* * *
В конюшню Закариса буквально втолкнули. Хьям был уже в седле и держал в поводу осёдланного закарьевского жеребца. Это оказалось неожиданной удачей - то, что лошадей своих асгалунская гвардия всегда держала отдельно. Иначе вырваться бы не удалось - охраняющий общую конюшню цыгу тоже сошёл с ума после смерти своего господина и короля, и теперь крушил всё подряд. Предупреждали же брата - цыгу слишком опасны для личной стражи, они в бою хороши, но не во дворце. Нанимать их в мирное время - всё равно что вешать над собственным ложем остро заточенный меч на тоненькой нитке. Только когда он слушал предупреждения, если шли они вразрез с тем, что казалось наиболее безопасным ему самому? Он отлично соображал в делах купеческих, а вот в вопросах безопасности был сущий ребёнок. То-то и оно…
Закарис посадил безвольную Атенаис в седло, сам запрыгнул сзади.
- Надо вернуться!
Оба личных стражника - уже на конях - одновременно бросили на своего начальника два настолько одинаковых взгляда, что он не стал настаивать. Они знали, что такое вошедший в последний транс цыгу. Кто успеет убежать далеко или спрятаться надёжно - тот спасётся. Остальные же… все мы когда-нибудь встретимся на Серых Равнинах. Закарис чувствовал себя мерзко, он никогда не бежал с поля боя. Но он ведь и сейчас не бежит, у него важное дело, и дело это не терпит отлагательств. Он ничего не сумеет изменить, оставшись здесь, а вот если успеет и всё выполнит в срок, пусть даже придётся запалить верного боевого коня… Впрочем, никаких "если". Он должен успеть.
Закарис стиснул коленями бока жеребца и погнал его в ночь.
Пробиваться к центральным парадным воротам они, конечно же, не стали - воспользовались утренними воротцами для слуг. Здесь тоже была толчея - паника ширилась и замок спешили покинуть очень многие, как конные, так и на своих двоих. Многие полуодеты и все - напуганы. В городе было тихо - пока тихо. У большинства из беженцев здесь имеются родственники или друзья, так что новость распространится задолго до утра. И вряд ли оставит кого равнодушным. Надо спешить. Тех двоих цыгу, которых спеленал так вовремя неизвестно откуда взявшийся боевой маг, можно уже не брать в расчёт, но ведь осталось ещё восемь. А собственное войско Закариса почти полностью размещено в Дан-Маркахе. Вроде бы и недалеко - а вот попробуй, докричись. Эта идея, накануне казавшаяся довольно удачной, сегодня выглядела верхом глупости. Ну и что, что места там больше, ну и что, что почти рядом! Иногда это самое "почти" оказывается непозволительно большим расстоянием.
Закарис гнал коня по мостовой, поддерживая Атенаис. Он так и не смог найти её младшую сестру в той кровавой человекорубке, не смог помочь и даже не знал, удалось ли ей выбраться. Вообще-то, цыгу очень редко нападают на детей и женщин, но там всё так перепуталось, к тому же она вполне могла схватиться за оружие, с неё станется, а всяких острых железок там много по двору валяется, и в ножнах, и вместе с отрубленными руками. А на вооруженных цыгу нападают всегда, независимо от возраста и пола. За отца её, престарелого короля Аквилонии Конана, Закарис был спокоен - цыгу не трогают беспомощных стариков, но вот Иллайния…
* * *
Стражники, которые помогли Конану выпутаться из спеленавших его тряпок и застрявших в этих тряпках обломков непонятно кем и когда разбитого паланкина, были ему незнакомы. Напуганные, местами пораненные, но при этом - очень вежливые молодые шемиты в чешуйчатых доспехах до колен. Они смотрели на Конана с ужасом и всё время норовили его понести. Споткнувшись об искалеченный до неузнаваемости труп, одетый в форму Чёрных драконов, Конан перестал отбиваться и позволил им это, понимая, что так будет быстрее. И лишь когда не менее напуганный лекарь стал с осторожностью разрезать на нём одежду, он догадался осмотреть себя. И понял, наконец, что же именно их всех так напугало.
Он был залит кровью - весь, от волос и до самых пяток. Даже в сапогах что-то подозрительно хлюпало. А он-то никак понять не мог, отчего так тяжело двигаться - мокрая одежда сковывает движения и пеленает надёжнее верёвок.
Лекаря не сразу удалось убедить, что вся эта кровь - чужая. Но, обтерев своего пациента мокрой тряпкой и не обнаружив на его теле никаких страшных ран, он потерял к Конану всяческий интерес. У него сегодняшней ночью и без того хватало работы.
Разрезанную рубаху Конан просто накинул на плечи - всё равно, когда кровь высохнет и превратится в коросту, носить это будет невозможно. Но штаны все же тщательно выжал и натянул - разгуливать без них по чужому замку казалось ему не слишком-то достойным. Во всяком случае - не слишком-то достойным великого короля Аквилонии.
Он хотел сразу же спуститься во двор, но стражники вежливо оттеснили его к лестнице наверх. Он не стал возражать, понимая, что у каждого - своя работа. К тому же ребята были слишком нервными, не стоило злить их понапрасну, а то ведь потом убивать придётся. Чужих стражников в чужом дворце. Стыдно.
