Такая халатность привела к тому, что смачно храпевший политик исчез из роскошной обстановки своего кабинета, когда его красивейшая секретарша вошла, чтобы попробовать отпроситься пораньше. Она ещё долго силилась сообразить, куда же делся шеф, если учесть его привычку не отлучать себя из рабочих апартаментов без предупреждения по радио или телеэфиру.
А политик-мафиози уже несколько часов блуждал в изменённом времени пространства. Испуганный, протрезвевший, теряющий богатую уверенность, жалобно трясущий брюшком в поисках выхода, он истерично носился по темноте какого-то подвала, который незапланированно перерастал в подземный гараж на тысячу машин страшно-синего цвета.
Дядя Гудка отчаянно закричал что-то про расплату за подобные розыгрыши, а после этого стал клятвенно угрожать пустоте вокруг. Так длилось ещё пару часов. Он безвольно устал, хотел пить, есть, вернуться в уютный кабинет к своей интимной секретарше экстра-класса.
Его стенания в этих застенках снисходительно прервало нечто, жутко появившееся перед ним матовой тенью.
– Тебе здесь не скучно? – издевательски спросила тень, закручивая слабые потоки света. – Я тебя убивать не стану, не бойся. Но ведь ты всегда можешь умереть от обезвоживания, инфаркта или вынужденного ограничения меню, которое тебе сейчас грозит.
Страшная насмешка тени повергла "загнанного" политика в панику ещё больше.
– Что я тебе сделал?! Чего ты хочешь от меня?!? – крикливые вопросы расползлись эхом по безразличной темнотище углов гаража. Тень повелительно метнулась ближе, дядя Гудка резво отпрянув, плотно плюхнулся на задницу, привыкшую к роскошным креслам.
– Ты продаёшь людям блокиратор сна, – ласково прошипела тень. – А это слегка усложняет момент моей реализации. Ты просто должен заплатить за это, как они платят тебе за приятное ощущение безопасности.
– Но кто ты такой?! – мучительно закричал мафиозный политик.
Тень стала плавно терять очертания, точно растворяясь для мира.
– Все зовут меня Смерчем… – сладко произнесла она перед исчезновением. – Не пытайся уснуть. Ты уже спишь. И не пробуй проснуться. Не получится. Пока я не решу, что с тебя достаточно испытаний, ты будешь оставаться в этом кошмаре.
Последние слова свернулись в пустоте, как кровь покойника.
Мутная чернота скопилась вокруг дяди Гудка, который почти плакал от всего происходящего с ним. Такого стресса он не испытывал с рожденья.
Что теперь здесь делать и в каком направлении искать выход, если он есть вообще? Политик всклокоченно поднялся с пятой точки, опять огляделся и, заметив неожиданный проблеск света, побежал туда (измученно, скованно, обречённо).
Горящая тусклой грустью лампочка под потолком комнатушки дежурного по гаражу смотрелась, словно почка, отнятая для пересадки. Дядя Гудка оглядел пыльное пространство комнаты диким взглядом. Ему почудилось, будто бы он был здесь когда-то. Хотя подобная иллюзия дежа-вю могла придать уверенности, унылая молчаливость пустой комнатёнки нагнетала только тоску и безысходность.
Резкий рёв мотора вывел его из заторможенности попавшего в Ничто человека. В нижний этаж гаража вкатилось крутое авто цвета красной чумы, дверь которого играючи открылась, когда транспортное средство прекратило движение прямо напротив "будки" дежурного.
На переднем сидении пассажира сидела расхлябанная красотка-панк с розовым ирокезом и переизбытком пирсинга лица. Её наглые глаза слепили интересом к растерявшемуся политику. Вишнёво-яркая куртка этой девицы выгодно дополнялась мини-юбкой (а ещё больше – крупной сеткой колготок заштатной шлюхи).
За рулём машины сидел краш-тест манекен и улыбался счастливым оскалом идиота.
– Садись, подвезём… – голос искристой красотки звучал впечатляющим гимном свободе личных отношений. – Ты ведь не хочешь застрять в этом месте надолго?
Она ободряюще ухмыльнула напомаженный ротик. Политик был вынужден залезть на заднее сидение (где пахло мерзкой поганью разлитого бензина, перекупленного у адских барыг по дешёвке).
Авто тронулось по направлению к выезду из сумрачного гаража, но внутривенно провалилось в полночь.
– Тебе интересно узнать, кто мы такие? – загадочно спросила панк-красавица. Звёздочки точек за окнами второстепенно молчали о многом.
Дядя Гудка пробовал не удивляться ничему происходящему, но получалось очень плохо.
– Мы существа сновидений, – девица начала "слоиться", её видеоряд спадал канал за каналом, как шагреневая кожа призрачной анаконды, мерцая и крошась на атомном уровне. Совершенно "облезлая" девушка через несколько пар секунд стала напоминать разложившийся труп убитой шлюхи.
– Здесь всё ненастоящее, – она заулыбалась мёртвым ртом. – Реален только ты…
На этой фразе автомобиль, уверенно ведомый манекеном, плавно летящий по авиа-шоссе, монументально рухнул на дно ванны с золотым смесителем в виде головы горгульи.
