Демон не просто обещает Фаусту власть и могущество, а предоставляет в его пользование технологии, весьма и весьма далекие от средневековых. Результатом становится небывалый, нереальный техногенный прорыв - не изменивший, тем не менее, главного - сути человеческого сознания. "Во многом знании много печали…" Джеку/Фаусту еще предстоит узнать, как распорядились люди его дарами… Картины альтернативной истории от Суэнвика могут повергнуть в транс даже очень подготовленного читателя!
Содержание:
Благодарность 1
1. КОЛЛЕДЖ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ 1
2. ОТКРОВЕНИЯ 4
3. НОВЫЙ ПРОМЕТЕЙ 7
4. ПОЛЕТ 11
5. МНИМЫЙ РАССВЕТ 14
6. ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ 15
7. ИНКВИЗИЦИЯ 18
8. ГРЕТХЕН 21
9. ЧУМНАЯ КУХНЯ 25
10. ПРОПОВЕДЬ 29
11. ОБЕЗЬЯНЫ 32
12. НЕМЕЦКИЙ МАСТЕР 36
13. ПИЛЮЛИ 40
14. ДРЕДНОУТ 43
15. АБОРТ 48
16. ДИКАЯ ОХОТА 51
17. АГЕНТ 55
18. ПОСЛАНИЕ 58
19. ПРАХ 58
Примечания 62
Майкл Суэнвик
Джек/Фауст
Демон не просто обещает Фаусту власть и могущество, а предоставляет в его пользование технологии, весьма и весьма далекие от средневековых. Результатом становится небывалый, нереальный техногенный прорыв - не изменивший, тем не менее, главного - сути человеческого сознания. "Во многом знании много печали…" Джеку/Фаусту еще предстоит узнать, как распорядились люди его дарами… Картины альтернативной истории от Суэнвика могут повергнуть в транс даже очень подготовленного читателя!
Марианне -
Я кладу эту книгу к твоим ногам,
Рядом с моим сердцем.
Благодарность
Выражаю свою глубокую признательность Грегори Фросту за его любезную поддержку и мудрые советы; д-ру Джону Крамеру за демоническую алгебру; Элизабет Уилли за "Симплициссимус"; Патриции Ма за тщательнейшую сверку написанного мною; Стэнли Рэйнолдсу и его группе из Бюро изучений Vibriocolerae ; Дженнифер Стивенсон и Гриру Гилману за описание акушерства в Средние века; Алберту Ходкинсону за подсказки в описании Лондона того времени; Памеле Уилли, Лесли Голдберг и Барбаре Фрост за краткое, но великолепное описание чувства ответственности Маргариты; Бобу Уолтерсу за подсказки в области палеонтологии; Джанет Каган за французские переводы и описание местности; Бронвинну Элко за астрологическую терминологию; Стиву Фишеру за советы в отношении стихов и музыки; Марии Делгадо за описания испанских птиц и персоналу Роксборского филиала Филадельфийской бесплатной библиотеки за разнообразные исследования. Микробиология, эпидемиология и эмоциональная поддержка была предоставлена Фондом поддержки искусств М. К. Портера.
Все новые философы в сомнении,
Эфир отвергли - нет воспламенения,
Исчезло Солнце, и Земля пропала.
А как найти их - знания не стало.
Джон Донн
Статуя Свободы, которую он завидел еще издали, внезапно предстала перед ним как бы залитая ярким солнцем. Ее рука с мечом была по-прежнему поднята, фигуру ее овевал вольный ветер.
Франц Кафка
Из преисподней, мистер Ласк.
Джек-Потрошитель
1. КОЛЛЕДЖ СВЯТОЙ ТРОИЦЫ
В начале века Виттенберг был миниатюрной моделью всего населенного людьми мира, городом со стенами и прочими оборонительными сооружениями, обителью шести тысяч душ, которых становилось вдвое больше, когда в университете шли занятия; благодаря крепостной стене и Эльбе самодовольно безразличным ко всему, что находилось за его пределами; таким же неопрятным, перенаселенным и ханжеским местом, как и любое другое на земле; перезрелым, точно плоды старой груши, которые опадают, если ее потрясти. Здесь всем заправляла магия. Все ремесла, все профессии являлись простым собранием формул и ритуалов не потому, что все их исследовали и убедились в их действенности, но потому, что так учили старейшины, которых, в свою очередь, учили другие старейшины в неразрывной цепи власти, начало коей было положено в древности. Выработанные шахты замуровывали, чтобы по прошествии времени там снова появлялись золото и драгоценные камни. Кобылы могут приносить потомство и без жеребцов - гласила народная мудрость, - надо лишь повернуть их задом на запад, откуда постоянно дует ветер. На памяти нынешнего поколения ничего нового так и не изобрели. И по-настоящему так ничего и не постигли.
