"Хотелось бы мне знать здесь все!" - подумалось мне. Но по сравнению с ними и в их глазах мы - вездесущие и всемогущие аборигены Красных Песков. И все же меня не покидало странное беспокойство, которое взошло во мне вместе с Фобосом. Что-то не так! Мне казалось, что за нами кто-то внимательно наблюдает, - такое непонятное напряжение в затылке… Вокруг только пески, которые сейчас казались темно-фиолетовыми. Они молчали: ни следов, ни каких-то знаков… Воздух тоже был спокоен - дул легкий и прохладный ночной ветерок, слегка шелестя песчинками на гребне огромного бархана, и тишина… Темный силуэт "Геофизики" медленно исчезал в ночном мраке по левую сторону…
Я достал драгоценную флягу со спиртом и сделал пару глотков живительной влаги. Алкоголь на Марсе был дефицитом, но я выискивал свои способы его найти - он помогал выводить радионуклиды и придавал спокойствие более качественно, чем релаксанты.
Я подумал о нашем гиде, которая так спокойно держится с этими туристами: странная она какая-то девушка. С виду холодная и безэмоциональная, а в глазах ее я часто видел бурю эмоций - от боли до какой-то тихой, радостной грусти. Иногда интерес и пристальное внимание излучали ее глаза… Возможно, у меня и нет с нею ничего общего, но меня тянуло к ней каким-то магнитом. Может, просто банально все непонятное иногда притягивает - или просто от скуки в пути? Казалось, что там, внутри, в глубине души этой миниатюрной и бесстрастной женщины, скрыто нечто мощное, удивительное и… не знаю, как сказать… что-то совсем не такое, как снаружи… Сравнить с сокровищами в глубине пещеры на необитаемом острове? Нет, что-то гораздо более живое и искреннее… и какая-то боль…
Словно почувствовав мои мысли, справа ко мне подъехала Ирина.
- Все в порядке с экскурсантами? - спросил я.
Забрала шлемов были у всех подняты - ночь, и светофильтры ни к чему, да и радиационный фон ниже дневного. Я мог видеть ее красивые глаза. Она бросила на меня короткий взгляд.
- Да, все нормально, - ответила, - скажите, а почему вас называют "Странный"?
- Погоняло такое, - задумчиво ответил я.
- Что, простите? - переспросила она.
- Просто я очень странный, - с усмешкой ответил я, - иногда и сам себя не понимаю.
- А мне кажется, что вы абсолютно нормальный человек. - Она пожала плечами.
- Нормальный человек не станет Охотником, - произнес я медленно. - И уж конечно не попрется на эту кучу песка и камней в восьми месяцах лету от Земли со второй космической скоростью.
Я внимательно поглядел ей в глаза: только что я и ее причислил к лику ненормальных, но она либо не обратила внимания, либо просто не хотела спорить.
- А имя у вас есть? - вновь спросила Ирина.
- А вам зачем? - удивился я.
- Просто мне удобнее называть человека по имени.
Что-то было в ее словах такое, что мне показалось, будто я на Земле и не улетал никуда вовсе. Даже беспокойство куда-то на миг исчезло.
- Дэн меня зовут, - проговорил я быстро, словно мне было неловко оттого, что у меня тоже есть имя.
- Очень приятно, - ответила она ровным голосом.
Зря сказал. Эти официозные формулы приемлемы на светских раутах, а у нас сильно не та ситуация. Рядом с Ириной я всегда ощущал какую-то абсурдность происходящего. Взять хотя бы ее манеру говорить: она произносила слова почти без интонаций, тихо, но твердо. И только в мельчайших отзвуках ее голоса можно было уловить намек на некие эмоции - странно, но я почему-то их воспринимал, как будто она вела параллельную передачу на других волнах.
И тут я вновь почувствовал постороннюю "волну": опять непонятный внешний раздражитель… Фобос… Бред какой-то…
Тихо шуршат по песку тяжелые копыта дромадеров, шелест ветра в бархане, тихое журчание голоса гида, шепотом переговариваются туристы… Шур-шур-шур… Шур-шур-шур… ритмичное шуршание… Откуда оно взялось? Оно не такое, как остальные звуки… искусственное… синтетическое… Это чужое шуршание! Я стал нервно озираться по сторонам - шуршало ВСЕ! Засосало под ложечкой, пульс участился, а в нижнюю часть затылка впились сотни мелких иголок. Мне показалось, что я слышу какие-то голоса: это клеенчатые пауки вздымаются и опускаются на своих плоских клеенчатых лапках и что-то бормочут! Я сжал в руках рукоять своего автомата и передернул затвор - этого звука в тиши марсианской пустыни было достаточно, чтобы все в смене остановились. Больше всего на свете мне хотелось сейчас остаться одному и проблеваться на эти треклятые пески! Внезапно я все понял! В глазах потемнело, но я отчетливо разглядел в ночном небе светящийся сиреневым цветом по периметру огромный треугольник. В его центре сиял розовый луч, который упирался в пески бархана, оставляя на них кроваво-красное пятно! Оно медленно ползло к нам! Ко мне!
