Спасаясь от врагов, Конан проезжает через затерянное в Туманных горах Турана поселение зловещего народа вершин…
Лайон Спрэг де Камп, Бьёрн Ниберг.
Люди Туманных гор
Узкое ущелье окружали вздымающиеся вверх изрезанные склоны бурых скал, опаленных солнцем и покрытых редкими пятнами лишайника. Два воина на конях мчались в этом горном проходе, нахлестывая своих жеребцов и с тревогой поглядывая на окружавшие их каменные стены. Их наряд - красные рубахи и белые шаровары, сейчас грязные и пропотевшие, - выдавал принадлежность к туранской пограничной страже; их головы венчали шлемы, окутанные тюрбанами, широкие концы которых спускались вниз, чтоб защитить лицо от солнца и пыли. Внезапно один из всадников, широкоплечий гигант с яркими синими глазами, из-под шлема которого спадала на плечи тяжелая спутанная грива черных волос, сделал знак рукой, и его спутник, небольшого роста худощавый туранец, натянул поводья и резко остановил скакуна, удивленно взглянув на товарища.
- В чем дело? - воскликнул он. - Мы не можем сейчас остановиться! Проклятые козгары, потомки свиньи, все еще сидят у нас на хвосте!
- Лошадям нужен отдых, Джамаль, - сказал рослый всадник, видимо, командир, о чем свидетельствовала нашивка в форме изогнутой золотой сабли на рукаве его рубахи, знак чина ун-баши, десятника. Отбросив с лица край тюрбана, он ласково похлопал покрытую пеной морду своего жеребца. Его бока тяжело поднимались и опадали; похоже, несчастное животное едва держалось на ногах. В глазах синеглазого гиганта промелькнуло сочувствие, затем выражение его лица изменилось, и он со злобой сплюнул на камни.
- И все из-за этого посла! - прорычал он. - Копыта Нергала ему в задницу, зачем его понесло в селение козгаров? Я сто раз предупреждал ублюдка: доверять им нельзя - нельзя ни в коем случае! А этот болван только и думал, что о торговых договорах да караванных путях… Ну, и доигрался! Теперь его башка торчит перед алтарем козгарских жрецов, а рядом - головы семи наших парней…. Ну, ладно, посол - недоумок, но куда смотрел наш сотник, ок-баши? Он-то должен был знать, что представляют собой обещания козгаров!
- А что ему было делать, Конан? - возразил второй всадник.
- У ок-баши был приказ - во всем подчиняться посланнику и охранять его. Ты же знаешь, как с ним поступили бы, если б он не подчинился - сорвали перед строем знак власти сотника да высекли! Был ок-баши, а стал простой воин с исхлестанной плетьми задницей!
- По мне так лучше быть простым солдатом, но с головой на плечах, - буркнул Конан. - Нам с тобой повезло, приятель, что мы удрали оттуда. Теперь еще бы избавиться от погони… подожди-ка! - Рослый синеглазый ун-баши внезапно прервал свою речь и предостерегающим жестом поднял руку. - Ты слышал какой-то шум? Во имя Крома! Что это может быть?
Привстав в стременах и наполовину вытащив из ножен кривую саблю, он внимательно вглядывался в окружающие всадников склоны ущелья. Джамаль провел рукой по притороченному к седлу копью, потом выхватил из-за спины лук и приготовил стрелу.
Внезапно Конан спрыгнул с коня и метнулся к торчавшей слева скале. У себя на родине, в Киммерии, что лежала далеко на севере от знойного Турана, он сызмальства привык лазать по отвесным скалам, и сейчас ловко, как белка, начал карабкаться на остроконечный пик.
Добравшись до гребня утеса, он осторожно высунул голову и тут же резко отшатнулся в сторону: его череп едва не разнесла тяжелая дубинка. Второй удар неведомый противник нанести не успел - киммериец мгновенно подтянулся, перекатился на бок и, вскочив, перехватил его руки.
Каково же было изумление Конана, когда он понял, что в сильных его объятиях бьется, тщетно пытаясь вырваться, девушка - причем ни грязное лицо пленницы, ни растрепанные пыльные волосы не могли скрыть ее удивительной красоты, а стройная фигуры была достойна резца лучшего скульптора.
- Кром! Кто ты? - удивленно произнес киммериец. - И как очутилась в этих горах?
