"Места, указанные в билетах?", - мысленно хмыкнул Тим. - "Никаких табличек с номерами здесь не наблюдается. Как, впрочем, и кресел, к которым означенные таблички и должны были бы крепиться. Вдоль бортов оборудованы широкие деревянные скамейки, а все вещи свалены посередине салона, в одну общую кучу. А два юных бородатеньких геолога, и вовсе, восседают на брезентовых раскладных стульчиках. Комфорт неземной, мать его комфортную…".
Они даже не успели толком устроиться, а двигатель уже надсадно загудел, вертолётные лопасти начали активно вращаться, и уже через пару-тройку минут Ми-8ПА, болезненно вздрогнув, уверенно оторвался от земли…
Сам полёт Тиму не понравился. Во-первых, пикник питерских буровиков продолжался: сизые клубы табачного дыма, пьяный галдёж, чавканье, "солёные" бородатые анекдоты, сплошной мат-перемат, жаркие карточные ссоры и громкое пение под раздолбанную и толком ненастроенную гитару. Во-вторых, очень неудобно было наблюдать через иллюминаторы за местностью, над которой они пролетали: приходилось постоянно выворачивать шею, от чего последняя нещадно затекала.
Сперва вертолёт пролетал над лесами и лугами. Потом внизу обнаружилось жёлто-бурое нагорье, по краям которого располагались приземистые кратеры вулканов и чёрные скалистые горы, чьи вершины прятались в низких светло-серых облаках. Где-то примерно через час на месте скучного нагорья возникла обширная речная долина.
- Искомая река Камчатка, - объявил Сан Саныч. - Теперь - до самых Ключей - пойдём над её руслом, игнорируя, естественно, все эти многочисленные и изысканные петли…
Река упрямо извивалась, изгибалась и усиленно петляла. Изредка на её берегах возникали населённые пункты.
- Елизово, - время от времени скупо комментировал Дунаев. - Мильково… Майский… Козырёвск…
К исходу третьего часа полёта старенький Ми-8ПА заметно устал: начал, время от времени, значимо подрагивать, а также резко, без предупреждений, "нырять" в разные стороны и вниз. Самочувствие питерских гуляк заметно ухудшилось: все легкомысленные разговоры стихли, а им на смену пришло глухое покашливание, сопровождавшееся дружным болезненным оханьем.
В какой-то момент даже терпеливый Клык не выдержал и несколько раз подряд жалобно взвизгнул, мол: - "Совершенно дурацкий и непотребный вид транспорта! Болтает и болтает. Того и гляди, стошнит… Опа, опять рухнули в очередную воздушную яму. Мать его… Как же блевать хочется. Прямо-таки неудержимо… А ещё и не видно ничего толком… Братец, надо будет по прилёту - в обязательном порядке - разжиться дельным мотодельтапланом. Ну, очень надо… Как, вообще, можно беспроблемно жить-существовать без надёжного и комфортабельного мотодельтаплана? Или, допустим, гидромотодельтаплана? А?".
- Никак нельзя, - согласился с псом Тим. - Попробуем разжиться. Обещаю. Точка.
- Подлетаем к Ключам, - любезно предупредил Сан Саныч. - Ухватись, Брут, покрепче. Одной ладонью за скамейку, а другой - вон за ту кожаную петлю, свисающую с потолка…
Предупреждение оказалось своевременным - вертолёт, резко накренившись по отношению к линии горизонта, заложил широченную дугу.
- Гав-в-в! - неуклюже повалившись на бок, от души возмутился Клык, мол: - "Что творите, сукины дети? Уроды грёбаные и недоделанные. Фокусники хреновы, а не дисциплинированные российские пилоты. Из-за вас, гнид пьяненьких, спиной ударился о ножку скамьи. Уточняю, о железную и ребристую ножку. Так вас всех и растак. Оптом и в розницу. И в хвост, и в гриву…".
За иллюминаторами дружно замелькали местные пейзажи: извилистая речная долина, множество крохотных озёр, ярко-зелёные ковры лесов и лугов, поселковые дома и домишки, тёмно-коричневые горы и, конечно же, величественные вулканы.
Наконец, вертолёт приземлился.
- Попрошу на выход, господа, граждане и товарищи! - насмешливым басом объявил пилот. - Вещички попрошу не забывать. Включая, понятное дело, пустые банки и бутылки, целлофановые пакеты из-под чипсов, а также промасленные газеты, в которые были завёрнуты бутерброды с ливерной колбасой и жареные куриные окорочка. И про окурки, мать вашу развратную, не забывайте…
Они, подхватив багаж, покинули усталый вертолёт и по гравийному лётному полю отошли метров на семьдесят-восемьдесят в сторону.
- Гав-в, - негромко попросил Клык.
- Предлагаешь слегка передохнуть и вволю подышать свежим камчатским воздухом? - избавляясь от рюкзака и баулов, понятливо улыбнулся Тим. - Мол, лапы совсем не слушаются и ушастая голова слегка кружится? Не вопрос, дружище, дыши… Саныч, ты как? Сильно торопишься?
- Не очень. Можно и перекурить. Лишним не будет…
Остальные же пассажиры, не останавливаясь, направились к полосатому шлагбауму, за которым располагались встречающие. И не просто - "не останавливаясь", а ещё и распевая при этом в двенадцать лужёных глоток одну широко-известную в геологической среде (по словам Сан Саныча), песенку:
Наш фрегат давно уже на рейде.
