Потом стало еще хуже. Люди вокруг него, его друзья и знакомые, непонятным образом разделились на два лагеря. Одни стали сторониться его, в основном это были те, кого он действительно любил и ценил. Им претила его работа - жаль, что понял он это слишком поздно. С другой стороны, всякая шваль набивалась ему в друзья. После того как он некоторым из этих людишек популярно разъяснил ситуацию, от него отстали. Вот так и получилось, что одни ушли, других прогнал он сам. Именно тогда он и стал одиночкой, предпочитая никогда и ни с кем не сходиться слишком близко. Одно время даже думал о том, чтобы выслужить оговоренный контрактом срок и уйти со службы, только вот идти было некуда. Потом притерся, привык. Работа была несложной, в обязанности Кима входило сопровождение осужденных при доставке их в места заключения. Получив лейтенантские нашивки, он стал старшим команды. Со временем все это даже стало ему нравиться.
Очередной поворот в его судьбе произошел через два года. Началось все с одного происшествия, позже за этот инцидент Кима даже наградили. Он и три охранника сопровождали двух заключенных в одну из подмосковных колоний. В пути тем удалось освободиться от наручников. Это были матерые уголовники, не ценившие не только чужие, но и собственные жизни. Используя наручники в качестве кастета, один из уголовников первым же ударом убил водителя. Потерявший управление глайдер рухнул вниз. Ким при резком клевке машины на редкость неудачно приложился головой к задней стенке глайдера, потерял сознание и сполз на пол. У самой земли уголовнику удалось с горем пополам выровнять глайдер, машина пропахала днищем косогор и перевернулась.
Открыв глаза, Ким сквозь пелену крови увидел страшную картину. Водитель и второй охранник были мертвы, третий хрипел с простреленной грудью, на губах у него пузырилась кровь. Еще не совсем понимая, что произошло, Ким через разбитое окно выбрался из машины. И тут же увидел взбиравшихся по косогору беглецов, в руках у них было оружие охранников.
Ким нащупал кобуру, его пистолет оказался на месте. Достав оружие, прицелился в одного из преступников, руки заметно дрожали. Стрелять в живого человека было страшно, но застывшая в сознании картина мертвых охранников заставила пересилить страх.
Луч попал точно в спину карабкающегося вверх человека - вскрикнув, тот осел и покатился вниз по склону. Второй преступник, повернувшись, тут же открыл ответный огонь.
Киму повезло и на этот раз. Он никогда не считал себя особо метким стрелком, и то, что ему удалось попасть во второй раз, было большой удачей. Выронив пистолет, второй преступник сполз по склону и замер.
Этот инцидент потом долго обсуждали, подробно разбирая все детали произошедшего. Действия Кима признали безукоризненными, ему объявили благодарность и выписали премию. Чуть позже дали еще и орден. Он до сих пор лежал у него в шкафу, Ким просто стеснялся его носить.
А потом состоялся разговор с шефом Департамента. Ким впервые встретился с этим человеком и был удивлен его совсем невоенными манерами. Сэр Роджер Чалми даже не носил формы, на нем был обычный штатский костюм - правда, безукоризненного покроя. В его кабинете стоял аромат дорогих сигар, сам Чалми восседал в роскошном кожаном кресле. Это был человек среднего роста, очень хорошо сложенный, с правильными чертами лица и внимательными серыми глазами. Его аккуратно подстриженные волосы уже заметно поседели, но для своих шестидесяти лет Чалми выглядел очень даже неплохо. Увидев вошедшего Кима, выслушал доклад и кивком указал на соседнее кресло.
- Садитесь…
Ким сел. Несколько минут Чалми молча курил сигару, закинув ногу на ногу и задумчиво глядя на Кима. Тот молчал, ничем не нарушая повисшую в кабинете тишину - начальству виднее, что и как делать. К тому же его самого разбирало любопытство - Чалми был поистине легендарной личностью, третьим человеком в Империи, его слава восходила к сражениям за Гею.
- Я могу называть вас просто по имени? - Чалми наконец-то разжал губы.
- Да, сэр, конечно.
Чалми еще немного помолчал.
