- А ты скольких на смерть отправил? Сколько солдат из-за тебя домой не вернулись из горячих точек к мамкам своим? Взвод, два? Батальон?
Всё-таки это был генерал, а не лейтенант какой-нибудь желторотый - он не полез вокруг стола двинуть мне по морде, даже не выругался, лишь бросил презрительный взгляд.
А седой посмотрел на экран лэптопа и сказал:
- Егор… Редкое имя сейчас. Кто тебя так назвал?
Я пожал плечами:
- В детдоме.
- А фамилия ещё интереснее - Разин. О детстве совсем мало сведений… Может, расскажешь нам?
- Не было у меня детства. Детдом, и все дела. Потом лётно-военное училище…
- Которое ты не окончил. Так, из характеристики: малоэмоционален, замкнут, неразговорчив, предпочитает роль стороннего наблюдателя, нет друзей… Короче, общительным болтуном тебя не назовёшь, а, Разин? Интровертный тип, вот как это в психологии называется. Самодостаточен, себе на уме. До выпуска не дотянул полтора месяца и вместо красного диплома получил два года условно за драку… - седой опять кинул взгляд на экран, - с нанесением тяжких телесных повреждений. Двоим.
- Эти уроды девчонку в машину тянули. Ночью. Школьницу. Платье на ней было порвано, и кричала она. А я в училище шёл из увольнительной…
- И один из уродов оказался сыном вице-губернатора края, - продолжал седой. - В результате девушка так и не подала заявления о попытке изнасилования, тебя же выгнали из училища, после чего про Егора Разина долго не было слышно. Почему?
- Да завербовали его! - Генералу явно надоели все эти разговоры. - Наёмники ведь как шлюхи со своими сутенёрами, которые на них деньги имеют. Завербовали, в лагере каком-нибудь в горах отсиживался, потому и сведений нет. А, Разин? Что, не так было?
Я покачал головой:
- Это ты - сутенёр, солдат своих под пули ко всяким моджахедам посылаешь. А я сам места выбирал, куда лететь и за кого воевать.
- Солдат Родина посылает! Они за страну свою воюют! А ты… ты за бабки сраные!
- Родина или правительство? А гибнут они за страну или за хозяев страны?
Я мог говорить что думаю, терять мне было нечего - больше одного раза не расстреляют. Вот только зачем этот разговор, к чему тут штатский хрыч, расспросы о детстве, лэптоп на столе? Хотели бы завалить - вывели бы из КПЗ в тюремный дворик, окружённый глухими высокими стенами, да пулю в затылок.
Седой произнёс:
- А ты вроде равнодушен к своей судьбе, Разин. Неужели такой смелый? Или такой глупый? Мы ведь не пугаем - тебя и вправду расстрел ждёт.
- Не очень я смелый, - сказал я. - Хотя глупый, иначе не сидел бы здесь. Но тут в другом дело: просто всё к этому шло.
Он посмотрел на меня с интересом:
- Что именно?
- Судьба моя к этому катилась. К ракете, летящей прямиком в кабину, или вот к такому… Я свыкся уже, что так всё закончится. Ну или примерно так.
Седой потёр печаткой на пальце подбородок.
- Неужели? Ты же деньги зарабатывал. Зачем тогда?
- Летать люблю. Хотел на острове в Карибском море поселиться и частный аэродром открыть. Был там когда-то… Хорошие места.
- И много заработал? - хмыкнул генерал.
- Туристов возить, - закончил я, проигнорировав его.
- Ясно. - Седой глядел мне прямо в глаза. - А перед тем как в Киев попасть, что ощущал?
- Что это последнее моё дело… Последнее место, куда я попаду. Уже не выберусь оттуда.
- И всё же полетел?… Фаталист. Хотя из Киева таки выбрался. Тебе, впрочем, от этого не легче. - Седой перевёл взгляд на лэптоп. - Продолжаем. Что нам тут база данных говорит?… Второе место в училище по боксу, мастер спорта. Так… Тургай, операция на Медео, Свободная Молдавия… Надо же - и в Крыму был, Бахчисарай бомбил. Теперь вот украинский конфликт…
Он закрыл лэптоп и вопросительно посмотрел на генерала.
- Да ладно, делайте что хотите! - как-то совсем не по-военному, почти что с детской обидой бросил тот. - Мне Илья Андреич наказ дал… Хотя я бы убийцу этого кровавого, будь моя воля, собственноручно… - Он сжал кулак, взмахнул им и отвернулся.
Седой кивнул. Блеснув золотой печаткой, снова потёр подбородок, достал мобильник-раскладушку и свёл брови над переносицей, что-то прикидывая. Я сидел неподвижно, борясь с желанием развернуться на стуле и почесать скулу об угол спинки.
Седой раскрыл мобильник и в упор посмотрел на меня.
Было в этом человеке что-то магнетическое. Взгляд холодный, властный, гипнотизирующий даже. Вроде бы какой-то штатский стручок, но явно чувствовалось, что из этих двоих главный он и судьба моя зависит сейчас не от генерала.
Я внутренне подобрался. Зуд в скуле мгновенно прошёл, и между лопаток пробежала волна озноба. Что-то должно произойти! Подобные предчувствия не раз спасали мне жизнь - я вовремя уходил на вираж или сбрасывал скорость, давил на кнопку, пуская ракету. Вот только не помогли они мне спасти ни Барцева, ни Опанаса, ни Серёгу Шмакина… никого, кроме себя.
