* * *
До крыши мы дошли без приключений. На шестом этаже обнаружился еще один обглоданный собачий скелет. Видимо, наводнение застало стаю в доме, отрезав от окружающего мира. Пришлось заниматься самоедством, да вот беспомощные строители подвернулись. Впрочем, это были лишь мои догадки.
Крановщик закатил концерт, едва мы поднялись на последний этаж. Сан Саныч, не мудрствуя, вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул, прерывая причитания. Крановщик затих, с минуту молчал, а потом до него, кажется, что-то дошло. Он распахнул дверцу кабинки, высунул голову и что-то забормотал, глядя в нашу сторону. На вид ему было лет сорок - чернявый, с широкими мушкетерскими усами, в неуместной оранжевой каске.
- Не виноват я. - Голос его сорвался на крик. - Не виноват. Все пили. И бригадир пил, и Петруха, и Даник. Я что? Я как все. Не виноват я…
Он вдруг зарыдал.
Я скептически посмотрел на Сан Саныча. Белочка, как есть белочка.
Мы подошли ближе, пытаясь понять, что делать дальше. Впрочем, более подробный осмотр ничего не дал. Лестница, ведущая из кабины, была сломана аккурат у основания и торчала под углом. Если спуститься через люк и повиснуть на руках, на нее можно было встать. Только вряд ли она выдержит такой вес. Не вариант.
Спуститься по решетчатому корпусу крана с высоты двенадцатого этажа? Для альпиниста - решаемая задачка, для алкаша-крановщика - невыполнимая.
Оставалась стрела. Только что с ней делать? Если бы она висела над домом, можно было бы проползти и спуститься по железному тросу с крюком на конце. Но стрела не дошла до дома метров пять, с крюка не допрыгнуть никак. Повиснуть и раскачаться? На воздушного гимнаста крановщик походил не больше, чем на альпиниста.
- Мужик, тебя как зовут? - крикнул Игорь.
- …ыч.
- Как зовут, спрашиваем? - поддержал парня Сан Саныч.
- Михалыч. - Крановщик всхлипнул.
- Михалыч, слушай. - Игорь достал из рюкзака темно-зеленый трос, скрученный в плотный моток. - Вылазь на стрелу. Кинем тебе веревку, спустишься к нам на крышу.
Взгляд у крановщика был пустой-пустой, не уверен, что он вообще понял, о чем говорил Игорь. Но парня это не смутило, он извлек из рюкзака "кошку" и сноровисто закрепил ее на конце веревки.
- В горы ходил? - Сан Саныч внимательно следил за манипуляциями.
- Только раз. Познакомился с девушкой на Грушинском, она все Жигули облазила. Потом расстались, а снаряжение осталось. У меня приятель хотел купить, но я не продал. Как знал, что пригодится.
Игорь подергал крепление, подошел к краю площадки, раскрутил веревку и метнул с таким расчетом, чтобы "кошка" зацепилась за стрелу…
Через пять минут выяснилось, что ниндзя из Игоря хреновый. Еще через пять, что из Сан Саныча - не лучше. "Кошка" пролетала то выше, то ниже, то билась о стрелу, то соскальзывала, не найдя за что зацепиться. Цирк да и только. В конце концов я не выдержал, отобрал у них веревку и почти сразу попал. Первый раз чуть-чуть не рассчитал по длине, а вот второй бросок увенчался успехом. Веревка перехлестнулась через стрелу, стальные крючья нашли опору и прочно в нее впились.
Игорь, размотав веревку, закрепил ее у дальнего конца крыши. Трос повис под углом градусов в тридцать. Посадка будет жесткой, но терпимой, если, конечно, крановщик не сорвется на полпути. И если вообще полезет.
- Михалыч, ты меня слышишь? - крикнул Игорь. - Лезь на стрелу, только не спеши. Доберешься до веревки, схватишься и съедешь на крышу. Все понял?
Крановщик смотрел на парня все с тем же отсутствующим выражением.
- Михалыч, все в порядке. Ничего не бойся, - продолжал увещевать Игорь. - Стрела широкая, ветра нет, веревка крепкая, из альпинистского набора. Только жилетку сними и с собой возьми вместо перчаток. Иначе руки сорвешь об веревку. Ты понял?
Крановщик даже не шелохнулся.
Игорь посмотрел на нас. Кажется, впервые я видел его растерянным. Он придумал план, запасся снаряжением, все рассчитал, проложил ковровую дорожку к спасению… И ничего не вышло. Жертва осталась на месте и вовсе не собиралась съезжать по тонкой ниточке, протянутой над тридцатиметровой пропастью.
- А ну встал, козел! - неожиданно заорал Сан Саныч. - Вон из кабины! Полез наверх!
Крановщик вздрогнул. Его взгляд сделался осмысленным. Он посмотрел на Сан Саныча и вдруг заскулил, точь-в-точь как раненый пес.
- Начальник, не проси. Убьюсь, расшибусь. Не проси, начальник. Лучше сдохну, лучше птицы склюют. Не полезу, начальник, не проси.
- Лезь, гребаный ублюдок!
Сан Саныч подошел к самому краю крыши. Казалось, еще чуть-чуть, и он прыгнет на кран, чтобы добраться до крановщика.
Михалыч завыл.
- Нет… Не проси… Сдохну… Лучше тут…
Я подошел к Игорю.
- Ружье заряжено?
