- Практически все хорошие качества, присущие человеку, у вас имеются, - уклончиво заверил его Алексей Владимирович. - Другое дело, что ряд из них развит несколько меньше, нежели другие. Что же касается морально-этических, то тут… покажет эксперимент. - И после паузы вновь предложил: - Так как, согласились бы на участие? Только попрошу не забывать условие: срок его не определен, но то, что он весьма длительный, однозначно. Возможно, на годы или даже десятилетия. Более того, неизвестно, вернетесь ли вы вообще.
- Погодите-погодите, - заволновался Орешкин. - Я что-то не пойму про невозвращение. Это как?
- А так, - пожал плечами его собеседник. - Есть вероятность погибнуть.
- Веселенькие дела, - покрутил головой Костя. - И правда, если б такое было на самом деле, то… Интересно, а до меня вы такое кому-нибудь предлагали? Ну-у как теоретический вариант.
- Честно говоря, - невесело усмехнулся Алексей Владимирович, - вы у меня последняя попытка.
- То есть как? - не понял Костя.
Его собеседник замялся, но пояснил:
- Устал. Не буду говорить, какой именно вы по счету, но что последний - точно. Уж очень жесткие условия я предлагаю. Во-первых, никакой оплаты, и более того, даже никакой компенсации возможных будущих потерь участника-добровольца.
- Не понял, - насторожился Костя.
- Очень просто. Предположим, что вы прожили там всю жизнь и возвращаетесь оттуда дряхлым стариком, одноногим и слепым. Так вот, никакой компенсации - ни материальной, ни духовной - за это ждать не следует.
- Даже в случае успеха?
Алексей Владимирович кивнул, продолжая неотрывно вглядываться в лицо своего собеседника.
- Брр, - передернул плечами потенциальный одноногий слепец.
- Как я заметил, вы тоже не жаждете окунуться в реку истории. Действительно, куда проще и безопаснее наблюдать за ее причудливым течением, за стремнинами, водопадами, водоворотами и омутами, сидя на безопасном берегу. Правда, берег этот через два-три десятилетия, как я уже сказал, может обвалиться без шансов на спасение, но когда это еще будет, верно?
Костя угрюмо молчал. А чего скрывать - и впрямь на берегу проще и безопаснее.
Можно было бы соврать. Даже мелькнула на миг мыслишка сказать, что, дескать, ничего подобного, вот я как раз готов хоть куда, даже если надо в Древний Египет или рабовладельческий Рим, но… не поворачивался язык.
Да и бесполезно, ибо он чувствовал, что Алексей Владимирович сразу его раскусит.
- А теперь ответьте, уважаемый Константин Николаевич, имеет ли смысл спасать цивилизацию, представители которой во главу угла ставят в первую очередь свое благополучие, не думая ни о всех остальных людях, ни даже о собственных потомках?
- У меня нет потомков, - смущенно проворчал Костя, но это прозвучало настолько наивно, что он почти сразу пожалел, что ляпнул такое, и, чтобы как-то выйти из щекотливого положения, переспросил: - Значит, больше вы спрашивать никого не станете?
- Есть смысл? - вопросом на вопрос ответил попутчик.
- Ну-у рано или поздно кто-то ведь согласился бы, - неуверенно протянул Орешкин.
- Нет, не буду, - твердо сказал Алексей Владимирович. - Выводы можно делать уже сейчас, так что…
И вновь за его словами ощущалось нечто куда более серьезное, чем простой отказ обычного человека заниматься бесполезным делом.
- Я еще не сказал нет, - напомнил Константин.
- Не сказали, - согласился Алексей Владимирович. - Но подразумевали именно отказ. Или не так? - Уголки его рта дрогнули в легком намеке на презрительную усмешку. - Что ж, если вам так угодно, то я могу спросить и впрямую. Так согласны или?..
И вновь Константина обожгла неприятная мысль, что шутливый тон собеседника лишь антураж, за которым кроется нечто…
Додумывать он поостерегся, ибо никогда не увлекался летающими тарелками и зелеными человечками, сидящими в них, тем более что Алексей Владимирович явно на них не походил.
Вот только то, что он увидел так явственно и четко, как-то не вписывалось ни в теорию, ни в практику, да и вообще никуда…
И исходя из этого отказ его попутчика продолжать свой "теоретический" опрос звучал несколько зловеще.
В конце-то концов, если не мы сами, то кто же нас будет выручать? Все правильно, спасение утопающих - дело рук самих утопающих. К тому же было ясно сказано, что он - последний. Больше попыток-то не будет, а значит, и деваться некуда. Стало быть…
Костя набрал в грудь воздуха, но не успел выпалить коротенькое слово, как собеседник, пытливо вглядывающийся в его лицо, нехотя выдавил:
- Вообще-то интерес у меня пропал не до конца, так что можно попробовать спросить об этом еще кого-нибудь, и если вы… - Он не закончил, но смысл был ясен.