- Ещё можешь выжить, Разин, - произнёс седой, в такт словам постукивая по крышке лэптопа указательным пальцем. - Мне нужен человек для эксперимента. Опасного. Шансы где-то тридцать на семьдесят, что жив и цел останешься. Если согласишься и если выживешь - тебя отпустят. Если откажешься - в расход. Выбирай. У тебя две минуты.
Он ждал, не опуская мобильный. Я открыл рот. Закрыл. Опять собрался задать вопрос - и промолчал. Как оно всё неожиданно повернулось! Надо было спросить, что за эксперимент, как долго он продлится и где гарантии, что, если выживу, меня отпустят, а не поставят к стенке… но я и так знал ответы. Вернее, знал, что их не будет. Я пойму, что за эксперимент, только когда он начнётся. А про гарантии седой ответит, что их нет. Только его слово… слово человека, даже имени которого я не знаю.
- Почему я? У вас мало "мяса" по тюрьмам и колониям?… - Я замолчал, вспомнив, как вчера тюремный врач налысо обрил мне голову. Потом конвой притащил в камеру какую-то аппаратуру, пришёл узколицый молодой парень в белом халате, явно не из местного персонала. Под халатом костюм, на ногах дорогие туфли, пахло от него хорошим одеколоном. Он нацепил какие-то датчики мне на голову и снял показания. Потом долго хмурился, рассматривая бумажную ленту с закорючками, выползшую из прибора, после чего побежал звонить куда-то.
Внимательно наблюдавший за мной седой кивнул.
- Вспомнил? У тебя необычная динамика изменения амплитуд биопотенциалов мозга. Найти такого человека нелегко.
- Но во мне ничего такого нет. Я никакой не экстрасенс, не телепат. Ничем от остальных людей не отличаюсь.
Он приподнял брови:
- Уверен? У человека с таким отклонением обычно лучше развита интуиция. Как у тебя с интуицией, Разин?
Я моргнул. Интуиция… Он что, про мои предчувствия говорит?
- А зачем вы вообще моего согласия спрашиваете? У смертника? Можете ведь сделать со мной что хотите…
- Мы не частная корпорация, Разин, перед тобой армейский генерал и старший научный сотрудник государственного учреждения сидят. Нам нужно твоё согласие, подпись на документе.
- Хотите сказать, если я откажусь, не будет никакого эксперимента? - Я недоверчиво покачал головой.
- А ты не откажешься. Не идиот же ты.
Опять мучительно зачесалась скула. Я задрал плечо, кое-как потёр её. И сказал:
- Ладно, тогда одно условие. Чтоб руки за спиной мне больше не сковывали.
Седой кивнул; нажав на кнопку, поднёс телефон к уху. Подождал немного и бросил:
- Мы выходим. Забирайте нас.
Глава 3
Не знаю, где находилась эта база. Меня сначала везли в фургоне для заключённых, потом посадили в самолёт, а после мы с двумя хмурыми конвоирами долго ехали в микроавтобусе, окна которого были закрыты железными шторками.
Седой назвался доктором Губертом, но ни имени своего, ни отчества так и не сообщил. Передав меня конвоирам, он исчез и появился вновь уже только в лаборатории, куда мы попали через охранный тамбур с лазерной системой. Красная световая решётка опустилась с потолка к полу, ощупав наши тела, а после нас заставили раздеться и долго стоять под каким-то ионным душем (так его обозвал сухой голос, прошелестевший в невидимом динамике). Старую одежду я не получил, вместо неё в нише возле душевой кабинки лежали бежевый пластиковый комбинезон и лёгкие мокасины, тоже из пластика, но более жёсткого.
Вскоре выяснилось, что здесь все ходят в такой униформе, только цвета разные - наверное, в зависимости от должности.
Пока те же конвоиры, уже в чёрных комбезах, с кобурами и дубинками на поясах, вели меня от шлюза в глубь лабораторного комплекса, я пытался разобраться, чем тут занимаются, но ничего толком не понял. Мы прошли несколько пустых помещений и два длинных коридора. В третьем стена справа оказалась прозрачной, за нею открывался зал со стеклянным куполом. Там мерцало изображение Земли в 3D. Вокруг планеты кружились маленькие красные смерчи-спирали, между ними то и дело протягивались тонкие линии, порой такая линия устремлялась к Земле, и тогда внизу вспыхивал красный световой круг, расходящийся по голубому шару планеты. Под голограммой стояли трое и оживлённо жестикулировали, тыча вверх пальцами. Один держал дистанционку, нажимал на кнопки и крутил джойстик, отчего смерчи то вращались быстрее, то замедлялись. Когда мы уже почти прошли коридор, между всеми спиралями одновременно протянулись изогнутые и прямые линии, составившие объёмную решётку-куб. Она опустилась на планету, накрыв её. Мигнула. Мне показалось, что шар из голубого стал болотно-зелёным, а очертания континентов как-то уродливо, отталкивающе изменились. Я приостановился, чтобы посмотреть, но один из конвоиров молча толкнул меня в спину, и зал с куполом остался позади.