Надо заметить, что Пиктия всегда существовала наособицу. Отделённая от остального мира Калейским хребтом и омываемая холодными водами Хмурого моря, она чувствовала себя в полной безопасности. А что - немногочисленные перевалы намертво перекрыты сторожевыми крепостями с сильными гарнизонами, флот охраняет побережье, а дракониры внимательно следят за небом. Чем не жизнь? Тем более что у главного соперника и вечного противника, Родении, драконы как-то не прижились. Сколько ни старались их укоренить соратники Владыки - всё впустую! От одного вида роденийского правителя несчастные рептилоиды начинали чахнуть, пухнуть… и дохнуть - в итоге.
- Ерёма, ты меня слушаешь?
- Так ты же молчишь, - удивился Еремей.
- Да? - несколько смущённо произнёс старший десятник и вернулся к карте. - Вот, значится… Заночуем в шахте.
- А утром на разведку?
- Зачем утром? Ночью и пойдём.
- Но…
- Солдат ночует тогда, когда позволяет обстановка, и это не зависит от времени суток! - Барабаш ободряюще хлопнул подчинённого по плечу. - Не боись, Ерёма, сделаю из тебя справного воина. Хочешь в пластуны?
В пластуны Баргузин не хотел. Те ребята, конечно, все как один личности легендарные, но он-то мирный человек и всю жизнь служить не собирается. Да и кончилась та жизнь. Совсем кончилась. Хорошо бы после войны вернуться в родной университет: к бестолковым студентам, к сволочному ректору, к пыльным свиткам биармийских рукописей… Но невысказанное желание проходило по разряду сказок, где-то между говорящими рыбами и кашей из топора.
Матвею, кажется, тоже безразлично, останется он в живых или нет. Может, и не кажется, может, оно так и есть на самом деле.
- Не хочешь, значит, - старший десятник правильно понял молчание Еремея. - Ну что, дальше топаем?
Вечер принёс новые знания и новые ощущения - Еремей первый раз в жизни оказался в шахте. В настоящей шахте, на многие вёрсты уходящей глубоко в землю. В камень, если точнее сказать. Будучи человеком сугубо городским, бывший профессор предпочитал чувствовать под ногами мощённые булыжником улицы, или доски тротуаров… или паркет университетских кабинетов, а под седалищем - мягкое кресло вместо трухлявого, выпавшего из крепи бруса. Вот не нравилась ему дикая природа, пусть и несущая на себе следы трудовой деятельности многих поколений. Даже дружеские выезды за пределы столичных стен, когда на вертеле над углями румянится хрустящей корочкой молочный поросёнок, а в ледяной воде ближайшего ручья остужаются бутыли ракии, и те не любил. Скорее - терпел, да… Но всегда считал бездарной тратой времени и с огромным облегчением возвращался домой, к рукописям - ставшим родными и близкими. И заменившим родных и близких, что уж скрывать-то.
А вот в последние месяцы концентрация трогательного единения с природой, вплоть до спешного насильственного слияния - сугубо в целях выживания, стала настолько велика, что ну её к Белоглазому! Даже облегчиться по-людски нельзя - всё смотришь, как бы змея за самое дорогое не укусила. Суета срамная, в общем, а не отправление естественных надобностей.
- Соль? - Баргузин дотронулся до низкого свода рукотворной пещеры, поблёскивающего в слабом свете спрятанного под стеклянным колпаком сгустка огня, и лизнул палец. - Точно соль.
- Ты марципанов ждал? - ирония десятника опасно приблизилась к отметке "сарказм", но бывший профессор на удивление спокойно отреагировал на новую подначку.
- Я же не видел, как её добывают.
- Ага, прямо в мешках в земле родится, - но и этот "укол" Матвея не достиг цели.
Насмешки старшего десятника стали привычным ритуалом и больше не вызывали обид или раздражения. Такой уж он уродился, ничего не поделаешь.
- Много её.
- И это хорошо, - Барабаш заворочался, устраиваясь удобнее на расстеленном трофейном плаще. - Ни одна благородная сволочь нас не учует.
- Почему?
- Так соль же, - Матвей замолчал, полагая, будто единственного слова достаточно для объяснения.
- И чего? - повторил вопрос Еремей, у которого природная любознательность учёного пересиливала чувства усталости, голода и жажды. - Они же не кровососы?
- Есть какая-то разница? - пожал плечами старший десятник. - На ихнюю магию соль, чеснок и осина действуют точь-в-точь как на упырей.
- Э-э-э…
- Правду тебе говорю. Серебро, конечно, их не убивает, а в остальном очень похоже.
- Этого не может быть! - Еремей, никогда раньше не интересовавшийся особенностями пиктийского колдовства, сейчас пребывал в некоторой растерянности. - Они же тёмными нас называют, а не себя.
- Ну и что? - ухмыльнулся во весь щербатый рот старший десятник. - Меня вот бабы как только не называли… и знаешь, до сих пор ни лаять не начал, ни хвост не вырос, ни… хм-м… остальное. Разве дело в названиях?
- В чём же?
- Ну как тебе объяснить? Ты, Ерёма, маг?