- А? Да. А что?
- Дай-ка сюда. - Я подхватил "Эдган" и направил на кабину. - Лезь, пристрелю!
Продолжая поскуливать, Михалыч посмотрел на меня.
- Лезь! - Заорал я и нажал на спуск, целясь повыше. Хлопнул выстрел, разлетелось стекло кабины. - Лезь! Пристрелю!
Михалыч заревел - натурально зверь! - выбрался на площадку и, всхлипывая, полез на стрелу. Движения были угловатыми, неровными, но держался он крепко. Где-то на середине пути я вдруг осознал, что если крановщик сорвется, виноват буду я и только я. Неважно, какими были намерения, неважно, что другого пути не было. Именно я заставил его поставить на карту жизнь, и именно я буду отвечать за смерть.
Михалыч дополз до края стрелы, судорожно ощупал веревку и стянул оранжевую рабочую жилетку. Свернул в рулон, вцепился и начал медленно сползать со стрелы. Ему удалось перекинуть одну ногу через трос, когда вторая сорвалась, и крановщик с воем заскользил вперед.
У меня екнуло сердце.
Каким-то невероятным напряжением мышц он смог удержаться, буквально за секунду пролетел над просветом между краном и крышей, пронесся мимо нас и грохнулся на бетонную плиту крыши.
Сан Саныч подбежал первым. Крановщик свернулся в позу младенца, продолжая поскуливать.
- Не виноват я, начальник. Все пили. И Данник, и Петруха, и Юрген заходил… Я первый утром вышел… Не виноват я, начальник…
Я подошел следом. Веревка разрезала жилетку пополам. Грубая ткань продержалась ровно столько, чтобы спасти своему хозяину жизнь. От крановщика разило спиртом, рядом стремительно растекалось пятно. Пнув жилетку, я обнаружил во внутреннем кармане разбитую чекушку водки. Крановщик пил не только с вечера, он притащил бутылку с собой в кабину, где и отключился. А потом, проснувшись, снова налег на водку. В ослабленном состоянии ему потребовалось совсем немного, чтобы окончательно снесло башку.
- Ну, пойдем, пойдем. - Сан Саныч помог Михалычу встать и повел по лестнице вниз.
Игорь перезарядив ружье, показал мне большой палец.
Глава 3
Мебель горела плохо. Игорь даже порывался спуститься на плот и спилить ближайшее дерево, но Сан Саныч посоветовал не маяться дурью, а следить за кашей. Мы извели три стула, прежде чем вода начала закипать.
Окончательно рассвело. В облаках появились первые прорехи, сквозь которые нет-нет да выглядывало солнце. Народ в окрестных домах окончательно проснулся. То тут, то там из окон высовывалась чья-нибудь голова. Обозрев окрестности, голова обычно пропадала, но иногда начинала перекрикиваться с головой, торчащей несколькими этажами выше или ниже. Разговоры сводились к извечным: "Кто виноват?" и "Что делать?" Герцен и Чернышевский были актуальны, как никогда.
Игорь пытался что-то отвечать, я в основном слушал, Сан Саныч не обращал на головы никакого внимания. Он собрал костер, соорудил из кастрюли котелок и занялся завтраком. Выбор блюд был невелик, сошлись на пшенке. Пока вода закипала, я успел выслушать полдюжины предположений о случившемся: глобальное потепление, поднявшиеся грунтовые воды, прорванная канализация и разрушенная плотина. А вот ответа на второй вопрос так и не прозвучало. Ничего лучше, чем "ждать МЧС и военных" головы друг другу не присоветовали.
К моменту, когда вода закипела, Игорь сорвал голос, и Сан Саныч послал его за тарелками.
Михалыч после высадки впал в полузабытье. Сидел, обхватив колени, и смотрел в пространство. Иногда принимался что-то бормотать, но вскоре затихал. На кашу, правда, отреагировал: схватил ложку и, обжигаясь, принялся запихивать в себя густую массу. Остальные тоже не дремали. Я вдруг почувствовал жуткий голод, будто не ел лет десять. Судя по тому, как Игорь с Сан Санычем орудовали ложками, они испытывали схожие ощущения.
Я почти прикончил свою порцию, когда раздался шум, и на крышу неуклюже, по-медвежьи вылез мужик. На вид ровесник Сан Саныча, он отличался грузной фигурой при том, что ростом был с меня, если не выше. Кажется, он въехал к нам недавно. Мы сталкивались пару раз в лифте, но по имени друг друга не знали.
Богатырь, кряхтя, выпрямился и уставился на нас. Если он и ожидал кого-то увидеть, то уж точно не квартет завтракающих вокруг костра мужчин.
Зато Игорь отреагировал мгновенно.
- Владимир Николаевич, садитесь. Кашу будете?
- Здравствуй, Игорь. - У детины оказался глубокий, хорошо поставленный бас.
- Сан Саныч. - Охранник поднялся и протянул руку.
- Отец Владимир. - Детина пожал руку. - В миру Владимир. Как вам удобно.
О как. Я несколько сумбурно представился. Михалыч промычал что-то невнятное, но позы не поменял и в нашу сторону не посмотрел. Сан Саныч махнул рукой - мол, не обращай внимания и, несмотря на протесты, бухнул отцу Владимиру каши. Остатки разделили между собой. Не сказать, что наелись досыта, но червячка заморили. Правда, насладиться ощущениями я не успел.