- Меня зовут Шания, я дочь Шафа Караза, и эти горы - владение моего отца, верховного вождя козгаров! - гневно блеснув на варвара нефритовыми глазами, ответила девушка. - И если ты в сей же миг не уберешь свои грязные лапы, то горько пожалеешь об этом!
Конан ухмыльнулся.
- Хмм… Дочь вождя, говоришь? верховного вождя? А почему такая важная птичка в столь неподобающем виде болтается в столь неподходящем для нее месте?
- Когда я охочусь, никому из нашего племени и в голову не придет показаться поблизости, пес! Все козгары знают, как страшен гнев моего отца! И все обходят эти места стороной. А теперь, туранская собака, отпустишь ты меня или нет?!
Девушка снова рванулась, но разомкнуть стальное кольцо рук киммерийца было не так-то легко.
- Конечно, отпущу, красавица, только немного попозже. Видишь ли, у нас, у меня и моего приятеля, возникли кое-какие неприятности, и мне показалось, что если с нами будешь ты… словом, так мы гораздо успешней доберемся до безопасного места. Мы направляемся в Самарру, и я надеюсь, что ты, достойная Шания, не откажешься прокатиться на крупе моего скакуна. Прокатиться добровольно! Потому что в ином случае ты проделаешь тот же путь, только связанной по рукам и ногам и с кляпом во рту.
- Мерзавец! - прошипела девушка, но, бросив быстрый взгляд на незнакомца, поняла, что он не шутит, решила попробовать иную тактику.
- Хорошо, я согласна, - быстро проговорила она. - Но если ты думаешь, что это сойдет тебе с рук…
- Хочешь напугать меня, красотка? Не выйдет! Несколько десятков ваших воинов уже пытались сделать это - только, как видишь, нам с Джамалем их старания не помешали. По-моему, ваши лучники не способны попасть в лошадиную задницу, не то что в глаз человеку… Что, их не учили как следует стрелять? - Конан усмехнулся и добавил: - Ну, хватит болтовни, красотка, мы и так уже задержались. И помни: сиди смирно, а коль попробуешь подать голос, ротик мы тебе заткнем очень быстро.
Лицо девушки исказила гневная гримаса; видно было, что гордая красавица едва сдерживается, чтобы не вцепиться в лицо дерзкому похитителю.
- Эй, ун-баши! В какую сторону поедем? - подал голос спутник Конана.
Варвар пожал плечами.
- Я думаю, нам лучше направиться на юг - неохота мне возвращаться назад, даже прикрываясь заложницей. А там двинемся по дороге на Тарму, достигнем Туманных гор, минуем перевал Бханбар и через пару дней будем в Самарре.
При этих словах киммерийца девушка вздрогнула. Повернувшись к нему, она заговорила прерывающимся от волнения голосом:
- Видно, ты потерял остатки разума, туранский пес! Тебе так надоела твоя собачья жизнь? Только сумасшедший может вообразить, что пройдет через Туманные горы! Ты что, никогда не слышал о народе вершин? Это их владения, и никому еще не посчастливилось возвратиться оттуда живыми! Владыки Турана много лет назад пытались вытеснить их оттуда, но лишь теряли свои армии, ибо народ вершин владеет страшными колдовскими чарами, одолеть которые никому не под силу. К тому же под их властью находятся какие-то ужасные чудища… Заклинаю тебя: ради наших жизней забудь о Туманных горах!
Спокойно выслушав сбивчивую речь козгарской красавицы, Конан беспечно усмехнулся.
- Я уже сотни раз слышал эти страшные сказки про колдунов, колдовские чары и чудовищ. Не думаю, что встретиться с ними доставило бы мне удовольствие - если, конечно, они в самом деле существуют, - но, видишь ли, нам нужно выбрать самый короткий путь. Иначе по возвращении мне не миновать плетей или чего похуже - наш тысячник очень не любит, когда его люди болтаются Нергал знает где. И, кроме того, если твои козгары верят в чудищ, магию и колдовство, они вряд ли сунутся за нами в горы. Клянусь Кромом, меня это вполне устраивает! Так что хочешь ты того или нет, но поедем мы через владения этого народа вершин.
И киммериец, одним движением закинул девушку в седло, дернул поводья своего скакуна. Джамаль последовал за своим ун-баши, и мертвую тишину ущелья снова нарушил звонкий цокот копыт.