– Еще один дохлый номер. Нимвроди сознательно свалил все на человека, к которому не подступиться. Уверен, что это – ложный след. Это даже надежнее, чем свалить грех на покойника...
– Ну, а если все-таки попробовать, как вы выразились, подступиться? С чего посоветуете начать?
– С фирмы "Коммон Энтертейнмент". Он ее хозяин. Ее, четырех туристических агентств, шести подводных замков и много чего еще... Там, в фирме, конечно, его сроду не видели. Он делает дела дома. Туда вас и отошлют. Там вас встретит Пьеро Аквабланка...
– А уж он пошлет меня к черту. Это его обязанность... – догадался Кай.
– Во всяком случае, не имеет ни малейшего смысла добиваться встречи с Гонти без ордера Прокурора. Прокурор ордера вам не даст. Да и согласитесь – основания просить бумагу у следствия хлипкие. Хотя, конечно, не в этом дело.
– Гонти – влиятельная фигура?
– Род Гонти – один из чертовой дюжины родов, предки которых основали Эбисс-Айл. А Клаудио – последний в роду. Мог бы быть Дожем. Если бы освободилась одна из двенадцати вакансий. Аристократия здесь очень сильна. Без поддержки Дворца – не суйтесь. Вас легко могут просто-напросто высечь. И учтите – таких дел как это – вагон и маленькая тележка. Извините, мне пора залить вином филе в печи...
– Не смею вас задерживать, – закончил беседу Кай.
* * *
Эдвард Джонс Монтегю имел именно тот вид, который должен иметь раскаявшийся убийца. То есть сидел, понурясь, и временами сжимал голову руками. На вопросы отвечал подробно, но каким-то тусклым, лишенным выражения голосом.
– Итак, – инспектор Бах картинно взял подследственного за плечо, – то, что вы соглашаетесь повторить ваши показания в присутствии Федерального Следователя – ваше искреннее, бескорыстное решение?
– Да, господин инспектор, – подтвердил Монтегю.
– И ваша явка с повинной была совершенно добровольной? – благостным тоном продолжил инспектор.
– В известной мере, – подследственный задумался. – Но – скажу вам правду – если бы я знал про эти сети...
– Господин Монтегю имеет ввиду сети, которые полиция установила на определенной глубине под городом, – пояснил Бах Каю. – Здесь, в отличие от Венеции, каналы не имеют дна, и избавиться от трупа и орудия убийства – слишком легкое дело. Мы этому препятствуем, насколько это возможно. Но свои действия не афишируем... Итак, Монтегю, расскажите, как было дело...
– Мы познакомились с Антуаном Леклэ незадолго до того, как произошла эта... Одним словом, примерно за неделю до того, как мне пришлось его убить...
– Вы сказали "пришлось"... – Вмешался, наконец, в разговор Кай. – Вы что – действовали в порядке самообороны?
– Нет. Это была вспышка гнева. Я взялся подвезти Антуана до дому. Все и произошло в моем катере... Покойный много выпил, да и я, наверное, тоже... Я не знаю, откуда он взял, но ему взбрело в голову, что я – "голубой". А я, знаете ли, пострадал от этого – в молодости оказался жертвой... сексуальной агрессии...
– Будучи в заключении, насколько я помню, – уточнил Бах.
– Теперь я понимаю, что покойный просто неудачно сострил по поводу моего пристрастия к блюдам из осьминогов-геев... Но ему так понравилась эта шуточка, что он чуточку переборщил...
Осьминоги-геи, пожалуй, были столь же необоснованными жертвами местного фольклора, как и подследственный Монтегю – острот своего собутыльника. Два раза в сезон промысловые акватории Океании начинали ломиться от миллионов тушек этих особей – причем всех исключительно мужского пола, естественно, не способных быть оплодотворенными и давать потомство. Ни один музей Обитаемого Космоса не мог похвастать экземпляром самки этих квази-моллюсков. Отсюда ползли слухи о гнусных половых наклонностях бедных тварей, лишенных природой счастья семейного очага и возможности нормально пестовать потомство в лоне семьи. Частично это подтверждалось их неразборчивостью в выборе объектов совокупления, что, в общем-то, было неудивительно для созданий со столь детдомовским детством. Вряд ли это служило, однако, достаточным основанием, чтобы называть осьминогом-геем Божью тварь о двенадцати аж щупальцах.
– И вы решили, значит, отправить своего обидчика к Большой Самке? – поинтересовался Кай. – Вам было обидно за осьминогов?