Словно в ночном кошмаре я тронул шпорами своего дромадера и проехал пару шагов вперед… Ирина! Луч не должен попасть в нее первую! Я перегородил собой тропу и, бросив бесполезный автомат, вцепился в гриву своего верблюда до онемения в пальцах!.. Дромадера трясло так же, как и меня…
Медленно, будто специально, проекция луча подползала все ближе и ближе, а я пытался взять себя в руки и изо всех сил вцепился зубами в капюшон своего экстрим-комбеза… В глаза ударил яркий свет… запахло озоном… а я проваливался в бесконечную черную яму, засыпая на лету…
Я парил над огромной красной долиной… Пески приятно ребрились мелким узором, будто застывшие волны. Среди ландшафта огромным вздыбившимся каменным пузырем выделялся потухший вулкан Олимп, с зияющей бездонной пропастью жерла в центре. На верхней его площадке, рядом с провалом в недра, стояло огромное, чуть вогнутое зеркало, тускло-красноватого оттенка. Внутри него шевелились какие-то тени. Я подлетел поближе и примостился на каменной глыбе, заменявшей ему подставку.
Вдруг изображение в зеркале сфокусировалось, и возник поясной портрет бородатого мужчины с косматыми бровями и обернутого простыней…
- Ты? - спросил он меня грозным голосом, несущимся над вулканом раскатистым эхом.
- Я, - ответил я.
Он мрачно кивнул:
- Ну и зачем ты приперся сюда, ко мне на Олимп?
- Понимаешь, старик, - я глубоко затянулся сигаретой, - мы ведем группу туристов…
- Дионис, - он сурово нахмурился, - ты мне зубы-то не заговаривай! Это ведь ты науськал Гефеста, чтобы тот подпоил твоим зельем Прометея, и тот полез в наш плазменный генератор?!
- Да это все какие-то домыслы! - не выдержал я. - Сто лет мне не нужен был ваш плазменный генератор!
- Сто лет не был нужен, а сейчас понадобился, - подозрительно прищурился старец. - Ты всегда был слишком любопытен - за это я тебя и любил. - Он неожиданно смягчился. - Ты проживаешь много жизней, как и подобает тебе! Люди - твои игрушки, а ты - игрушка людей… Гея, то есть Пангея… Помнишь, как все начиналось?
- Нет, - произнес я медленно, сам удивляясь своему голосу, - не помню…
- А ты поищи, поройся в памяти - все на месте…
- Где? Я хотел бы просто вспомнить…
- Скажу тебе по секрету: ты не там ищешь…
- А где надо? - удивился я.
- Иногда, - он лукаво прищурился, - то, что мы ищем, находится совсем не там, где мы ищем.
- А как мне это понять?
- Ты чувствителен, мой сын, - ты многое знаешь в душе своей, твоя мать… - Он мечтательно сощурился. - В общем, я возлагаю на тебя большие надежды… Помнишь, когда ты был маленький, бабушка и мама читали тебе сказки, а ты слушал. Внимательно слушал… Слушал голос своего "я"… Вот и сейчас… Слушай… слушай… слушай… Ты слышишь? Ты меня слышишь? Ты слышишь меня?! Ты? Что-то шуршит… Может, надо немного аммиака? С ним точно все в порядке? Успокойтесь, дамочка, он не помер - реакция зрачков в норме… Он же закрыл вас! Сделайте хоть что-нибудь! Сибилла, уведи ее подальше… Приятное шуршание… Слышишь?.. Это просто глюк, все в порядке… Вы что, глюков никогда не видели? Странный! Ты слышишь меня?!
Мне показалось, что кто-то трогает меня за лицо…
Кажется, я помню людей, которые говорят со мной…
Ирина?
Я дал себе команду сделать свет - веки, словно налитые свинцом, поднялись, и я увидел искаженное лицо Йоргена с занесенной наотмашь ладонью.
- Йорген, ты что, охренел меня так лупить? - заплетающимся языком промямлил я.
- Все в порядке, - крикнул Йорген, - очухался!
Я лежал на песке, и тело мое сотрясалось от дрожи!
- С туристами все в порядке? - Слова будто выговаривал за меня чей-то чужой рот, но в голове постепенно прояснялось.
- Все нормально, Дэн, - услышал я напряженный женский голос откуда-то сверху. - Как вы?
- Кажется, я упал с верблюда, - ответил я. - Глюк прошел?
- Странный. - Я увидел над собой невозмутимое лицо Сибиллы. - Все нормально - ты правда упал с верблюда. А глюка больше нет!
Я почувствовал болевое ощущение в районе локтевого сгиба правой руки.
- Потерпи, Странный, - сказала Сибилла ласково, - это сейчас пройдет. Немного нейролептиков…
Я приподнялся на локтях и сел.
- Ну что? - спросил Йорген. - Сможешь ехать?
Я потряс головой и фыркнул:
- Наверное…
- Почему мы едем по этой страшной пустыне ночью? - Этот тонкий голос принадлежал средних лет туристке из Японии - не уверен, что я верно произнесу, но, кажется, ее звали Аюми Сокато.
- Днем еще хуже в этих местах. - Сибилла убрала аптечный контейнер в свой рюкзак. - Ночью меньше радиации, и глюки видно за версту…
- Да… - протянул Йорген, - этого мы чуть не пропустили… Это как в долине Касей, помнишь, Сибилла? Там было четыре таких треугольника - один в центре и три по краям, только светились они красным и пульсировали еще вот так, - Йорген ритмично поводил ладонями, демонстрируя как.