На первой странице гордо красовалась заметка об убийстве сэра Огюста Весба. Главным подозреваемым назывался трубочист, наделённый автором всеми возможными демоническими качествами. Утверждалиь даже, будто он тёмный маг, а разбитое зеркало и лепестки - следы таинственного ритуала.
- Что интересного вычитала? - Анабель разыскала извозчика и сговорилась о цене.
- Да так... Меня ведь вызывали осматривать этого Весба. Ручаюсь, никакой магией там не пахло - не такая я плохая гоэта, чтобы не заметить.
- Кто о чём, а ты вечно о работе! - вздохнула госпожа Меда. - Да выкинь ты эту гадость или хотя бы о бале почитай. Хочешь, пригласительный достану?
- Спасибо, меня там очень ждут, - рассмеялась Эллина. - Безродная замухрышка - самое оно для родовитого общества.
- А мы тебе кавалера найдём, платье сошьём, - настаивала Анабель. Она давно пыталась вытащить подругу в свет, но никак не получалось.
- Платье у меня есть, желания нет. - Наряд сохранился с приёма в Ратуше, на котором ловили Гланера и его питомицу - демона Стешу, пытавшихся по заказу врагов убить короля и высших сановников королевства. - И ни с кем сводить меня не надо. Я лучше за город съезжу, покупаюсь.
- Жениха ты там не выловишь, - покачала головой подруга. - Тридцать пять ведь исполнилось, не девочка.
- Вот именно потому, что не девочка, сваха мне ни к чему. Извини, Бель, но это моё личное дело.
- Дурочка, о тебе же забочусь, чтобы одна не осталась.
Эллина промолчала. Мысленно она давно смирилась с неприспособленностью для долгих отношений. А недолгих не хотелось: надоело разочаровываться.
Есть друзья, собственный дом, счёт в эльфийском банке, кое-какой заработок - хватит для жизни. Кавалеры, они для красавиц и кокеток, вроде Анабель, а ей головой нужно думать, деньги зарабатывать. Остальное... Сората не оставит, позаботится.
А все эти балы... Смешно, право слово! Там только содержателя можно найти, а замуж выходят за людей своего круга.
"Жизнь Сатии" легла и на стол господина Брагоньера и стала предметом внутреннего расследования. Соэра интересовало, каким образом в издание просочились детали убийства Весба.
- Господа, я жду, - Брагоньер сидел, сложив руки "домиком". Глаза буравили притихших подчинённых: заместителя, секретаря, господина Шорша, сотрудников канцелярии и судебного мага. - Только не говорите, будто утечка произошла по вине служащих. Давно пора провести аттестацию на предмет соблюдения должностных инструкций. Материалы дела держались в открытом доступе?
- Перед наймом всех сотрудников проверяют, - подал голос заместитель соэра. - Я готов поручиться, никто из них не нарушил клятвы.
- Семейный круг, сплетни? Господа, утечка произошла из Управления, и я найду виновного. Госпожа Ллойда?
Секретарь вздрогнула и отрицательно замотала головой:
- Господин Брагоньер, я свято храню тайны следствия. За семь лет работы ни одного взыскания. Готова пройти любую проверку.
- То есть вы утверждаете, что авторы этой бумажки, - он двумя пальцами брезгливо поднял "Жизнь Сатии", - догадались сами?
- Полагаю, прислуга, - предположил господин Шорш. Он поневоле начинал нервничать, зная, начальник не шутит насчёт проверки. А она, естественно, выявит мелкие недостатки, за которые все получат нешуточные взыскания. - Или...
Следователь замялся, не зная, как отнесётся Брагоньер к его словам.
- Слушаю, - глаза соэра вцепились в лицо подчинённого.
- Вы привлекали стороннего мага, следует учитывать и его.
Брагоньер кивнул и задумался: как-то не рассматривал он Эллину Тэр в качестве распространителя конфиденциальных сведений. А стоило - надлежит разработать все версии.
- Временно свободны. А вы, госпожа Ллойда, выпишите повестку для гоэты, привлечённой к делу господина Весба.
После ухода подчинённых Брагоньер извлёк из ящика стола блокнот и материалы допроса прислуги. Те, вопреки ожиданиям, оказались занятными и изобличали ныне здравствующего господина Весба в сокрытии фактов. Тот не мог не знать о том, что поведала служанка.
Минувшей весной покойный Огюст Весб познакомился с некой Флоренс, сиротой неизвестного происхождения. Ненастным апрельским днём она постучалась в двери его дома, попросившись на ночлег. Ни родных, ни денег у неё не было, девушка на попутных подводах добралась сюда из родного городка, надеясь попытать счастья в Сатии. Получив неплохое образование, Флоренс рассчитывала устроиться гувернанткой.
Хорошенькая девушка приглянулась младшему Весбу. Он соблазнил её, клянясь в любви и обещая жениться, но в итоге бросил, выставил за дверь беременную любовницу.
Что стало с Флоренс, служанка не знала, но Брагоньер предполагал либо суицид, либо проституцию. Маловероятно, чтобы девушку взяли подавальщицей: беременные хозяевам не нужны. О найме гувернанткой не могло быть и речи. Возможно, конечно, кто-то пожалел и пригрел несчастную, но люди редко наделены богами бескорыстной добротой.