Эвфемизм "отправиться к Большой Самке", особенно широко распространенный среди охотников и фермерства Продуктивных слоев, основывался на другой серии побасенок, связанных с образом жизни осьминогов-геев. Последних порождала после оплодотворения, согласно этим рассказам гигантская самка-кракен, обитающая где-то на немыслимых глубинах, у провалов сейсмических разломов и трещин многострадальной океанической коры Океании, извергавших в "верхние" слои и течения непредсказуемые часто потоки геотермальных вод, изобилующих всякой неизученной живностью, и, возможно, под влиянием всяких зловредных выбросов из недр, порождавших всяческие чудовищные и вконец непристойные формы жизни. Кто и как оплодотворял Большую Самку – ее собственные отродья, или же Дьявол Глубин – на этот счет версии любителей почесать языки за стойкой бара или с трибун научных конференций расходились. Сермяжная истина состояла в том, что множество попыток добраться до логова Большой Самки с целью засвидетельствовать ее бытие или небытие путем видеозаписи или добычи полного экземпляра или его частей, по одиночке или основательными экспедиционными коллективами, закончились плачевно – полным и таинственным исчезновением добытчиков зоологической истины или, в лучшем случае, их частичным возвращением несолоно хлебавши – что для неудачных занятий подводным промыслом в разной степени соленых водах Океании, определение неверное. После каждого такого провала слухи и бредни как о Самке, так и о ее гнусном отродье, натурально, множились.
Что, впрочем не лишало разные части тела осьминогов-геев их кулинарных достоинств. А самих беззащитных тварей – промыслового интереса.
– Разумеется нет! – слабым голосом возразил подследственный. – Я, всего лишь хотел вышвырнуть бедного Антуана из катера, он воспротивился, и я вынужден был пустить в ход разрядник... Когда же я понял, что... Было слишком поздно. Он пошел ко дну как камень...
– Хороший аргумент для вашего адвоката, – признал Кай. – Жаль, однако, что нет свидетелей... И вы всегда возите с собой разрядник со снятым ограничителем? Это, между прочим, запрещено законом и сильно осложняет ваше положение...
– Я купил его по случаю... Как раз накануне... Не знаю, что это меня дернуло снять пломбу... Многие так делают... А в хронике было несколько сообщений о нападениях на прохожих...
– В хронике каждый день сообщают о нападениях на прохожих, – просветил подследственного Кай. – А вот почему вы решили приобрести нового э-э... знакомого? Вы ведь не были знакомы раньше...
– Просто я надумал сменить ресторан, куда заходил в конце недели выпить кружку-другую пива... Ну – и в "Щупальце" – среди тамошней публики, в лице... бедного Антуана я, как мне казалось, нашел неплохого собеседника.
– У вас были общие интересы? – осведомился Федеральный Следователь.
– Скорее – общее хобби. Мы оба – большие любители охоты. Нет – не подводной. Я имею ввиду сухопутные сафари... Антуан для этого раз в два года выбирался в Метрополию...
– Но вы-то – домосед, как можно понять из материалов вашего личного файла... – недоуменно заметил Кай.
– Я предпочитаю ВР-сафари. Ими можно заниматься не раз в пару лет, пару раз в неделю... В "Мираже", например... Было интересно сравнивать наши впечатления... Бедный Антуан...
– Скажите, а почему вы вдруг решили поменять место ваших еженедельных э-э... возлияний?.. – продолжал гнуть какую-то свою линию Кай.
– Видите ли... Раньше я... Раньше мы и другой мой покойный друг...
– Его вы что – тоже угрохали? – бестактно спросил инспектор Бах, ранее не интересовавшийся, видимо, другими упокоившимися знакомцами подследственного.
– Упаси Боже! Джон... Он сам ушел из жизни... Это – совсем другая история, сьер... Мы с Джоном постоянно по пятницам заканчивали день в "Предельной Глубине"... И мне стало как-то неуютно там, когда Джона не стало... Я и решил сменить обстановку...
– А заодно и перейти с "Хереса" на пиво. С Джоном Килгудом – ведь о нем речь? – вы говорили о делах и пили "Херес" – по рюмке, а с Антуаном Леклэ обсуждали сафари и глотали пиво. И – пинтами. Странная смена репертуара...
– Вы э-э... в курсе того, что мы с Джоном?.. – растерянно начал подследственный.
– Я поработал с вашим досье – всего-навсего, – Кай пересел так, чтобы оказаться лицом к лицу с Монтегю. – А с вами – поработал еще кто-то... Скажите, не могло быть так, что место и способ вашего отдыха по пятницам вам пришлось изменить по чьей-то просьбе? – быстро, давя на психику подследственного, спросил он.
– Ч-что вы имеете ввиду? – лицо Монтегю дернулось.
– Я имею ввиду только, что сказку про то, как вы убили Леклэ в припадке праведного гнева, вам придется оставить для доверчивых читателей психологической прозы, – Кай откашлялся и, не снижая темпа, продолжил. – Налицо все признаки умышленного убийства: с определенного момента, вы – в полном противоречии со своими вкусами и привычками – начали посещать именно "Щупальце" – у черта на куличках расположенное, и относительно вашего дома, и относительно места работы... Впервые начинаете интересоваться в ВР-салонах сюжетами, относящимися к сафари... Я поинтересовался вашими заказами в вашем любимом "Мираже"...
Лицо Монтегю снова дернулось. Импровизированное вранье попало в цель.