- Нет.
- Вот видишь! А вовсю пользуешься магическими артефактами, огнеплюйками в том числе. Или взять вот эту лампу…
- В огнеплюйках энергия Владыки!
- А я про что толкую? Сами ничего не умеем, а магию успешно применяем. А ведь мы с тобой, по мнению пиктийцев, и есть тёмные людишки. Тундра неогороженная, так сказать.
Если у бывшего профессора и было иное мнение, то вслух оно не прозвучало. А старший десятник привстал, прислонился спиной к белесой от выступившей соли стене и продолжил крайне познавательную лекцию:
- Да, Ерёма, в Родении любой житель может купить в ближайшей лавке магическую хреновину и пользоваться в собственное удовольствие. У тебя дома кухарка была?
- Я в трактире столовался, - признался Баргузин. - Но какое отношение имеет кухарка к магии?
- Самое обыкновенное. Все эти подогревающие шкафы, самокрутные мясорубки и прочее… даже хлебопечки, в конце-то концов.
- Уж не хочешь ли ты сказать, будто Владыка самолично занимается подобными мелочами? - с оскорблённым видом заметил Еремей.
- Зачем самолично? - Матвей уже не удивлялся дремучей невежественности профессора в любых вопросах, кроме древнего шаманизма северных народов. - На заводах всё делают.
- Без магии?
- Ну! Потом только кристаллы вставляй, и оно работает.
- Как?
- На энергии, дурень!
То, что всё работает на энергии, Еремей знал и раньше. Но кто же её засовывает в магические кристаллы?
- Слушай, а у пиктийцев разве всё иначе?
Старший десятник нахмурился и произнёс застывшим, "мёрзлым" голосом:
- Деревни, через которые мы проходили, помнишь?
Баргузин вздрогнул и что есть силы зажмурился. Бесполезно - перед глазами всё равно вставали образы и воспоминания. Высушенные до состояния мумий тела на улицах… приколоченные подковными гвоздями к стенам собственных домов женщины, из ран которых не текла кровь… обугленные столбы, на которых в переплетении цепей едва угадывалось то, что ещё недавно было человеком… Нет, лучше бы это забыть. Но получится ли?
- Магия?
- Она самая. Видишь ли, в чём дело, - Матвей задумался, подбирая правильные слова. - Пиктийцы работают с энергией напрямую, собирая её внутри и пропуская через себя. Пропускают они, суки… И могут забирать из живого человека. Пока ещё живого человека… твари…
- Но как…
- Каком кверху! - неожиданно разозлился Барабаш. - Мы с тобой для них всего лишь жратва.
Еремей прикусил губу. Биармийские шаманы в незапамятные времена использовали жертвоприношения для увеличения силы, но то были овцы, козы, олени. Корову - редкую в тех краях - в сложных случаях могли пожертвовать. Но не людей же? Хотя если посмотреть с другой стороны…
- К Белоглазому такую сторону! - прозвучало вслух.
- Что?
- Так, задумался, - пояснил Баргузин. - А пытки, значит, для более полного выхода энергии?
- Аристократы Империи славятся бережливостью, - кивнул старший десятник и предложил: - Давай спать, Ерёма, а то скоро выходить.
Еремей долго ворочался, прислушиваясь к мерному сопению безмятежно спящего командира, но так и не смог заснуть сам. Да ещё камни под расстеленным плащом впивались в бока даже сквозь кольчугу, а в голове всё звучал недавний разговор. Наконец не выдержал, встал и побрёл к выходу, благо спускаться на большую глубину давеча не решились. Боясь заблудиться.
- Ты куда? - окрик Барабаша застал Баргузина на половине пути.
- Да я тут…
- Приспичило? Не переживай, Ерёма, перед боем у многих такое, только никто не сознаётся.
- Перед боем? Ты же говорил, что в разведку пойдём.
- Одно другому не мешает, - старший десятник тоже поднялся на ноги и с хрустом потянулся. - Была бы задница, а уж приключения на неё найдутся сами собой.
- Пожрать бы чего, - Еремей вспомнил об остатках приличного воспитания и поправился: - Поесть, в смысле…
- Обойдёмся, - Матвей туго затянул пояс и поправил ножны с мечом. - Готов?
Конечно, готов. Нищему собраться - только подпоясаться. Тем более вещей за время странствий по вражеским тылам накопилось немного. Тут не то что лишнее, даже нужное тяжело таскать. За исключением оружия: колющего, рубящего, режущего и дробящего наблюдалось в явном избытке.
- И чтобы муха не смогла незаметно пролететь! - внушительный кулак Пашу Мозгол-нойона, вкусно пахнущий чуть пригоревшим бараньим жиром, замаячил в опасной близости от сломанного в недавнем бою носа Арчи Выползка. - Понял?
- Всё понятно, блистающий джучин! - Арча чуть отодвинулся, дабы возможный удар получился слабее, и уточнил: - А замеченные мухи могут пролетать?
- Ты дурак? - под немигающим взглядом Пашу Мозгола Выползок почувствовал себя крайне неуютно.
- Прости, блистающий джучин!