Шокированный политик-мафиози выбрался из затопленного авто и всплыл из-под воды весь в мыле, а краш-манекен + труп-красотка остались внутри, решив помыться.
Едва не захлебнувшийся приятно-белой пеной, дядя Гудка (весь мокрый, жалкий, пессимистичный) зачарованно стоял посреди готической ванной комнаты, которая в действительности принадлежала одному мультяшному персонажу. Этот самый мульт-персонаж всего лишь собирался принять ванну наружно, а теперь его лишили такой возможности какие-то уроды, изобретательные, наглые, узурпаторские твари с имперскими замашками в башках.
Его нефильтрованная ненависть прогрызлась наружу. Мафиозный политик был снова неописуемо удивлён, когда разгневанный персонаж мультфильма кинулся на него с кривым ножом дамасской стали, который матерно блестел.
Политик бессистемно поскользнулся на мыле и, резко увернувшись от ножевого удара, шлёпнулся в гущу эксперимента по определению возможностей человеческой психики.
Он оказался среди мужчин и женщин, одетых по-космически верно. Все эти люди уже четыре месяца пребывали в огромном бункере, закрытом до окончания исследований. Политический дядя Гудка провёл несколько дней с этой командой "научных заключённых".
По ночам он мучался бессонницей, жестокой и неизбежной (ведь формально всё вокруг уже было сном, поэтому спать вообще не хотелось). Днём же ему приходилось драить общий сортир, размножать ананасы, заигрывать с местной системой контроля, сушить сухари из соли, раскладывать вещие вещи по полкам, обхаживать спятившего попугая, взятого в "полёт" ради интересных разговоров о помойках и стрессах прессы…
Внезапно произошёл ужасный катаклизм – люди на планете погибли.
Главный компьютер открыл двери бункера в автоматическом режиме, когда дежурный техник не вышел на проверку испытуемых после истечения контрольного времени.
Люди опасливо выбрались в открытый обновленьям мир, недавно уничтоженный до основания. Дядя Гудка хотел было предложить свои услуги в плане управления планетой, но своевременно скрылся против своей воли непонятно куда.
Пустынный пейзаж запутался в останках производства. Бывший политический деятель, бескрайне застрявший на просторах сна, грузил красно-серый уголь уставшими руками. Бежевая (в прошлом) вагонетка ржавеюще слепла под солнцем, вздёрнутом над головой дяди Гудка на протяжении безночных дней.
Он стал рабом эпохи Древнего Египта? Хотя, конечно, шахтёрское обмундирование, издалека напоминавшее скафандр, вряд ли вязалось с периодом постройки пирамид для фараонов…
Он чувствовал себя отрезанным от мясной нарезки. И ничего более. Одна лишь боль…
Человек (считавший себя важным политиком-мафиози когда-то давно) тащил на плече кирку, обломленное кайло и штыри для разметки участка. Состарившаяся вагонетка уныло ехала следом. Жёлтые рельсы скрипели песком, а колёса сонно вращались, словно получившие инфаркт пенсионеры из одной палаты.
Дядя какого-то там Гудка оставил свою ношу на входе и медленно побрёл вниз по чёрным ступеням пещеры. Покинутое плато кричало ветром от одиночества. Ступени быстро поехали вниз. Бывший шахтёр-политик очутился в метро, на станции Последняя.
Многое вокруг безжизненно молчало о прошлом, а он одиноко брёл по кафелю пола куда-то вперёд. Полностью пустая станция "умерла" три года назад (или раньше).
Человек, бывший политическим дядей в забытом сне про чужую жизнь, измученно присел на скамью. К нему шло что-то туманно-чёрное, излучающее безумное мерцание страха.
Это было Смерчем.
– Тебе понравилось "жить" здесь? – мягкий голос убаюкивал невидимых мертвецов, а на убийце красовалась маска Улыбки Мефистофеля. – Тебе, надеюсь, не было скучно? Мне – нет… Но с тебя хватит. У меня есть дела другого свойства. Пора убивать, а тебе – пора просыпаться.
Пространство зашумело, складываясь, стягивая петлю законченного кошмара.
Смерч заглянул зеркальными глазами маски куда-то в напуганный мозг кричащего человека, а затем почти сразу исчез темнотой звукового свечения.
Политик-дядя Гудка, небритый, грязный и исхудавший, с диким криком проснулся в своём кабинете.
Его красивейшая секретарша, прибежавшая на крик, ошеломлённо объяснила ему, что он отсутствовал примерно час.
Редакция газеты "Телескоп мозга" шаманила над новым номером всем креативным коллективом. Полина уже отчиталась перед главредом, оставив у него статью про "Сталкера" в исполнении труппы Александра Дюйма.
Шеф выразил своё полнейшее восхищение её работой. Этот разгромный обзор Полине явно удался (впрочем, как обычно).
Она освобождённо шла по коридору, а навстречу ей вышагивал Бритва, со вкусом одетый, статный, стройный, сексуальный. Он ласково притормозил Полину, щёлкнул о её щёку губами и сказал: