Милн коснулся лба тыльной стороной ладони.
– Похоже… – пробормотал он. – Командир, вам лучше выйти отсюда. Я разберусь самостоятельно. Пришлите Бриккера.
Вересов через интерком потребовал, чтобы Бриккер немедленно явился в медицинский блок. Планетолог был недоволен тем, что его отвлекли от завтрака.
– Я бы сам зашел, – начал он с порога.
– Кровь на анализ, немедленно. И у себя. – Командовал Вересов Милном.
– Да, да, я все знаю, – твердил биолог. – Выйдите, прошу вас.
Вересов наконец подчинился.
– Что за паника! – возмущался Бриккер. – Я в жизни ничем не болел.
– Коко тоже, – сказал ему Милн.
Одна из двух секций медицинского блока была превращена в изолятор. Бортовой медконсультант подтвердил наличие неизвестного инфекционного заболевания у Бриккера и Милна. "Тяжелая вирусная инфекция" – это все, что мог сказать компьютер-медконсультант. Проверку остальных членов экипажа взял на себя Вересов, поскольку Милну теперь нельзя было покидать медблок. К ужасу командира, неизвестная инфекция была обнаружена и у него. По поводу Кастена и Стахова медконсультант не дал никакого определенного ответа, но оба – и инженер и астрофизик – не питали иллюзий. Тем не менее, Вересов приказал им надеть легкие биозащитные скафандры. После этого отпала необходимость устраивать в медблоке изолятор.
Когда стали вводить всем членам экипажа имунномодуляторы, Милн заметил, что в коробке недостает двух ампул. Получилось так, что Милн доставал коробку на глазах у Вересова.
– Коробка была запечатана, – сказал он в недоумении. – Мы никогда ими не пользовались.
– Знаешь, что я думаю, – сказал он, глядя в глаза Милну. – Я думаю, ты еще вчера начал подозревать, что есть опасность заражения.
Милн возмутился:
– И ввел себе имунномодуляторы? Вы это хотите сказать?
– Себе или Коко… Ладно, выбрось из головы, – Вересов понял, что погорячился. – Что делать-то будем?
Вместо ответа Милн уставился в микроскоп.
Вересов запросил помощь у Терминала. Он продолжал отсылать сообщения каждые полчаса.
К трем часам дня состояние Бриккера резко ухудшилось: дыхание стало затруднено, он потерял сознание. Температура зашкалила за сорок. Аппарат искусственного дыхания кое-как стабилизировал состояние, но Милн понимал, что это ненадолго. Его самого постоянно мучила тошнота. Вересов пока чувствовал только головную боль и легкий озноб.
В четыре утра Бриккер скончался. За полчаса до смерти он пришел в себя, просигналил Милну и, когда тот подошел, знаками попросил отключить прибор искусственного дыхания. На первый взгляд казалось, что Бриккер выздоровел. Когда Милн вытащил катетер, он так и сказал:
– Все в порядке, я, кажется, оклемался, – и бодро спрыгнул с кровати.
Милн не пытался его остановить.
– Как остальные? – спросил Бриккер.
– По разному, – ответил Милн. Ему было тяжело говорить. Он сел на пол рядом с кроватью и прислонился к стене.
– Пока я спал, – весело продолжал Бриккер, – я понял, как ты заранее узнаешь временной гэп. Сейчас я тебе расскажу, дай только в туалет сбегаю…
Он скрылся в ванной. Вышел оттуда минуты две спустя и вялой походкой вернулся к кровати. Потряс за плечо Милна.
– Спишь?
Милн с трудом открыл глаза.
– Ну и я посплю, – сказал Бриккер, – что-то спать опять захотелось. Ты мне транквилизаторов не давал? Давал, небось, да? Вы, врачи, все любите лечить транквилизаторами, да… да прочей дребеденью. – Кряхтя, он растянулся на постели, укрылся одеялом. – Ты прав, надо выспаться, – продолжал приговаривать Бриккер. – А нас ты больше не обманешь… Надо же, пять наносекунд…
Он хихикнул и подтянул одеяло.
В семь утра Милн очнулся.
"Какого черта я позволил себе спать сидя, – подумал он, – шея затекла, голова потом трещать будет."
Кардиограф пищал тоскливо и заунывно. Прямая линия на экране. Морщась от боли, Милн поднялся с пола и зачем-то пощупал у Бриккера пульс. Рука была холодной и странно податливой. Милн прошел в первый отсек медицинского блока. Вересов сидел в кресле, рука свисала мимо подлокотника. Милн откатил кресло к стене, себе взял вращающийся стул и устроился перед электронным микроскопом. Пробы тканей, пораженных вирусом, были приготовлены еще вечером, но у него не хватило сил посмотреть их – перед глазами все плыло. Сейчас он ощущал необыкновенный прилив энергии и какую-то особенную ясность, наполненную предчувствием близкого открытия.
Несколько минут он настраивал микроскоп.
"Не может быть!"
Он встал, походил взад-вперед по отсеку, снова сел за микроскоп. Через минуту оторвался, оттолкнулся от стола и поднял ноги. Вращающийся стул сделал оборот. Милн поморгал и прильнул к окуляру.
Дверь в медблок с шорохом отворилась.
