– Артём Петрович, вы знаете, что означают эти сигналы? – тревожно заглянув ему в глаза, спросила Таня.
– Знаю. Да и вы, Таня, должны знать, раз являетесь фанатичной поклонницей творчества Дмитрия Глуховского…
– Не тяните! – мягко попросила девушка. – Расскажите, пожалуйста!
– Только что была объявлена "Атомная тревога!", – хмуро сообщил Артём, после чего неуклюже пошутил: – Все мы имеем прекрасный шанс – испытать по-настоящему все жизненные прелести, описанные в бессмертном романе "Метро 2033"…
– Атомная тревога? – переспросила Татьяна.
– Атомная тревога, атомная тревога…, – зашелестело по вагону.
– Не хочу! Мне страшно! Помогите! Мамочка! – истошно завопил мужчина, недавно жаловавшийся на астму. – Не хочу! Лучше умереть сразу!
– У него пистолет! – раздался громкий женский визг.
– Извините! – Артём бережно отодвинул девушку в сторону. – Я сейчас…
Он решительно зашагал на возбуждённые голоса, чётко помня золотое армейское правило: – "Во время боевых действий любые проявления паники должны пресекаться моментально и безжалостно…".
Хлипкий мужичок, глаза которого были белыми от страха, а на тонких губах бодро пузырилась светло-розовая пена, неуклюже размахивал – во все стороны – травматическим пистолетом.
– Лови, дядя! – бросая в лицо паникёра пластмассовую зажигалку, вежливо предложил Артём.
Дальше всё было просто: прыжок вперёд, резкий рывок на себя, удар ребром ладони по нужной болевой точке, расположенной за ухом объекта. Опустив отобранный пистолет в карман пиджака, Артём бережно пристроил бесчувственное тело на скамейку, стащил со своей шеи галстук, развязал узел и получившимся длинным жгутом умело и крепко примотал кисти рук нервного мужчины к его же лодыжкам.
Снова завыла сирена: один длинный гудок, два коротких.
– Ловко это у вас получилось, профессионально! – похвалила солидная женщина бальзаковского возраста в учительских очках, которая до этого тоненько повизгивала. – А меня, молодой человек, зовут Миленой…
Артём коротко откашлялся и громко объявил:
– Внимание! В сложившейся ситуации я вынужден узурпировать власть! Прошу всех вести себя спокойно и достойно, не паниковать и не истерить! Пока очень мягко и любезно прошу… Поймите, что сигнал "Атомная тревога!" ещё ничего – толком – не значит. Это может оказаться обычным плановым учением. Вполне возможно, что – просто-напросто – произошёл нештатный сбой в системах оповещения. Так что, граждане, не надо напрягаться раньше времени…
– А что будет дальше? – слезливо спросила Милена. – Нас ведь не бросят здесь одних, в полутёмном туннеле?
– Конечно же, не бросят! – уверенно пообещал Артём. – В соответствие с профильными инструкциями – во время объявления "Атомной тревоги" – все составы метрополитена должны въехать на территории ближайших станций, или же приблизиться к ним на максимально-возможное расстояние…
Словно бы подтверждая слова Артёма, состав чуть дёрнулся и очень медленно двинулся вперёд.
– Г-г-господа и дамы! Прошу соблюдать п-п-полное спокойствие! – слегка заикаясь, объявил хриплый баритон машиниста. – Через несколько м-м-минут мы прибудем на станцию "Лесная"! Ничего с-с-страшного не произошло! Прошу с-с-соблюдать полное с-с-спокойствие!
– Ага! Значит, всё хорошо! – обрадовалась Милена. – А вы, невежливый гражданин, распустили руки! Вот, безвинного мужчину избили до потери сознания… Придётся теперь вам пообщаться с милицией. Непременно придётся! Я же буду свидетельницей… А как вы, собственно, хотели, красавчик? С ним приличная дама знакомится, а он – невежа и негодяй – тупо молчит в ответ…
– Артём Петрович, извините! – запоздало отреагировал Артём, а про себя подумал: – "Вряд ли на "Лесной" нас встретит доблестная милиция. И про "всё хорошо" – вряд ли…
Секунд через десять-двенадцать медленно и неотвратимо погас свет, по вагону – в кромешной темноте – пробежал ледяной ветер-сквозняк, вслед за тем раздался резкий хлопок. Вагон ощутимо тряхнуло. Перед глазами поплыли, расходясь широкими кругами в стороны, зелёные, жёлтые и фиолетовые пятна.
Понимая, что теряет сознание, Артём успел подумать: – "Вот, он к тебе и подкрался-подобрался – белый и пушистый песец, про которого рассказывал генерал Громов. Как оно там было? Вспомнить – во всех подробностях – не помешает…".
Как-то поздним летним вечером, за несколько лет до описываемых событий, в купчинской квартире начинающего писателя Артёма Петровича Белова раздался громкий телефонный звонок:
– Надеюсь, узнал? – насмешливо и чуть вальяжно поинтересовался властный голос.
– Конечно же, узнал, Виталий Палыч! – оповестил Артём, стараясь говорить максимально радушно и беззаботно. – Как там ваше здоровье драгоценное? Почки не беспокоят?
