, что помоложе. - Тебе, мил человек, от Курска али Щигры поворачивать надобно было.
- От Курска? - не поверил своим ушам Середин. - Ерунда какая. Неужели я бы его не заметил?
- Постой, - положил руку на колено сына мужик. - Человек, видать, по Мертвой дороге путь держал. На ней ранее несколько селений стояло, - пояснил он для Олега. - Да мор пожрал всех, будь проклят Чернобог со своими приспешниками. Кто уцелел, новые дома севернее срубили, пути протропили новые. А по Мертвой дороге те ездят, кто с Дона на Киев али Чернигов сильно спешат, али кто людям на глаза попадаться не любит. Вот она и не зарастает. Токмо по сторонам от дороги этой более никто не сворачивает, от и сожрал лес отвороты. Он пустоты не любит.
- То-то я никого из путников там не встретил! - понял Середин.
- И хорошо, что не встретил, - кивнул мужик. - Добрые люди там не ездят. Да-а, далеко тебя занесло. Крюк получится преизрядный.
- То не страшно, - небрежно отмахнулся ведун. - Человек многого желает, а судьба всё едино свою ниточку ведет. Может статься, не просто так меня лешие заморочили, а суждено дело какое в краях здешних совершить. Посмотрим. Вот только как же мне отсель потом к Новгороду вывернуть?
- Вернуться можешь до россоха. Чай, заметил верст десять назад? Коли там свернешь, дня за три к Ельцу выйдешь, от него на Рязань тракт идет. Ну, а там путь к Новгороду найдешь. А хочешь, - взглянул на небо мужик, - вперед скачи. До темноты аккурат к Кшене успеешь. Городище там крепкое стоит. Тиму перемахнешь, а следующая река уж твоя будет. По Кшене вверх тропа узкая имеется. С возком не проехать, а верхом пройдешь. Опять же, к Ельцу река выведет.
- Тогда уж по Олыму лучше подниматься, - встрял в разговор сын. - Там путь натоптанней.
- А постоялый двор в Кшене есть? - поинтересовался Олег
- Есть, - кивнул мужик, никак не реагируя на реплику сына. - Не большой, но одинокому путнику место найдется.
- Спасибо на добром слове, - кивнул Середин и тут же пустил скакунов в галоп. - Удачи вам, путники…
После получаса скачки во весь опор из-под упряжи гнедой стала проступать белая пена - и ведун натянул поводья, переходя на шаг. Если местные пообещали, что до темноты он успеет в городище - наверняка это получится и без лишней гонки.
- Не сердись, - погладил он кобылу по шее. - К реке выйдем - дам вам небольшую передышку. Водички проточной попьете, травки пощиплете.
Липовый лес сменился редким дубровником, между могучими деревьями шелестели на ветру ивовые и ореховые кусты, а кое-где к небу устремлялись, словно выкаченные на стартовый стол ракеты, пирамидальные тополя. Среди туч проглянуло неожиданно солнце, ласточки, словно передумав накликивать дождь, поднялись к вершинам деревьев. А впереди, уже вечером, намечалась горячая баня, мягкая постель, теплая сухая комната, хмельной мед и любая снедь, какую он только вздумает себе заказать. Настроение молодого человека улучшилось, и он даже замурлыкал себе под нос любимую песенку, известную всем поклонникам "Ивасей":
Если климат тяжел и враждебен астрал,
Если поезд ушел и все рельсы забрал,
Если пусто в душе и не любит никто,
Это значит, это значит, означает это, что:Пора по пиву, пора, пора по пиву, пора,
Пора по пиву, пора, пора по пиву, пора
Пора по пиву, по пиву, по пиву пора,
С ним не берет мороз и не страшна жара…
Пологий поворот - и Середин осекся на полуслове, увидев перед собой реку. Тима представляла собой неспешный поток желтовато-мутной воды шириной не меньше пятнадцати метров. Дорога ныряла в нее с одной стороны и выбиралась на противоположном берегу, недвусмысленно указывая брод - вот только его глубину нигде и ничто не определяло. С одинаковой легкостью это могло быть и по колено, и по пояс, и по грудь. И если в первом случае можно спокойно ехать вперед, то в последнем - лошадей нужно развьючивать и переносить груз на руках. Не то все сумки насквозь промокнут.