– А, вот и ты, – сказал он вошедшему белому скафандру, – иди сюда, смотри, я кое-что обнаружил. Иди, иди, не бойся, ты ж в скафандре! Сравни, слева наш старый добрый вирус Пака, а справа – черт знает что!
Человек в биозащитном скафандре ни слова не говоря подошел и посмотрел в микроскоп.
– Убедился? – спросил Милн и довольно потер руки.
Скафандр качнул головой.
– Надо немедленно сообщить на Терминал, – деловито продолжал Милн. – А Рассвел-то был прав… И почему ему не поверили… Напишу-ка я сначала ему. Он обязан узнать первым.
Милн принялся выстукивать текст послания.
"Уважаемый профессор Рассвел…" – такими словами начиналось послание.
Человек в скафандре обеспокоено смотрел, как на экране возникают слова. Приняв наконец решение, он посмотрел по сторонам. Его взгляд упал на шнур переносной лампы. Он поднял лампу, шнур вытянулся еще на полметра.
– Зачем… – Милн хотел спросить, зачем его коллега поднял лампу.
Человек в скафандре быстрым движением набросил шнур на шею Милну и стал затягивать.
Милн сопротивлялся. Руки колотили по столу, клавиатуре… Лежавшая рядом с микроскопом клеенчатая салфетка соскользнула на пол. Под нею лежал хирургический скальпель. Человек в скафандре подумал, что если бы он знал, что на столе лежит скальпель, то воспользовался бы им. Он удвоил усилия. Милн продолжал размахивать скальпелем, но силы, отпущенные болезнью перед тем, как окончательно добить его, подходили к концу. В последнее мгновение перед смертью он подумал, что Бриккер, вероятно, умер счастливым.
Человек в скафандре перестал стягивать шнур. Он тяжело дышал – биолог задал ему хлопот. Милн сидел в той же позе, что и Вересов в кресле у стены. Даже правая рука, выронив скальпель, свесилась точно так же. Вот только у Вересова не было красно-синего следа на горле.
На полу расплылась кровяная клякса. Еще одна.
Откуда кровь?
Убийца почувствовал жжение в правой руке. Он выругался. Милн все-таки задел перчатку. Из прорези капала кровь.
Он бросился к шкафу с медикаментами. Если скальпель был заражен, дезинфекторы не помогут. Где же коагулятор… Вот он. И еще анестетик…
Расстегнул скафандр, высвободил правую руку. Пальцы и тыльная сторона ладони были в крови. Ввел обезболивающее. Сжал зубы и приложил к порезу коагулятор.
Раз, два, три… хватит.
Он перевел дух. Огляделся. Взгляд упал на экран компьютера. Он подошел ближе.
Проклятье!
Наверное, Милн все же успел нажать на ввод. Или нажал на ввод непроизвольно, когда в предсмертной агонии колотил руками по клавиатуре.
Неоконченное сообщение ушло к Терминалу.
1. У Гордона Алистера новая клиентка
Адвокат Гордон Алистер стоял у окна и любовался открывавшимся видом. Он был горд тем, что, выбирая помещение для своей адвокатской конторы, не стал экономить на виде из окна. Сто семнадцатый этаж, окно во всю стену, западная сторона – только стой и любуйся. Для понедельника погода была вполне сносной: островной ветер разогнал вчерашние тучи, и на небе осталось всего два облака. Ветер постепенно стихал, и отставшая парочка плыла в сторону пролива медленно, словно по инерции. За облаками, как и полагается, ползли по земле две тени. Тень, что поменьше, в этот момент накрыла Дайерс-Холл, большая тень подбиралась к Меррик-скверу со стороны Ньювингтона. Алистер поспорил сам с собою, которая из теней первой достигнет меридиана его конторы.
– Ставлю сотню на меньшую. – Секретарь Алистера, мисс Липтон незаметно подкралась сзади. Она работал с Алистером уже семь лет и за это время успела изучить все привычки своего босса.
– Ну я-то, если проиграю, спишу проигрыш в расходы, а как поступите вы?
– Потребую прибавки, – не задумываясь, ответила находчивая мисс Липтон.
– Нет, так не пойдет, – возразил Алистер. – Что-нибудь еще?
– Да, к вам посетительница. Молоденькая и очень расстроенная.
– Очень?
– Ну меньше, конечно, чем мистер Кули, которого вы отказались защищать от обвинения в двойном убийстве…
– Тогда пусть подождет. Постойте, разве я ей назначал?
– Если да, то не через меня. Ее фамилия – Чэпмэн. Мисс Джулия Чэпмэн – так она себя назвала. Она сказала, что вас ей рекомендовал профессор Рассвел.
– Профессор?! – изумился Алистер, – И кем она ему приходится?
– Не знаю. Мне уточнить? – с вызовом спросила мисс Липтон.
– Не стоит, – отмахнулся Алистер и посмотрел на часы. – Минут пятнадцать-двадцать у меня, пожалуй, найдется. А она хоть симпатичная? – Алистеру нравилось задавать секретарше провокационные вопросы.
Мисс Липтон поджала губы.
– Вас, мужчин, разве можно понять? Одна вам симпатичная, другая – почему-то не симпатичная. За себя скажу так: если бы не веснушки и не большие голубые глаза, я бы назвала эту девушку хорошенькой.