– Кажется, одним из тех погибших парней был её брат, – взгрустнула Лавра. – И я теперь очень переживаю за неё. Луиза написала записку, мол, уехала к таинственному дяде, которого раньше никогда не было. И я не знаю, где теперь она.
Веста внимательно посмотрела на свою грустную пассажирку и вздохнула.
– Не переживай. Надо будет спросить у кого-нибудь из местной чеченской диаспоры, знают ли они её, – улыбнулась Рогова, вытащив блокнот и что-то пометив в нём. – Думаю, эта твоя Луиза быстро отыщется. Ведь если её брат мёртв, должна же она будет справить его похороны.
– Но у неё, кроме брата, больше не было никаких родственников… до сегодняшнего дня, – подметила брюнетка и почувствовала, как рука Весты приятно поглаживает её по ладони.
– Ещё раз говорю, не нервничай, – по-матерински попросила девушка. – Ничего плохого с Луизой не случится, отыщем её в два счёта. А скины поплатятся за свои вылазки, вот увидишь, им недолго осталось ходить безнаказанно.
– Ты так думаешь?
– Я знаю, – моргнула Рогова, и на мгновение они застыли, глядя друг другу в глаза.
Отвлёк их от этого автомобильный гудок сзади. Светофор на перекрестке загорелся зелёным, и Веста не вовремя отвлеклась на свою новую сотрудницу.
До университета они добрались довольно быстро. Веста говорила о погоде, о приближающейся зиме, о том, что нужно вовремя сменить резину на колёсах ненаглядного "БМВ" и приобрести новую дублёнку. Она уже приглашала присоединиться к ней в походе за покупками, словно Лавра была ей давней подругой.
Университет сегодня казался таким же глухим и безмятежным, как и вчера. Даже не верилось, что в его стенах обучается несколько тысяч студентов. Однако исследовать проблему странного запустения Лавра не намеревалась. Ей нужно было отчитаться перед Коливиным и наконец-то определиться с ним по поводу своего обучения в аспирантуре. Как-никак, декан факультета дала задание выбрать тему диссертации. А раз Иван Пантелеевич не разрешил взяться за князя Бальваровского, то тогда пусть предлагает другие варианты.
В его кабинете, слава богу, сегодня не оказалось язвительного Павлова. Иван Пантелеевич был у себя один и беседовал с кем-то по телефону. Он жестом попросил Лавру подождать пару минут и указал ей на стул у зашторенного окна, куда та сразу же села.
От скуки девушка начала в очередной раз изучать кабинет. Она отодвинула пыльную штору на окне и обнаружила там кипу всякой макулатуры. На захламлённом подоконнике лежали старые пожелтевшие газеты, какие-то дряхлые книги, потрёпанные журналы и прочий бумажный мусор. Наверное, Коливин накопил это за все годы своей деятельности в университете. Возможно, среди них имелись вполне интересные материалы. Например, самая верхняя серая книжка, на обложке которой был нарисован какой-то странный крест. Схватив любопытный томик, Лавра раскрыла страницу с оглавлением и от удивления приподняла брови. Названия его разделов оказались более, чем странными: "Правовое устройство областных экзархатов России", "Классификатор служащих Петербургского экзархата", "Функции гвардейской службы"…
– Ищете приключений? – напугал её Иван Пантелеевич, неожиданно появившись из-за спины, и Гербер бросила книгу на место. – Если у Вас есть большое желание, могу доверить Вам убраться в моём кабинете…
Мужчина засиял приветливой улыбкой и отошёл к столу, указывая пальцем на какие-то документы с гербом университета.
– Вот, полюбуйтесь, – подозвал он Лавру. – Наш ректор издала приказ о проведении внутреннего расследования. Кто-то надоумил её, что среди сотрудников университета якобы есть сочувствующие нацизму люди. Эти бритоголовые донимают студентов из африканских стран, а виноваты, как всегда, мы…
– Мне кажется, это из-за того, что среди студентов нашли подозреваемого в убийстве Доминика. Ну, того юноши, который учился на биологическом факультете, – мигом просекла брюнетка и бегло изучила содержание приказа.
– Ну и причём здесь преподавательский состав? Мы-то, простые заштатные учёные, какое отношение имеем ко всему этому? Если студенты не могут за себя постоять или придерживаются постулатов расизма, это их проблемы, а никак не наши…
– Нет дыма без огня, – парировала Лавра с серьёзным лицом. – Вот, например, Ваш выдающийся аспирант… Забыла его имя.
– Ламбрант? – уточнил мужчина.
– Да, Ламбрант. Вам известно, что он как раз поддерживает движение скинхедов?..
Коливин нахмурился и недобро посмотрел на девушку.
– Что за вздор?! – усмехнулся Иван Пантелеевич. – Вы несёте глупости, Лавра Эдуардовна.
– Нет-нет, буквально вчера в этом кабинете он наговорил мне такое, что я лишилась дара речи… В частности, он высказал своё недовольство Луизой Шарафовой. Кстати, это ведь на нас минувшим вечером в кинотеатре напали скинхеды. Они убили брата Луизы, побили зрителей…
– Да знаю я… Именно поэтому руководство и забило сегодня тревогу, – вновь помрачнел Коливин и присел на край стола с озадаченным видом.
