- Это насчет чего? - угрюмо осведомился Хинкус.
- Да насчет всего.
- Не о чем нам говорить. Ничего я по этому делу не знаю.
- А это мы сейчас увидим, - сказал инспектор. - Пойдемте-ка в бильярдную… Алек, будьте добры, спуститесь в холл и посидите там, как сидели ночью. Понимаете?
- Понимаю, - сказал хозяин. - Будет сделано.
Инспектор распахнул дверь в бильярдную, залитую ярким утренним солнцем, и пропустил Хинкуса вперед. Хинкус вошел и остановился на жарких солнечных квадратах, сунув в карманы руки и жуя спичку. В зале гремела тарелками Кайса, напевая что-то тонким голоском. Инспектор взял у стены стул, поставил его на самое солнце и сказал: "Сядьте". Хинкус сел и сразу сощурился - солнце било ему в лицо.
- Полицейские штучки… - проворчал он с горечью.
- Служба такая, - сказал инспектор и присел перед Хинкусом на край бильярда, в тени. - Ну, Хинкус, так что там у вас произошло с Мозесом?
- С каким еще Мозесом? Я его и знать-то не знаю.
- Это вы тоже знать не знаете? - Инспектор вытащил пистолет, показал издали и положил на бильярд рядом с собой.
Хинкус быстрым движением перебросил изжеванную спичку из одного угла рта в другой. Он молчал. В дверь просунулась Кайса и пропищала:
- Подать что-нибудь?
- Идите, идите, Кайса, - нетерпеливо сказал инспектор. - Ступайте… Ну? - сказал он Хинкусу.
Хинкус проворчал:
- Ничего я по этому делу не знаю. А вот точно знаю, что жалобу на вас подам - за истязание больного человека.
- Хватит болтать, Филин! - гаркнул инспектор. - Ты гангстер! Тебя разыскивает полиция! Ты влип, Филин! Твои ребята не поспели, потому что случился обвал! А полиция будет здесь самое большее через два часа. И если ты хочешь отделаться семьдесят второй, тяни на пункт "це" - чистосердечное признание до начала официального следствия! Понял, какая картинка?!
Хинкус выплюнул изжеванную спичку, покопался в карманах и вытащил мятую пачку сигарет. Затем он поднес пачку ко рту, губами вытянул сигарету и задумался. Инспектор сидел на краю бильярда, свесив одну ногу, а другой упираясь в пол, курил и, зло усмехаясь, разглядывал струйки дыма в солнечном свете.
И тут Хинкус вдруг наклонился вперед, поймал его за свисающую ногу, изо всех сил дернул на себя и повернул. Инспектора снесло с бильярда, и он всеми своими девяноста килограммами, плашмя, физиономией, животом, коленями грянулся об пол.
* * *
Первое, что инспектор увидел, придя в себя, был плафон над бильярдом. По плафону бегали солнечные зайчики. Инспектор застонал и сел, прислонившись к ножке бильярда. Хинкус валялся неподалеку, скорчившись, обхватив руками голову, а над ним, как Георгий Победоносец над поверженным змием, возвышался Симоне с обломком тяжелого кия в руке.
- Вам повезло, инспектор, - сказал он, сияя. - Куда вам досталось? По плечу?
Инспектор кивнул. Говорить он не мог. Здоровой рукой достал из кармана платок и осторожно промокнул ссадину на лбу. Хинкус застонал, заворочался и попытался сесть. Он все еще держался за голову. Инспектор взял с подоконника графин, подобрался к Хинкусу и облил его водой. Хинкус зарычал и оторвал одну руку от макушки. Симоне присел на корточки рядом с ним.
- Надеюсь, я не перестарался? - озабоченно сказал он.
- Ничего, старина, все будет в порядке, - сказал инспектор. - Сейчас мы его живо приведем в порядок. Принесите-ка еще воды.
- И бренди! - с энтузиазмом подхватил Симоне.
- Правильно, - сказал инспектор.
Симоне принес еще воды и бутылку спиртного. Инспектор разжал Хинкусу рот и вылил в него полстакана коньяку. Остальные полстакана он выпил сам. Потом Хинкуса оттащили к стене, прислонили спиной, инспектор снова облил его из графина и два раза ударил по щекам. Хинкус открыл глаза и громко задышал.
- Еще коньяку? - спросил инспектор.
- Да… - сипло выдохнул Хинкус. Он выпил, облизнулся и спросил:
- Так что вы там говорили насчет семьдесят второй "це"?
- Признания пока еще не было, - напомнил инспектор.
- Сейчас будет, - говорил Хинкус. - Но семьдесят вторую "це" вы мне обещаете? Вот в присутствии этого физика-химика?
- Ладно, - сказал инспектор. - Рассказывай… И смотри, если ты хоть слово соврешь… Ты мне два зуба расшатал, сволочь…
- Значит, так… - начал Хинкус. - Меня намылил сюда Чемпион. Слыхали про Чемпиона? Еще бы не слыхать… Так вот, полгода назад пригребся в нашу компанию один тип. Звали его у нас Вельзевулом. Работал он самые трудные и неподъемные дела. Например, работал он Второй Национальный банк - помните? Или, скажем, задрал он броневик с золотыми слитками… В общем, красиво работал, чисто, но вдруг решил завязать. Почему - не знаю, я человек маленький, но говорят, что поцапался он с самим Чемпионом и рванул когти. Вот Чемпион и намылил нас кого куда - ему наперехват. Приказ был такой: засечь его, взять на мушку и свистнуть Чемпиона. Вот я его и засек здесь. Тут и все мое чистосердечное признание.