– Спасибо, и тебе, Белов, не кашлять! Не подъедешь ли завтра в Контору, часам к десяти утра?
– Так, я же уже, вроде как…
– В отставку вышел? – вкрадчиво уточнил властный голос. – Не бывает в нашей Конторе "бывших"! Бывает – действующий резерв. А ещё – подлые предатели, которые рано или поздно получат пулю в жирный затылок. Или, к примеру, кружку чая с радиоактивными нуклидами… Гы-гы-гы! Тут, уж, как кому, по заслугам его… Ты же, надеюсь, не подлый предатель? Тогда – резервист! Поэтому изволь – завтра прибыть без опозданий! Жду! – в трубке раздались короткие властные гудки…
Сексапильная секретарша с капитанскими погонами на сексапильных плечах, молча, кивнула на приоткрытую дверь, мол, давай, следуй, генерал Громов уже заждался…
Артём осторожно заглянул внутрь кабинета и поинтересовался:
– Можно?
– Проходи, проходи, орёл! – генерал, высунув от усердия на сторону розовый язык, что-то старательно записывал в толстый блокнот.
"До чего же наш Палыч похож на тульский антикварный самовар!" – подумалось некстати. – "Вальяжный такой, бокастый, медальками всё, опять же, облеплено…".
– Выпить хочешь? – неожиданно спросил Виталий Палыч, не поднимая головы от письменного стола.
– Так, понедельник сегодня. Опять же, мне ещё работать надо…
– Забей! Работа – фигня! На данный момент, считай, ты опять находишься на Службе. А какая твоя главная служебная обязанность?
– Родине служить! – вытянувшись в струнку, брякнул Артём первое, что пришло в голову.
– Гы-гы-гы-гы! – жизнерадостно заржал генерал, бросив на стол массивную чернильную ручку, оснащённую золотом пером. – Хорошая шутка! Молодец, Белов! Хвалю! Только нужен ты милой Родине – как прошлогодняя заскорузлая и вонючая портянка. Твоя главная служебная обязанность, – назидательно поднял вверх толстый указательный палец, – беспрекословно выполнять приказы руководства. Мои, то бишь! Понял, ветошь штатская? Приказываю: – открыть бар, достать оттуда напитки, фужеры и лёгкую закуску. Выполнять, майор запаса!
Они жахнули с Палычем по сто пятьдесят грамм хорошего шотландского вискаря, зажевав благородный напиток жареными орешками кешью. Генерал сразу же загрустил, впав в состояние глубокой задумчивости.
– Виталь Палыч! Зачем звали-то? – минуты через две с половиной напомнил Артём о своём существовании.
– А, это ты? – очнулся от тяжёлых дум Громов. – Зачем звал? А хрен его знает, если честно… Действительно, зачем? А, вспомнил-таки! – обернулся и ткнул указательным пальцем в стену за своей спиной: – Видишь что-нибудь, писатель хренов?
Стенка была девственно пуста и чиста, о чём Артём и не преминул честно доложить.
– И я ровным счётом ничего не вижу! Ничего! – недовольно поморщился генерал. – А, ведь, там должно что-то быть? Как мыслишь, Белов?
– Раньше у вас там висел поясной портрет Путина Владимира Владимировича, – осторожно напомнил Артём.
– В этом-то всё и дело, что – раньше – висел! Понимаешь? Вот, для этого я тебя и позвал, чтобы разрешить данный непростой казус… Президент-то у нас нынче другой, Медведев Дмитрий Николаевич. Но и Владимир Владимирович, при этом, является премьер-министром… Усекаешь? Вместе с тем, Путин – для нашей славной Службы – очень много значит… Опять же, вдруг, через некоторое время они в очередной раз поменяются местами? Кого, спрашивается, вешать на стенке? В смысле, чей портрет? Вот, ты и помоги мне – найти правильное концептуальное решение… Значится так, майор Белов! – генерал достал из сейфа и бросил на стол перед Артёмом невзрачный картонный скоросшиватель. – Здесь двести с копейками электронных адресов наших действующих сотрудников, и ещё примерно триста пятьдесят – резервистов, то бишь, бездельников вроде тебя. Если собственных мыслей маловато, то оперативно проведи ведомственный конкурс – относительно разрешения данной портретной проблемы… При этом обязательно учти, что стенок в стандартном кабинете – больше одной. Если кабинет, конечно же, не овальный… Гы-гы-гы! Приз победителю – ящик контрабандного виски и медалька "За заслуги перед отечеством"… Понял поставленную задачу? Две недели тебе, братец, на всё про всё! Свободен! Выполнять! Э-э, стой! А ещё – по сто пятьдесят?
Конкурс был успешно проведён, и ровно через две недели Артём опять сидел в кабинете бывшего начальника.
– Что так нагло улыбаешься, отставной майор? – хмуро и недоверчиво прищурился генерал. – Выпить, наверное, хочешь, гнида штатская? Сегодня не выгорит тебе, настроение у меня нынче – сугубо хреновое, не с той ноги, понимаешь, встал утром. Докладывай всухую, родимый…
Сглотнув слюну, Артём достал из видавшего виды портфеля три фотографии, размещённые в квадратные рамки, и выложил их на стол.
– Вот, Виталий Павлович, эта – предлагается на заднюю стену.