На одном краю города высился замок, на другом - два монастыря, а в центре помещался собор. Его колокола шесть раз на дню вызванивали время канонических служб - от заутрени до вечерни. Промежутки между службами менялись в зависимости от времени года; впрочем, никто и не придерживался точного расписания. Солдаты курфюрста защищали город от иноземных армий, а также от враждебных полчищ, насылаемых на него герцогствами, княжествами, баронствами, вольными городами и прочими никому не подчиняющимися силами, на которые распадалась слабая и безнадежно раздробленная империя и которых насчитывалось то ли две сотни, то ли две тысячи - все зависело о того, кто вел подсчеты. Преподавали в университете главным образом августинцы, а доминиканцы надзирали за тем, как вера передается из поколения в поколение, и бдительно приглядывали за спасением душ прихожан.
Внутри городских стен земля стоила неописуемо дорого, посему каждый ее клочок был застроен. Вдоль узеньких улочек беспорядочно громоздились друг на друга дома, а мансарды и балкончики, лепившиеся к верхним этажам, отчаянно сражались за воздух и солнечный свет, словно деревья на Шварцвальде. Чердачные окна почти соприкасались, давая возможность распутникам покидать свое жилье и перебираться в гнездышки возлюбленных. Над некоторыми переулками громоздилось столько архитектурных излишеств, что они походили на узкие туннели, и солнечный свет касался булыжных мостовых лишь в полдень, когда ему удавалось наконец пробиться между скатами крыш, тоже соперничавших друг с другом.
В этом городе пованивало даже в лучшие времена, а жарким летом и вовсе стоял невыносимый смрад. У каждой профессии - будь то кожевенник, пекарь, красильщик или седельный мастер - имелся свой отчетливо выраженный запах. Однажды кто-то из школяров на спор сумел пройти сквозь лабиринт улиц от одних городских ворот до других с завязанными глазами, пользуясь лишь подсказками носа. Под окнами начинались стоки, и нечистоты летели прямо на улицы. Обо всем остальном заботились дожди и река.
Дома в основном были деревянные, и даже у каменных были дубовые стропила и полы орехового дерева - толстые столетние доски с сердцевиной суше уличной пыли. Дома богачей покрывали кровельной дранкой, дома победнее - тростником. Конюшни распирало от сена и соломы. Склады едва вмещали английскую шерсть, русские меха, восточные шелка, жиры, олифу, скипидар, деготь, шафран, зерно, соленую рыбу и беспорядочно наваленные свечи. А главное - в них хранилось бесчисленное количество стоп бумаги, которые только и ждали, когда их превратят в Библии, справочники, брошюры, договоры, манифесты, молитвенники, гроссбухи и учебники латинской грамматики (ибо Виттенберг славился своими книготорговцами).
Среди этой прикрытой скошенными крышами сухой древесины горожане жили в уюте и довольстве, точно мыши в валежнике, не заботящиеся о том, что его сожгут во время летнего солнцестояния. Закрома полны, хозяева постоялых дворов процветают, их жены снова и снова беременеют. Они не замечали, что безумие уже поразило их умы.
В разгар нескончаемого августа этого года город внезапно охватило беспричинное недовольство, такое же зловеще невыразимое, как омерзение, охватывающее пьяного солдата за миг до того, как он спалит дом крестьянина, заподозренного в краже толики еды. Весь Виттенберг пребывал в дурмане, охваченный этакой приятной, но пагубной фантазией, когда достаточно одной-единственной искорки, чтобы затаившееся в упомянутой древесине пламя рвануло на волю. Жители города ворочались с боку на бок, постанывая во сне, стосковавшись по очистительному огню, что смел бы с вонючих улиц весь мусор вместе с накопившимися долгами. Каждое здание мечтало об очищающем пламени.
И только из одинокой трубы, торчавшей в самом центре города, поднималась вверх к душещипательно голубому небу тонкая змейка дыма.
Фауст жег свои книги.
В вихре искр был предан огню Фома Аквинский. Прошелестели страницы - и в огонь отправился небольшой томик высказываний Пифагора - Фауст штудировал его до того радостного мига, когда ему досталось полное собрание. За ним последовала "Алхимия" Андреаса Либавиуса, привязанность к которой ученый хранил в самых потаенных уголках своего сердца. Она тоже обрела покой в том месте, где грубая материя разлагается на безукоризненной чистоты составляющие элементы.