Потому-то он и не возражал, и даже старался не делать резких движений. Только спросил, кто они такие и не знают ли они, где его дочери. Ему ответили, что с его дочерьми всё в полном порядке, а их самих прислал управитель замка Тейвел для личной охраны самого Конана. Чтобы, так сказать, и с ним тоже всё было в полном порядке. Конечно, вроде бы все цыгу на территории дворца обезврежены или скоро окажутся таковыми, но всё же… Не успев подумать, Конан попросил прислать к нему Квентия или кого-нибудь другого из Чёрных драконов. Просто хотелось поговорить с кем-нибудь из своих.
И сразу же понял, что сделал он это зря.
После короткой заминки и обмена взглядами один из стражников через силу выдавил, что они, наверное, тоже где-то в замке. Только стражникам неизвестно - где именно. В глаза Конану он при этом старался не смотреть.
И Конан прошёл в отведённые ему комнаты, не задавая больше вопросов.
Они были лучшими, его драконы. Лучшими из лучших. Не только самыми сильными, но и самыми храбрыми тоже. Они не стали бы стоять в стороне, глядя, как обезумевший цыгу крушит всё вокруг. Они не стали бы думать, что это - не Таринтия и даже не Аквилония. Не их замок, а, стало быть, не их дело. Они наверняка полезли в самую гущу. К тому же, если бы из них выжил хотя бы один - он бы никогда не позволил охранять Конана никому другому.
* * *
Первым делом он переоделся. Благо одежды в сундуках оказалось порядочно. Правда, большинство вещей мало подходили к сегодняшнему случаю, поскольку были донельзя парадными и торжественными. Всякая шитая золотом парча или вот эта королевская накидка вроде плаща, ужасно неудобного, длинного расшитого самоцветами - её название вечно вылетает из головы. Она настолько густо усыпана драгоценными камнями и прошита серебряными нитями, что весит, пожалуй, поболее полного доспеха. К тому же все эти камешки так и норовят оторваться, жутко непрактичная вещь.
Рабы, конечно, нашли бы нужное гораздо быстрее, но звать кого-то постороннего Конану не хотелось. А посторонним был для него сейчас любой. Ничего. Справимся.
На самом дне одного из сундуков Конан нашёл то, что искал.
Кожаные штаны, потёртые от длительной носки и пара простых рубах. Он выбрал ту, что потемнее. Как смог, оттёр пояс и перевесил скрученную из серебряного блюда палицу на новый шнур - прежний слипся от крови и никуда не годился. Сверху накинул плащ, расшитый орнаментом из солнечных крестов - конечно, вещь заметная, но ночи осенних лун бывают прохладными. Особенно, если ночевать придётся вдалеке от жилья.
Свой дорожный мешок он собрал ещё быстрее. То, что нет меча - это, конечно, не слишком удачно. Но не смертельно. Опыт подсказывал Конану, что рано или поздно на его пути всегда подворачивался кто-то, у кого какой-нибудь меч обязательно был. И обычно во время такой встречи меч менял хозяина. Ну, не сразу, конечно, а после более или менее утомительных убеждений. Впрочем, самые умные сразу его бросали и убегали, не позволяя Конану приступить к показу наиболее веских доводов. Так что меч - не проблема.
Конан ещё раз прошёлся по комнатам, по очереди выглядывая в каждое окно. Во дворе догорало невысокое длинное строение, то ли сарай, то ли пристройка к конюшне, отсюда не разобрать. Слуги уже не пытались его потушить, поливали водой соседние бревенчатые стены. Воду носили кожаными вёдрами и бурдюками из колодца на заднем дворе, передавали по цепочке. Шума продолжающейся потасовки слышно не было - может быть, на этот раз и в самом деле цыгу удалось успокоить относительно малой кровью. Это радует. Хотя и странно. Обычно цыгу и малая кровь - понятия несовместимые. Куда вероятнее, что слишком толстые стены надёжно глушат звуки боя, не докатившегося пока до этого крыла.
Подумав, Конан содрал с королевской накидки горсть наиболее крупных камешков, сунул их тоже в мешок. Вообще-то, деньги у него были - они с Квентием с самого начала поездки разделили имеющееся золото так, чтобы ни один из их небольшого отряда, оказавшись по той или иной причине в одиночестве, не остался бы при этом ещё и без средств. Мало ли что в дороге случиться может? Так что золото у Конана было - полсотни золотых аквилонских империалов, пересыпанных в тщательно привязанный к поясу кожаный мешочек.
Но это было аквилонское золото.
А иногда возникает такая ситуация, когда очень желательно расплатиться чем-то менее кричащим "Вот он! Лови его!". И хотя в торговом Шеме аквилонские золотые империалы встречаются - а назовите мне хотя бы одну денежную единицу, которая не встречалась бы в этой стране купцов! - но широкого хождения они не имеют. Слишком крупная монета слишком далёкой страны… Конан захлопнул сундук и затянул лямки мешка.
Теперь он был готов. Оставалось только ждать.
Проклятье!
Он терпеть не мог ждать.