Спорит он с прибрежною волною.
Эй, налейте, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною…
Эй, налейте, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною…
Сорок тысяч бед - за нами следом,
Бродят - словно верная охрана.
Плюньте, кто на дно пойдёт последним,
В пенистую морду океана.
Плюньте, кто на дно пойдёт последним,
В пенистую морду океана…
Эх, хозяйка, что же ты, хозяйка?
Выпей с нами. Мы сегодня платим.
Отчего же вечером, хозяйка,
На тебе - особенное платье?
Отчего же вечером, хозяйка,
На тебе - особенное платье?
Не смотри - так больно и тревожно!
Не буди в душе моей усталость.
Это совершенно невозможно,
Даже - до рассвета - не останусь…
Это совершенно невозможно,
Даже - до рассвета - не останусь…
Смит-Вессон, калибра тридцать восемь,
Верный, до последней перестрелки.
Если мы о чём-нибудь и просим,
Это чтоб подохнуть не у стенки.
Если мы о чём-нибудь и просим,
Это чтоб подохнуть не у стенки…
Прозвучало - эхо, эхо, эхо…
Эй вы, чайки-дурочки, не плачьте!
Это - задыхается от смеха
Море, обнимающее мачты…
Это - задыхается от смеха
Море, обнимающее мачты…
Наш фрегат давно уже на рейде.
Спорит он с прибрежною волною.
Эй, налейте, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною…
Эй, налейте, сволочи, налейте!
Или вы поссоритесь со мною…
Бодрая и симпатичная песенка, ожидаемо утонув во взаимных приветственных воплях, стихла.
- Вон тот УАЗик - мой, - невозмутимо указал дымящейся сигаретой Дунаев. - И вас, ребятки, до Серёгиного дома могу подбросить. Вы же в прежнем жилье Томаса остановитесь?
- Ага, там. Подкинешь - спасибо скажем, - улыбнулся Тим. - Кстати, а когда ты собираешься выезжать на Безымянное месторождение?
- Послезавтра, в районе пополудни. Если хочешь, то и тебя с псом прихвачу на броню. Непосредственно на месте и ознакомитесь со строительством нашей дороги. Проконтролируете, так сказать, не откладывая в долгий ящик. Потом - на попутном транспорте - и в посёлок вас вернём… Так как, договорились?
- Замётано, не вопрос… Саныч, а что случилось с Ключами?
- В каком смысле?
- В самом прямом. Когда вертолёт перед посадкой заложил полукруг, я в иллюминатор пялился. Чётко было видно, что часть посёлка заброшена - сплошные полуразрушенные крыши и характерные почерневшие развалины. Словно бы бомбёжка была совсем недавно.
- Бомбёжка, говоришь? - загрустил Дунаев. - Пожалуй, что и так. Это хвалёная рыночная экономика объявила Ключам беспощадную войну, причём, без правил и милосердия. Ну, и разбомбила - своими реформами неуклюжими - всё на хрен… Рассказываю. В начале восемнадцатого века здесь размещался крупный казачий острог - "Нижнекамчатск". Но в далёком 1731-ом году полыхнул (из-за непомерно-высокой ясачной пошлины), бунт камчадалов, и острог был сожжён дотла. Вот, на его развалинах потом и заложили Ключи. И население посёлка долгие-долгие годы неуклонно росло. А в 1992-ом году, когда оно перевалило за одиннадцать тысяч, Ключам даже был присвоен статус - "города". Тогда здесь производство было поставлено на широкую ногу, а самым крупным предприятием являлся леспромхоз, на котором заготовляли-обрабатывали древесину ели и лиственницы. Перерабатывающий завод работал в три смены, а львиная доля произведённых пиломатериалов экспортировалась в Японию. А ещё при Ключах был организован крепкий совхоз, собиравший по осени приличные урожаи картофеля, турнепса, моркови, свеклы и капусты. Да и совхозное стадо было, отнюдь, немаленьким… Пришли Времена смутно-мутные, и всё это накрылось медным тазом. Совхозные поля заросли напрочь, леса теперь заготовляется в разы меньше, люди, не находя достойной работы, либо уезжают на Большую Землю, либо переквалифицируются в браконьеры. Диалектика - штука упрямая и безжалостная… В 2004-ом году Ключи опять стали - "посёлком". А сейчас здесь проживает от силы пять тысяч человек, и то, включая военных, обслуживающих полигон "Кура". Поэтому и заброшенных домов так много… Ну, перекурили?
- Перекурили, - подтвердил Тим.
- Душу я тебе излил?
- Частично, скорее всего.
- Ладно, демагог брутальный, хватаем вещички и шагаем к машине…
Геологический УАЗик, вволю поколесив по посёлку, остановился возле отдельно-стоящего рубленого дома под шиферной крышей.
- Десантируемся, доблестные сотрудники ЮНЕСКО, - скомандовал Сан Саныч. - И я тоже, пожалуй, вылезу: помогу вам вещички выгрузить, перекурю… Вот они, ваши здешние Пенаты. Любуйтесь.
Дом, сложенный из толстенных гладких брёвен, смотрелся очень солидно.