– Ваш Ламбрант весьма рад акциям бритоголовых. Он одобряет их действия, сам лично мне сказал вчера об этом.
– Не похоже на него, – мотнул головой наставник и начал нервно покусывать нижнюю губу. – Скорей всего, он просто пошутил. Ламбрант большой специалист по этой части и любит разводить людей на всякие розыгрыши.
– Лично мне его слова не показались шуткой, – оспорила Гербер. – Он говорил вполне уверенно. Если ректору нужны люди, сочувствующие скинхедам, то Ваш аспирант явный претендент на это. Он должен ответить за свои слова.
– Бросьте, Лавра Эдуардовна, не раздувайте из мухи слона. Ректор просто-напросто пытается найти козлов отпущения, чтобы утихомирить иностранных студентов.
– Но ведь он вчера чуть ли не благодарил скинхедов! – настаивала Лавра. – Ректор правильно поступает, если хочет хоть как-то решить эту проблему. Если в рядах преподавателей и аспирантов есть неонацисты, то им явно здесь не место. Подумайте, как такие люди будут относиться к своим студентам из других стран?
– Вы утрируете. Конечно, это никак не вяжется с профессией педагога, но у нас свобода мысли. Впрочем, я поговорю с Ламбрантом и сделаю ему замечание. Он больше не будет так зло шутить над Вами.
– Было бы неплохо…
Коливин перестал нервничать и фальшиво улыбнулся. Он прочистил горло, сделал глубокий вздох и вновь засиял, как майское солнце.
– Лавра Эдуардовна, – почти шёпотом обратился к ней мужчина, беря в руки свою записную книжку и ручку, – у меня есть небольшая просьба к Вам. Я бы не хотел, чтобы кто-либо, кроме меня, узнал о вчерашней глупой шутке Ламбранта. Вы прекрасно понимаете нынешнее положение вещей. Это может изрядно навредить нашей репутации…
– Вы думаете, он заслуживает моего молчания? – усмехнулась брюнетка, и в глубине души вдруг вспыхнул огонёк злорадства. Оказывается, от заносчивого паренька, который довёл её вчера до белого каления, можно весьма быстро избавиться уже этой осенью.
– Я всего лишь прошу, – пожал плечами Иван Пантелеевич. – Кстати, Вы хотели взять в качестве диссертационного исследования тему своей дипломной работы? Так вот я могу поспособствовать тому, чтобы её закрепили за Вами.
Лавра сразу поняла, к чему клонит научный руководитель. Он ставит ей условие с диссертацией взамен на молчание про Ламбранта.
– Значит, я смогу вполне спокойно работать над темой о Бальваровском? – уточнила она.
– Ну, надеюсь, что никаких проблем тут не возникнет. Я вхож в учёный совет, и к моему мнению там должны прислушаться…
Гербер вернулась в общежитие в приподнятом настроении. На проходной она встретилась с Сашей Гринько, который смазывал вертушку, скрипевшую все эти дни. Парень выглядел как обычно: короткая стрижка, серая мятая майка, застиранные джинсы и аромат какого-то дешёвого одеколона. Саша всегда относился к аспирантке с добродушием – постоянно приветствовал, всегда помогал во всяких бытовых мелочах и даже пытался преподносить подарки. Лавра понимала, что парень к ней неравнодушен, но делала вид, будто не замечает его знаков внимания. К тому же он часто хулиганил на пару со своим соседом по комнате Лапишевым.
Например, недавно они засунули в холодильник банку, внутрь которой поместили большую фотографию чьей-то головы. В мутной воде казалось, будто это настоящая человеческая голова. Крику было на полночи.
– А тебе письмо, – сообщил Гринько, с улыбкой пропуская Лавру через вертушку.
– Письмо? – приподняла брови Гербер. – От кого?
– Вот, смотри сама. – Он вытащил из заднего кармана джинсов конверт с почтовыми печатями.
Лавра взглянула на графу "Отправитель", и настроение мигом сошло на нет. Письмо было от матери, которую она не желала ни видеть, ни слышать после того, что случилось минувшим летом. В последний раз родительница звонила коменданту общежития и просила передать обиженной дочери поздравление по поводу зачисления в аспирантуру. Однако девушку это только вывело из себя. И в эти минуты ей очень хотелось порвать письмо, не распечатывая конверт.
– Спасибо, Саша, – кивнула Лавра и хотела уйти, однако Гринько продолжил разговор.
– Я слышал, ты была вчера там… – замялся он, пряча за спину испачканные маслом руки. – Тебя не тронули?..
– Ну, я-то в порядке. А вот у Луизы большое несчастье. Бритоголовые убили её брата и друзей, да и ей самой изрядно досталось.
– Может, тебе не стоит пока слишком близко общаться с этой Шарафовой, – вдруг промолвил Саша с виноватым видом. – Просто это сегодня опасно. Рядом с кавказцами и неграми любой нормальный человек станет мишенью для скинов.
– Я их не боюсь, – твёрдо заявила брюнетка.
– Я просто боюсь за тебя…