- Мне рассказывали о вас много хорошего, - произнес он и выпустил к потолку облачко дыма. - У вас большие способности.
- Спасибо, сэр, - ответил Ким.
- Скажите, Ким, - Чалми снова глотнул дыма, - вам нравится ваша работа?
- Да, сэр, нравится.
- А если честно? - Прищуренные глаза Чалми казались холодными и какими-то тусклыми. В них совсем не было света.
- Мне она действительно нравится. - Ким не любил отступать.
- Ну хорошо… А что, если я предложу вам новую должность?
- Я должен знать, о чем идет речь, сэр. Только тогда я смогу дать ответ.
Чалми улыбнулся, в его глазах появилось какое-то подобие блеска.
- Скажите, Ким, вы жестокий человек?
- Нет, сэр. Я не люблю насилия.
- В самом деле? - Чалми уже открыто усмехнулся. - Тогда почему вы у нас работаете? Если я не ошибаюсь, вы не так давно застрелили двух преступников.
- Да, сэр. Но это был мой долг, я не мог поступить иначе. Что касается жестокости и моей службы в Департаменте, то, насколько я знаю, сущность Департамента Наказаний основана не на жестокости, а на торжестве закона.
- Хорошо, Ким. - Чалми удовлетворенно кивнул. - Что вы знаете об Исполнителях?
Ким вздрогнул.
- Очень немногое, сэр. Это люди, приводящие в исполнение смертные приговоры.
- Что вы о них думаете?
Ким задумался.
- Я не знаю, сэр, - тихо ответил он после довольно долгой паузы. - Мне никогда не приходилось размышлять на эту тему.
- И все-таки? Считаете ли вы их работу нужной?
- Да, сэр. Наверное. Только мне кажется, что гуманнее было бы делать все это как-то по-другому.
- Например?
- Я не знаю. - Ким пожал плечами. - Есть ведь яды, газы разные. Электричество, наконец.
- Все это так, Ким. Но вы ведь сами упомянули о гуманности. А гуманность требует привести приговор в исполнение наиболее безболезненным и быстрым способом. Уверяю вас, что при всех достижениях цивилизации не придумано более гуманного метода, чем выстрел в затылок. Это мгновенная и безболезненная смерть.
- Может, и так, сэр. - Ким помолчал несколько секунд. - Только я не могу понять смысла этого разговора.
Чалми едва заметно улыбнулся.
- Смысл очень простой. Я хочу зачислить вас в штат Исполнителей.
Ким побледнел.
- Простите меня, сэр. Но я не смогу.
- Сможете, Ким. И в данном случае речь идет все о той же гуманности. Суть в том, - Чалми глубоко затянулся, - что многие наши Исполнители очень плохо делают свою работу. И преступники перед смертью кричат от боли, бьются в агонии. Просто некоторым Исполнителям это нравится, они считают, что воздают таким образом преступникам по заслугам. Мы выгоняем таких, даже судим, но положение в целом не меняется. Выход я вижу в том, чтобы поручать исполнение приговоров наиболее порядочным офицерам Департамента. Любой преступник, даже самый закоренелый, вправе рассчитывать на то, что с ним поступят милосердно и не заставят страдать от неточного выстрела. Разве я не прав?
- Да, сэр, вы правы. И все-таки я не могу.
- Приказ о вашем назначении уже подписан. - Чалми в упор посмотрел на Кима. - И ваш отказ будет расценен в соответствии с положениями устава. Вы знаете, что полагается за неисполнение приказа?
Глаза Чалми стали холодными и колючими. К горлу подкатил комок, Ким тяжело сглотнул, Нарушение приказа - это плохо. Очень плохо. Это конец…
Судя по всему, Чалми прекрасно понимал, что творится в душе Кима. Он встал с кресла, Ким тут же вскочил и вытянулся перед шефом.
- Ну-ну, Ким, не переживайте… - Чалми подошел и доброжелательно похлопал его по плечу. - Ведь это всего лишь работа, притом работа очень нужная и ответственная. Завтра в восемь утра явитесь к полковнику Рейнольдсу, он введет вас в курс дела. Если что, обращайтесь прямо ко мне. И не забывайте о гуманности, мой дорогой Ким…