- Повезло вам, хвостатые, - вздохнул, спешиваясь, ведун. - Отдых получится долгий.
Первым делом он отпустил подпруги гнедой и чалому мерину, сорвал пук травы и тщательно отер от пота и пыли их шкуры. Потом напоил и пустил щипать листочки с окрестного кустарника. Сам срезал длинный, с себя ростом, прут, очистил от листьев и веточек. Прошелся вокруг, набрал хвороста, свалил возле самого съезда к воде на утоптанную до каменной твердости глинистую колею - дабы живую землю понапрасну огнем не портить. А то ведь Триглава на небрежение и обидеться может. Высек на трут искру, старательно ее раздул, подсовывая тонкие полоски бересты. Когда березовая кора разгорелась - подпихнул ее под сложенные поленницей сухие ветки и начал раздеваться.
Готовился ведун к самому худшему: брод мог оказаться и по горло глубиной. В таких безлюдных местах переправы никто организовывать не станет. Нашли люди место, где хоть как-то перебраться можно, вот и пользуются. Поэтому разделся Середин донага, взял в руки прут и вошел в холодную осеннюю воду, двинулся вперед, прощупывая дно перед собой. Поди угадай в мутной воде, где яма али валун какой в глубине таятся?
Поначалу дно довольно резко пошло вниз, но когда вода поднялась сантиметров на двадцать выше колен, выровнялось. Ступни ощутили под собой нечто плотное и шершавое - то ли слежавшийся песок, то ли и вовсе известняк. Исследовать подробнее Олегу не хотелось - ледяная вода впилась в ноги, словно щучья пасть, усеянная сотнями крохотных, но очень острых иголочек. С каждым шагом ступни, голени, колени всё больше теряли чувствительность - ведуну оставалось полагаться только на палку, которой он проверял дорогу перед собой, и на то, что перейти на другой берег он успеет раньше, чем ноги сведет судорога.
Немногим выше по течению плеснулось нечто крупное, по воде пошли волны. Середин встал на цыпочки и затаил дыхание, опасаясь, что обжигающий холод достанет до низа живота - но обошлось, волны оказались слишком низкими. В прибрежной осоке кто-то тихо хихикнул, всплеск послышался на несколько шагов ближе.
- А ну, не балуй! - погрозил кулаком неведомой нежити Олег. - Смотри, серебро в воду суну!
Осока в ответ опять хихикнула, но всплески прекратились, и ведун, тыкая перед собой палкой, за пару минут дошел до берега и торопливо выскочил на траву. Резво запрыгал, высоко вскидывая колени для разогрева ног, а когда к ним вернулась чувствительность - развернулся, быстро и решительно преодолел брод в обратном направлении. Его опасения оказались напрасными - вода вряд ли достанет коням до брюха.
Хворост на колее как раз разгорелся высоким огненным столбом, и Олег встал к нему почти вплотную, впитывая всем телом живительное тепло. Повернулся спиной, потом опять животом, боками, равномерно пропекаясь со всех сторон, и отступил, лишь когда вместо холода начал тяготиться жаром. Натянув шаровары и рубаху, достал медный ковшик с закопченной ручкой, зачерпнул из реки воды и поставил на угли - пить некипяченой эту мутную водицу ему никак не хотелось. К тому времени, когда он оделся полностью и отрезал себе несколько ломтей сала, вода как раз закипела. Олег снял ковшик с огня, прожевал свой немудреный и безвкусный, но питательный обед, запил. Затем снова набрал из реки ковш воды, залил остатки прогоревшего костра. Отсек ломтик твердого, как подошва, вяленого мяса, кинул в рот и принялся сворачиваться. Тряпицу с припасом - в чересседельную сумку, ремень с саблей, коротким ножиком для еды и чехлом для серебряной ложки - себе на пояс. В последнюю очередь ведун затянул скакунам подпруги и поднялся в седло. Всё, хвостатые, отдых закончен.
Он пнул гнедую пятками, направляя к реке, и в несколько скачков оказался на другом берегу. Кто бы мог подумать, что для этого секундного рывка придется потратить больше двух часов на подготовку? Однако же - не зная броду…
- Н-но, родимые! - пустил он лошадей в рысь. - Хотите под крышей ночевать - шевелите копытами! Дни ныне уж короткие, а дороги длинные.