Ну и поговорили.
Как оказалось, Линнварт не помнил и половины того, что знал о нем подсевший к нему человек. И не просто знал, но очень хорошо ориентировался в биографии полицейского офицера.
Линнварт не сразу догадался, к чему это ведет, а когда понял – пригорюнился.
– Да брось, это же пустяк. Будешь сваливать нам какие-то сведения, это по-любому лучше, чем попасть на сковородку к службе собственной безопасности.
И он был прав, попасть на сковородку к службе собственной безопасности Линнварту не хотелось.
Одним словом, пришло время позвонить, чтобы хоть немного отдалить тот момент, когда "…ну, раз тебе нечего нам предложить, все заинтересованные адреса получат на тебя полную информацию".
Сбросив в мусорный пакет пустые коньячные бутылочки, Линнварт набрал на телефоне номер, который запомнил раз и навсегда, и стал ждать, слыша, как гулко стучит его потревоженное сердце.
– Алле, слушаю вас.
– Два – семьдесят четыре – пятнадцать – двадцать три… – представился Линнварт.
– Привет, дружок. Что нового?
Линнварт был уверен, что это не тот человек, который мучил его три месяца назад во время такого же разговора. Он понимал, что компьютер может создать множество клонов одного голоса, но ему хотелось думать, что сейчас он докажет тому самому голосу, что не зря кушает свой хлеб, то есть он полезен, и все такое. Одним словом – он, Йоганн Линнварт, "дает стране угля", что бы там ни думали.
– Говорите, агент… – произнес незнакомый голос.
И Линнварт заговорил, опуская долгие подробности и стараясь держаться сути, однако желание понравиться "старшему брату" включало в нем болтуна, и дежурный офицер на том конце связи то и дело напоминал агенту, чтобы тот держался ближе к фактам.
– Хорошо, донесение принято, агент "два – семьдесят четыре – пятнадцать – двадцать три".
– Спасибо. Только вы, пожалуйста, сразу зарегистрируйте…
– Не беспокойтесь, это происходит автоматически.
– Огромное вам спасибо, – с чувством произнес Линнварт. – Дело в том, что в последний раз мне был высказан ряд претензий относительно моей активности, а между тем…
В трубке послышались гудки, и Линнварт, вздохнув, бросил телефон на стол. Потом сел на табурет, открыл холодильник и стал смотреть на динамическую подсветку, которая выгодно оттеняла содержимое казавшегося бездонным холодильного шкафа.
Оливковое масло переливалось янтарными искрами, сироп из киви в граненой бутылочке делал ее похожей на огромный изумруд.
А еще колбасы, ветчина, копченая рыбка, гусиные окорочка. И все натуральное – купленное в специальных отделах за немалые деньги. Линнварт достал круг чесночной колбасы, понюхал его и, вдруг почувствовав сильный голод, стал жадно есть.
Он вспомнил те времена, когда они с Хлоей стали жить вместе, снимая поганенькую квартирку в предместье города. Горячая вода там подавалась лишь на два часа, огромные тараканы ночью почти что двигали мебель. Соседи сверху дрались двадцать четыре часа в сутки, а стены были сделаны из плотного картона безо всякой шумоизоляции.
Хлоя тогда училась, и они жили на маленькую зарплату полицейского стажера, а потому им по карману были только пищевые наполнители и витаминизированные напитки. Из всего этого в мейдере они делали довольно сносные на вкус блюда и предпочитали не думать, из чего эти наполнители готовились – иногда они пахли просто ужасающе.
Потом он сдал практический экзамен, получил лейтенантские погоны, и они переехали в квартиру получше. Однако свою еду все еще получали в основном из мейдера, при этом экономя на холодильнике, поскольку наполнители могли лежать распакованными десятилетия и при этом ничуть не портились.
А еще через пару лет Линнварт нащупал нужные нити, и небольшие разовые "халтурки" превратились в постоянные потоки, после чего они с Хлоей переехали в новую квартиру, а мейдер выбросили.
К тому времени как до него добрались спецслужбы, Линнварт чувствовал себя более бизнесменом, чем полицейским, поэтому когда коммерческие схемы пришлось свернуть, он стал тихо жить на свое жалованье. Сменил автомобиль на более скромный, продал большой загородный дом с бассейном, а Хлоя убрала подальше набор своих драгоценностей.
Они стали жить не так броско, как прежде, радуясь тому, что господа из спецслужб не выдоили их полностью.
Глава 17
Пока Линнварт предавался воспоминаниям, его сообщение начало продвигаться.
Прежде чем отправить депешу по адресу заказчика информации, ее следовало закодировать, однако на кодировку стояла целая очередь из донесений, причем особо важные нагло перепрыгивали в этой очереди, продвигаясь согласно приоритету.
Поставив донесение в очередь, офицер зевнул, потянулся и, поднявшись со стула, прошел к кофе-автомату, чтобы нацедить порцию "двойного-черного".
– Это третья порция с начала смены, – заметил ему напарник.
