Это было необычно, мило, свежо и как-то по-домашнему непринужденно. В парикмахерскую потянулись папаши с детьми, затем дети с папашами, а потом и без них. Каждый ребенок торопился получить свой маленький приз, и именно в это время Жаклин сделала второй решительный шаг, отразившийся на популярности Карела Пуси: она придумала клеить для кукол примитивные парички из волос клиентов.
Прихоти людские - это мир, полный загадок. Никто не мог толком объяснить ни себе, ни другим, почему так хотелось иметь куклу с собственными волосами. Но все хотели ее иметь, и это было главным.
На похоронах Карела Пуси творилось, говорят, что-то невообразимое: бывшие дети рыдали, как дети настоящие, и казалось, что люди хоронят молодость. Но то, что молодость вечна, подтверждали два стройных молодых человека, которые первыми шли за гробом, ведя под руки старую Жаклин. Это были Иржи и Серж Пуся, которые не только унаследовали дело родителей (их бедная мать вскоре отправилась за своим мужем), но и обновили его одной оригинальной идеей.
К тому времени парикмахерская уже окончательно превратилась в детский салон, а центр города поглотил окраину, как это часто бывает с бурно растущими столицами государств.
Итак, Серж Пуся стриг, а Иржи Пуся в это время делал куклу - точную копию клиента с его собственными волосами. Родители могли внести ничтожную плату, своеобразный залог, зато через десять - двенадцать лет - в день совершеннолетия - бывший клиент, который был "оригиналом", мог выкупить у братьев Пуся свое собственное изображение.
Иржи Пуся, занимающийся куклами, специально окончил школу прикладного искусства (у него с детства был талант к лепке и рисованию, что, собственно, и послужило толчком к идее) и даже стажировался год у художников фирмы Уолта Лиснея. А Серж, его старший брат, заправлял в парикмахерской, вел картотеку и учет клиентов.
Со временем братья наладили поточное производство, организовали склад по консервации кукол, и дело, успех которого поначалу вызывал большие сомнения, стало с каждым годом приносить все больше и больше прибылей.
Фирму "Пуся и К" можно было бы считать вполне преуспевающей, если бы не быстрое течение времени, подтачивающее ее основу. Дело в том, что, целиком отдавшись чужим детям, братья как-то позабыли о собственных, не обзавелись женами и теперь остались без наследников. Впрочем, деньги всегда находят людей, которые даже без родственных связей готовы их заполучить. Но вот талант и вкус к работе… Иными словами, со смертью Иржи и Сержа Пуси - не дай, конечно, Бог, пусть проживут они еще сто лет, а потом еще двести! - кончалось и их премилое дело.
Вот так же вымирает некогда могущественное племя, если в нем остаются одни старики, истратившие всю молодость для достижения могущества.
У старых братьев был только один родственник, и тот очень дальний, троюродный племянник по материнской линии. Его звали Туром Сайрусом, и он владел игротекой "Крути, малыш!". Кстати сказать, Сайрус уже несколько лет приобретал у старых братьев куклы, не востребованные оригиналами, и поддерживал таким образом деловой контакт со своими дальними родственниками. Почувствовав, что их сегодняшнее творчество они уже вряд ли сами реализуют, Иржи и Серж Пуся предложили Туру Сайрусу, человеку еще молодому и энергичному, купить у них и покупать впредь, пока они будут работать, куклы. Разумеется, за четверть цены. Тур немедленно согласился, и два с половиной года назад фирма "Пуся и К" пережила грустную, но неизбежную реконструкцию.
Несколько циничный и тем самым вполне современный, Тур Сайрус, пополнив свой собственный склад кукол и гордясь им, сравнивал его с винным погребом. "Мои куколки, - говорил он друзьям, - как хороший коньяк, из года в год становятся дороже".
Истинный житель своего города, Дэвид Гард отлично знал историю фирмы, не говоря уже о том, что и у него дома над кроватью висела маленькая кукла с черными как смоль волосами - былой красотой нынешнего комиссара полиции.
На куклу как раз и смотрел Гард, думая о быстротечности нашей жизни, когда раздался звонок в передней.
Честер привез с собой ветчину и банку оливок. Они наспех перекусили, и Гард сказал:
- Пора. Будешь стоять через улицу напротив, у витрины, где крокодил жует пирожное. Только не вздумай заходить в салон и будь предельно внимательным. А я…
- Ты уверен, - перебил Фред, - что они тебя не знают?
- С того момента, когда я последний раз был у них, прошло лет тридцать пять… - Гард невольно бросил взгляд на куклу, и Фред поймал его, мысленно посочувствовав другу. - В том-то и дело, старина, что их знает весь город, а они - никого.
- Но явиться в салон без ребенка…
- Пустяки, - сказал Гард. - Я представлюсь налоговым инспектором, документы у меня в порядке.
- Все равно липа, - сказал Честер. - Ведь нам важно увидеть их работу в чистом виде, как это было с родителями ста сорока девяти детей, а не с налоговыми инспекторами.