- Так, - сказал инспектор. - Ну и кто же у нас здесь Вельзевул?
- Ясно кто - Мозес.
- Та-ак. А кто такой Луарвик?
- Какой Луарвик? А, это который все лимоны жрал… Первый раз вижу.
- А Олаф? Тоже из вашей банды?
Хинкус прижал руку к сердцу.
- Вот тут, шеф, как на духу! Как в церкви, шеф! Сам ничего не знаю и ничего не понимаю. Я его не трогал. Одно скажу, шеф, - Вельзевул на мокрое дело ни за что не пошел бы: у него зарок такой - не убивать. У него тогда вся чародейская сила пропадет, если он живую душу загубит…
- Какая еще чародейская сила?
- Ха! - сказал Хинкус. - То-то и оно! Вельзевул, он что? Тьфу! Его соплей перешибить можно. А вот баба его… Ясное дело, кто сам не видел, тот не поверит, но я-то своими глазами видел, как она сейф в две тонны весом по карнизу несла…
- Ну-ну, Филин… - сказал инспектор.
- Что, не верите? - сказал Хинкус, криво усмехаясь. - Ну ладно, пускай я вру. А как броневик с золотом брали, знаете? Подошел человек, перевернул броневик на бок - голыми руками, - и пошло дело… В газетах же писали.
- Газеты врут, а ты повторяешь, - сказал инспектор.
- Повторяю… Чего мне повторять, когда я сам это видел… Да чего там: вот сейчас я вас, извиняюсь, как ребенка положил, шеф, а ведь вы мужчина рослый, умелый… Сами посудите, кто ж это меня мог таким манером скрутить и под стол засунуть?
- Кто? - спросил инспектор.
- Она! - В глазах Хинкуса плеснулся пережитый ужас. - Матерь пресвятая, сижу я там, а она стоит передо мной… то есть я сам и стою - голый, мертвый и глаза вытекли… Как я там с ума не свихнулся - не понимаю! Пью, пью и ведь не пьянею - как на землю лью!.. Господи, матерь пресвятая!.. Как она этот рельс взяла…
Хинкус сделал движение руками, словно завязывал что-то в узел. Лицо задергалось.
- Какой рельс? - ошеломленно пробормотал инспектор.
Симоне быстро налил полстакана и подал Хинкусу. Тот жадно высосал спиртное, утерся, глядя перед собой стеклянными глазами.
- Я ведь как думал: сяду на крыше, все вокруг видно, живьем, думаю, не выпущу ни за что. Пули, думаю, серебряные - возьмут… Тут-то он ее на меня и наслал… Она ведь любой вид принимать может… Думали, гады, меня с ума свести, да не вышло у них! Тогда она меня и скрутила. - Хинкус безнадежно махнул рукой. - "Люгер" отобрала - я ей сам отдал, на, думаю, возьми, отпусти только душу на покаяние…
- Какой рельс? - гаркнул инспектор.
- Хе!.. - сказал Хинкус. - Вы думаете, она кто? Баба? Она и не человек вовсе.
Инспектор свирепо глядел на него.
- Покойник она, - шепотом сказал Хинкус. - Днем живая ходит, а ночью мертвая лежит!
Симоне, только что хлебнувший бренди, поперхнулся и закашлялся. Инспектор растерянно поглядел на него. Кашляя, Симоне выпученными глазами смотрел на Хинкуса. Тогда инспектор сильно потер ладонями щеки и сказал сквозь зубы:
- Стоп, Филин. Оставим это. Объясни лучше, почему они тебя просто не шлепнули?
- Так я же говорю: нельзя ему людей убивать, нельзя. Это же все знают. Господи, да разве я взялся бы его выслеживать, если бы этого не знал?
- Пусть так. Хорошо… Ну а почему они не смылись, когда тебя связали?
Хинкус замотал головой.
- Не знаю. Тут я сам ни черта не понимаю. Я уверен был - все: открутит мне теперь башку Чемпион. Смотрю - а они здесь! Не знаю… Может быть, дорогу завалило? Так ведь этой ведьме завал разбросать - раз плюнуть.
- Каким образом? - вдруг спросил Симоне. Он был необычайно серьезен и даже как-то хмур.
- Что? - сказал Хинкус.
- Как она может разбросать завал?
- Ну как… Как бульдозер! Как она подкоп под музей делала. Только дым шел… Она и на человека-то похожа не была - машина и машина…
- Слушайте, Симоне, - сказал инспектор. - Может быть, это гипноз?
Симоне не ответил, а Хинкус обиделся.
- Ладно-ладно, - сказал он. - Гипноз… Мне-то что, я свою игру отыграл. А вот вам, шеф, еще придется с ней встретиться…
- Хватит об этом, - резко сказал инспектор. - Чемпион должен приехать один?
- Ну зачем один. При нем всегда трое, сами знаете…
- Что он собирается делать с Вельзевулом?
- Откуда мне знать, - угрюмо сказал Хинкус. - Шлепнуть он его собирался, - добавил он. - От Чемпиона не завяжешь.
- Так, - сказал инспектор. - Ну ладно… Симоне… Я вас попрошу… - Он осекся. Симоне в комнате не было. Рядом с его стулом стоял недопитый стакан.
***