– Ты следишь за мной?
– Я просто отмечаю, Марвел. До конца дежурства далеко, а если ты пережрешь кофеина, можешь стать неадекватным.
– Нет там кофеина, там "си-аш" двойной очистки.
– А может, и одинарной, – усмехнулся коллега.
– Может, и так. Они на нас постоянно экономят.
– Что делать, каждый год какая-то программа по оптимизации расходов. А вот Ламберт рассказывал, что…
– Какой Ламберт? Старший или из химлаба?
– С химлаба. Но он тоже немолодой. Так вот, он рассказывал, что когда еще приходил стажером, дежурным выдавали настоящий растворимый кофе, представляешь? И по бутерброду со сливочным маслом и красной икрой.
– Из мейдера?
– Да из какого мейдера, парень, тогда еще мейдеров не было – двадцать пять лет назад!..
Динамик монитора хрипло чирикнул, и на экране запульсировала выделенная красным новость.
– Чего там? – спросил Марвел, допивая кофейную синтетику.
– Ни хрена себе!..
– Да что там? Говори!
– Орбитальная база "Бантокс", неизвестный корабль-нарушитель сбил преследовавший его истребитель "гальер".
– Так вроде…
– Да, такая же новость была три дня назад, – закончил за напарника коллега.
– Ну, отправляй!
– Само уже уходит, видишь? Тут приоритет, аж зашкаливает…
И действительно, отмеченное красным донесение быстро прошло по очереди, растолкав выделенные желтым и даже оранжевым, и скоро все ресурсы сервера были брошены на его кодировку.
Мигнуло освещение, завыли насосы, забирая больше воздуха для охлаждения вычислительных мощностей.
– Когда уже сервер новый поставят, – вздохнул Марвел.
– Дык, оптимизация же. Боюсь, не скоро.
Они помолчали, прислушиваясь к шуму в серверной.
– Кто пограничников мочит, как думаешь? – спросил напарник Марвела, но тот лишь пожал плечами. Слишком откровенные высказывания в их конторе не приветствовались, и уже этот простой вопрос коллеги мог оказаться проверочной провокацией.
Здесь это случалось запросто и почти каждый день – проверка на лояльность, проверка на следование инструкциям, поэтому никто не расслаблялся.
– Да ладно, не жмись. Мы же с тобой пятнадцать лет тут варимся.
– Ну… Сам же знаешь, кто их мочит. Так называемые – неназываемые. С политической точки зрения говорить об этом нельзя, но Восьмой отдел уже который год на ушах, притом что бюджет им все добавляют, штат расширяют и аппаратуру новую дают ежеквартально.
Коллега кивнул. Можно было, конечно, позавидовать Восьмому отделу, но подавать туда заявление никто не торопился, хотя жалованье там давали вдвое больше, а приход опытных сотрудников приветствовался. Однако работы было невпроворот, "космические" не видели выходных и вместо отпусков получали жирные компенсации.
"Лучше уж мы измену пресекать будем, это как-то привычнее", – подумал Марвел и заметил, что принятое им донесение пошло на кодировку.
– Ну вот и твое проскочило, – прокомментировал его коллега. – Тоже, кстати, не рядовой приоритет.
– Не рядовой.
– Кому оно?
– Да этим, с четвертого этажа.
– Литерный отдел?
– Да. Там такая секретность, что даже в сортир только по двое ходят.
– Это где такой седой, да? Полковник вроде.
– Не полковник, бери выше – гросс-инструктор.
– В его дела лучше не лезть.
– Да уж, никому бы не советовал.
Между тем закодированное донесение упало в личный раздел гросс-инструктора, и тому на телефон ушел сигнал о прибытии важного сообщения.
Этот офицер ведал особым перечнем заданий от первых лиц из правительственных кругов. Он еще не спал и просматривал документы. Услышав сигнал, привычно потянулся за аппаратом и, глянув на маленький экран, удивленно повел бровью.
Донесения по этой теме он не ждал, поскольку обычно поисковые задания либо срабатывали в первые три недели, либо не срабатывали никогда, а тут с таким опозданием что-то сбросили.
Не особенно надеясь на ценную информацию, он тем не менее отправил донесение на декодировку – в его отделении с новыми серверами это было дело пары минут.
Вскоре ему вернулся полный аудиофайл, и офицер его прослушал. На его лице при этом не отразилось никаких эмоций, однако, закончив прослушивание, гросс-инструктор быстро набрал один из номеров.
– Ты спишь, что ли, Лоркин? – с ходу атаковал он.
– Э-э… Но ведь сейчас четвертый час ночи, сэр.
– Четвертый час – это уже утро. Я не сплю, и ты не смей.
– Уже не смею, сэр. Слушаю вас.
– Ты помнишь, по двадцать четвертому параграфу у нас дело зависло?
– По двадцать четвертому все сняли, там все старое было.
– Нет, сняли не все.
– Ну, я понял, о чем вы, сэр.
– А раз понял, выпускай собаку.