Гард засмеялся:
- Ну где я возьму ребенка? Для того чтобы сегодня идти с ним в парикмахерскую, я должен был подумать об этом минимум четыре года назад!
- Возьми Майкла, - предложил Честер.
- А что? Это мысль. Только избавь меня от объяснений с Линдой.
- Она и знать ничего не будет, - пообещал Честер. - Я просто поймаю во дворе Майкла, проведу с ним небольшую разъяснительную работу, и он потом такое наворотит матери, что даже я поверю.
- Знаешь, Фред, - сказал комиссар, сделав два шага назад и оглядев Честера с ног до головы, словно прицениваясь, - а ты и впрямь молодец. Ей-богу, тебя можно брать к нам в стажеры. Бездна логики, проницательность, собачий нюх…
- И тупость ума, столь свойственная представителям твоей профессии, - в тон Гарду добавил Честер.
Через полтора часа Гард шагал по улице города, держа за руку пятилетнего Майкла Честера. Кто с кем должен идти в ногу, Гард не знал и потому старался приноровиться к мелким шажкам ребенка. Майкл искоса наблюдал за усилиями комиссара, а потом, не выдержав, заметил:
- Дядя Дэвид, ты выглядишь довольно глупо. У взрослых шаг должен быть длинным.
Гард покраснел и, чтобы скрыть свое смущение, наставительно произнес:
- Ведь мы договорились: никакой я тебе не дядя, а самый настоящий…
- Знаю, - сказал Майкл, - я должен звать тебя папой. И еще не трогать коробочку, которую ты положил мне в карман.
- За все за это я куплю тебе заводной танк и трех солдатиков.
- Но не по двадцать пять лемм за каждого, а которые по пятьдесят! - добавил Майкл.
Они двинулись дальше, а по другой стороне улицы независимой походкой двигался Фред Честер.
В зале ожидания никого не было, но в кресле за стеклянной перегородкой, делавшей парикмахерский салон похожим на аквариум, сидела заплаканная четырехлетняя красавица. Старый Серж Пуся подвивал ей локоны и что-то говорил, говорил, говорил, отчего девочка наконец стала улыбаться. Затем, раскланявшись с ней, как со взрослой дамой, и проводив до двери, Серж Пуся подошел к ожидающим.
- Прошу простить меня, - сказал он, обращаясь непосредственно к Майклу, - я, кажется, заставил вас подождать. Отличный волос, молодой человек! Я рекомендовал бы вам бенди, если, конечно, ваш папа не будет возражать.
- Не будет, - сказал Майкл.
- Тогда прошу!
И он увел Майкла в аквариум.
Гард вытащил очки, в оправе которых находился приемник, сунул в ухо крохотную запонку динамика и развернул газету. В кармане штанишек Майкла лежала маленькая, но чрезвычайно хитрая коробочка, которая не только записывала все слова, произносимые в радиусе пяти метров, но и транслировала их прямо в ухо комиссару полиции. Сначала Гард услышал какое-то звяканье - через стекло ему было видно, как Серж Пуся усаживал Майкла в роскошное подвижное кресло, оборудованное большим количеством никелированных рычажков, кнопок и рубильников. Затем…
- Ну, вот и отлично, - сказал старик. - Бенди - это, по совести говоря, мода будущего, но кто сказал, что нужно ходить в сегодняшних модах?
Майклу шутка понравилась, и он непринужденно засмеялся.
- Простите, я совершенно забыл, как вас зовут?
- Майкл, - сказал Майкл. - Меня зовут Майкл Честер, а там, в зеркале, сидит мой папа.
"Молодец", - отметил про себя Гард.
- Ба! - воскликнул Пуся. - А не тот ли вы Майкл Честер, который любит яблочный пудинг и прекрасно играет в индейцев?
- Хм, - подозрительно хмыкнул Майкл. - А откуда вы знаете?
- Я все знаю, молодой человек, даже то, что ваш папа…
И Гард, и сын Честера внутренне сжались при этих словах, но Пуся неожиданно отвлекся, беря в руки электрическую машинку и включая ее в сеть. Работа началась, и Гард видел через стекло, что Серж Пуся орудовал инструментом просто с феерической ловкостью, напоминающей ловкость артистов цирка. Когда первый этап стрижки завершился, Майкл, к великому огорчению Гарда, спросил:
- Так что же мой папа?
- А, вы про это? - сказал Пуся, и Майкл согласно кивнул головой. - Я хотел сказать, что ваш папа, наверное, закажет мне маленького игрушечного мальчишку, очень на вас похожего, да еще с вашими прекрасными волосами в придачу! Как вы думаете?
Майкл искренне поделился сомнениями с Пусей:
- Трудно сказать. Ведь он обещал мне солдатиков и заводной танк…
- Отличная штука - заводной танк! - кивнул Серж Пуся. - Очень нужная в доме вещь. Заводной танк! Я вам просто завидую. Но ведь кукла, о которой я говорю, вполне сгодилась бы вам, даже если вы станете танкистом. А? Что скажете по этому поводу?
- Пожалуй, - согласился Майкл.
- Я думаю, надо поговорить с папой об этом, и вы меня поддержите…