Константин с шумом выпустил воздух, ощущая колоссальное облегчение, а чуть погодя такой же огромный стыд. За свою трусость, боязнь и даже за это облегчение, испытанное секундой раньше.
Он даже отвернулся от Алексея Владимировича, стесняясь своей радости, и уставился в окно, грустно разглядывая неброский российский пейзаж, робкий, отнюдь не кричащий о себе во всеуслышание и тем не менее вызывающий в сердце тихое умиление.
Начинало светать, и тонкие березки застенчиво выглядывали из предрассветного тумана, робко выплывая навстречу стремительно движущемуся поезду, но тут же испуганно прячась обратно под белые кружева своей полупрозрачной накидки.
Однако успокоения душе он не принес, скорее напротив, сразу напомнив, что, согласно словам Алексея Владимировича, через два или три десятилетия ничего уже не будет - ни березок, ни окна, ни поезда, да и самой планеты тоже.
Вообще-то на своем веку Костя слышал массу завиральных теорий, включая предсказания Нострадамуса, прогноз майя и так далее, и лишь снисходительно посмеивался, но почему-то сказанному этим человеком он поверил безоговорочно.
Озлившись непонятно на что, но скорее всего на самого себя, он зачем-то принялся ожесточенно взбивать свою подушку.
Та в ответ на столь бурную заботу тут же выдавила из своего чрева парочку пожелтевших от времени куцых перьев. Еще одно попыталось прорваться напрямик сквозь ткань, но застряло на половине дороги.
Костя в сердцах выдернул это перо и, машинально теребя его в руках, глухо произнес:
- Не надо никого спрашивать… Если бы такое предложение сделали мне, то я бы… согласился.
И ему сразу стало как-то легко и покойно. Но главное, что теперь он мог спокойно смотреть в глаза Алексею Владимировичу, что он тут же и сделал, выжидающе уставившись на него.
Трудно сказать, чего именно ждал Костя, но, во всяком случае, не столь обыденной реакции.
- Утомил я вас, наверное, - весело улыбнулся его попутчик и равнодушно заметил, сворачивая тему: - Пора и спать ложиться, а то завтра не высплюсь - мне ведь выходить гораздо раньше, чем вам.
Лицо Кости от столь будничного завершения разговора разочарованно вытянулось, но делать нечего - спать так спать.
- К Ряжску подъехали, - вздохнул он, глядя в окно и доставая сигарету из пачки. - Вот тут я родился, тут… А, ну да, я уже вам рассказывал. - И направился в тамбур, продолжая злиться на себя.
И впрямь возомнил черт знает что, а потом еще и возмущается: "Где интересное, увлекательное продолжение?!"
А чего иного ожидать-то? Ежу понятно, что все закончится именно так, как закончилось - поговорили, обсудили и… отбой.
Уже зайдя в тамбур, Константин успел удивиться, откуда тут взялось столько табачного дыма. Однако через секунду он понял свою ошибку: дым был чересчур белым для сигаретного и слишком вязким для, собственно, самого дыма.
Больше всего он напоминал туман - густой и прохладный, ласково обвивший ноги и целеустремленно стремящийся вверх, чтобы победно сжать в своих могучих объятиях все тело.
В инстинктивной попытке вырваться Орешкин ценой неимоверных усилий сумел сделать шаг назад, в сторону спасительной двери, но какой-то особо нахальный, жирновато-маслянистый клок тумана обволок лицо, плотно, не хуже чем пластиковый пакет, перекрыв дыхание, и Константин потерял сознание.
Глава 3
С сознанием честно выполненного долга
Что касается непосредственных плодов и популярности, то в этом отношении мудрость далеко уступает красноречию.
Фрэнсис Бэкон
Лежа на мягких шкурах, Константин некоторое время еще негодовал на себя за то, что мог забыть о таком, но затем перешел к более конструктивным размышлениям.
Итак, наиболее правдоподобно звучало как раз самое невероятное. Получалось, что теоретический вопрос о согласии повлек за собой самые что ни на есть практические последствия.
Теперь осталось понять, как себя вести и где этот представитель Зла, которому надо оказать противодействие?
Вообще-то сосед по купе намекал, что в идеале самым великолепным вариантом было бы уничтожение этого наблюдателя, который, будучи чем-то вроде представителя Хаоса, являлся скорее не наблюдателем, а вредителем. Дескать, тогда окажется ненужным и их вмешательство в земные дела.
Однако тут перед новоявленным князем был темный лес. И вообще, вначале надо хотя бы увидеть это существо, разобраться в его природе, посмотреть, как именно он норовит напакостить, а уж потом оказывать это самое противодействие.
"Ладно, будем решать дела по мере их поступления, так что пока остановимся на собственном примерном поведении и проявлении всех лучших человеческих качеств в целом", - решил Орешкин.
Тогда получалось, что завтра ему предстоит приложить все усилия, чтобы уговорить князя и его братьев поехать на дружескую встречу с князем Глебом для урегулирования всех споров.