Разумеется, Брагоньер предпринял меры по её розыскам, но не надеялся на успех. Чутьё подсказывало, Флоренс мертва, а гибель Огюста Весба как-то с ней связана. Во всяком случае, это единственная зацепка, единственный мотив преступления, исключая помешательство убийцы.
Вторично вызванная в Следственное управление Эллина восприняла предположение о слишком длинном языке в штыки. Возмутившись, она заявила, что блюдёт тайну дел клиентов и вызвалась подписать любую бумагу на эту тему.
В конечном итоге выяснилось, никто из подчинённых Брагоньера не виновен, а слухи расползлись из дома господина Весба - от экономки. Разумеется, её слова приукрасили, но факт оставался фактом, пришлось проводить разъяснительную работу.
Глава 4. Жрецы и жрицы.
Мягкий приглушённый свет падал на малиновый плюшевый диван. На нём, словно эльфийский владыка, возлежал полуобнажённый мужчина и потягивал из широкого бокала коньяк. Рядом, приторно улыбаясь, стояла девушка в откровенном танцевальном костюме, держа в руках полное блюдо лимонов. Цитрусы были нарезаны тонкими ломтиками и выложены спиралью; каждый кусочек проткнут шпажкой.
Мало кто узнал бы в разомлевшем от выпивки, женской красоты и неги благовоний коренастом мужчине с проседью жреца храма Дагора. Сейчас, без ритуального одеяния, он ничем не отличался от обычных горожан, только татуировка солнца и молнии на плече и массивные, помнившие не одно столетие, перстни с лазуритом выдавали род занятий.
Жрецу тоже было не чуждо ничто человеческое, в том числе, плотские удовольствия. И он, как и многие другие мужчины, решал проблему воздержания простым и надёжным способом - походом в одно из заведений с кошечкой на вывеске.
Разумеется, походы "по девочкам" не афишировались, но их с разной периодичностью навещали до двух третей сатийцев. Власти смотрели на это сквозь пальцы: людскую природу не переделаешь, да и самим без ласки тошно - а где ж её взять, чтобы много, сразу и без ужимок? Требовали лишь регулярного осмотра девочек на предмет заболеваний, снижающих продолжительность жизни и репродуктивные способности населения.
Заведение было не из дешёвых, по виду - обыкновенный особнячок средней руки на границе торгового квартала. От храма Дагора - двадцать минут пешком. Видимо, поэтому жрец предпочитал именно его. Красивые вышколенные девочки, способные удовлетворить любые потребности и усладить взор. Только коньяк не высшей пробы, но после третьего бокала уже всё равно.
Девушка поставила блюда на пол и прильнула к мужчине. Игривый поцелуй коснулся щеки, будоража кровь. Жрицы любви никогда не целовали в губы, только если доплатят, - неписаный закон профессии.
Служитель Дагора отставил бокал и усадил девушку на колени. Пальчики проститутки умело пробежали по телу; им вторили губы. Бархатный корсаж, прикрывавший грудь, полетел на пол, и жрица любви приступила к исполнению своих прямых обязанностей.
- Пойдём наверх, крошка! - страстно шепнул клиент.
- Четвертушка, - улыбнулась полуобнажённая прелестница, - и я вся твоя. На целый час.
- Беру на два, - в запале ответил жрец и достал кошелёк. За выпивку и приватный танец он уже заплатил.
Попробовав монетку на зуб, девушка сжала её в кулаке и, подхватив с пола корсаж, поманила жреца в одну из спален наверху. Он в третий раз заказывал одну и ту же девушку и неизменно щедро платил за дополнительные утехи. Зато все два часа жрица любви занималась делом, а не попытками оживить мёртвое. Или не изображала собачку, тявкая и прыгая через кочергу.
Отработав, девушка оставила клиента одеваться и, прихватив наряд танцовщицы, спустилась вниз, в комнату владелицы заведения.
"Мама", усыпанная веснушками рыжая женщина с испитым цветом лица, сидела за конторкой и, потягивая яичный ликёр, проверяла счета. Услышав скрип двери, кивнула - заходи.
Жрица любви назвала клиента и протянула заработок. Утаила только пару медяков "на чай". Хозяйка внимательно проверила выручку и занесла в амбарную книгу в графу нужной девушки. В конце месяца на основе этих записей высчитывался процент, который получала проститутка. Кто-то оставался должен: не окупал расходы на содержание.
Плеснув ликёра во второй стакан, девушка залпом выпила его, открыла шкаф и вытащила один из одинаковых пеньюаров.
- Кто там ещё? - лениво поинтересовалась она, прикрыв наготу розовым атласом.
- Выбирай: молоденький юнец или мужчина в возрасте.
- Только юнца мне не хватало! - скривилась девушка, засунув в рот щепотку мяты. Тщательно разжевала, освежив дыхание. - Меня только что два часа имели вдоль и поперёк, передохнуть хочу. Давай мужчинку. Надеюсь, у него ещё встаёт?