На постройку корабля ушло сорок лет. Сейчас у нас есть двести семьдесят один корабль и постоянно строятся новые. Они - единственное, что связывает материнские миры и восемьсот девяносто восемь колоний, а также множество колоний этих колоний. Со времени начала работы Службы пропали четыре корабля. Никто не знает почему. Утрата звездного корабля - худшее бедствие, какое я могу себе представить. Последнее такое событие произошло шестьдесят виртуальных лет назад.
Звездный корабль никогда не возвращается в мир, откуда впервые взлетел. Для этого Галактика слишком велика. Совершая полет, он уходит все дальше и дальше в небеса, описывая бесконечную незамкнутую кривую. Вот так мы служим в нашей Службе. Возвращаться нет смысла, поскольку мы пролетаем сквозь множество световых лет и миров. Мы живем вне времени. Приходится, поскольку другого способа нет. Это наша ноша и наша привилегия. Да, вот так мы служим в нашей Службе.
4
На пятый виртуальный день полета я внезапно ощутил легкое покалывание, словно что-то коснулось моего сознания, - почти неуловимый показатель того, что что-то идет не так. Мелочь на грани восприятия, вроде того как изъеденные временем булыжники наводят на мысль, что под холмом, на который ты взбираешься, захоронены дворцы и башни великого разрушенного города. Если не ждать такого сигнала, можно его и не заметить. Но в тот день я был "заряжен" на получение сигнала. Страстно желал его. Странное ощущение, нечто вроде радости охватило меня, когда я поймал мимолетный сигнал сбоя.
Я связался с дежурным искусственным интеллектом и спросил:
- Что за сотрясения на пассажирской палубе? Интеллект мгновенно оказался в моем сознании - яркое зеленовато-серое присутствие в ореоле звенящей музыки.
- Я не осведомлен ни о каких сотрясениях, сэр.
- Было отчетливое сотрясение. И прямо сейчас выброс новых данных.
- Неужели, сэр? Выброс данных, сэр? - ошеломленно, но с оттенком снисходительности переспросил интеллект. Это позабавило меня. - Какие действия я должен предпринять?
Это было приглашение к отступлению.
В тот день дежурным интеллектом был 49-Генри-Генри. Серия Генри склонна к увертливой невинности, которую я воспринимал как неискренность. Однако это очень способные интеллекты. Мелькнула мысль: а вдруг я неправильно расшифровал сигнал? Возможно, я слишком страстно жаждал какого-нибудь происшествия - любого, которое укрепило бы мои взаимоотношения с кораблем.
На борту корабля никогда не чувствуется никакого движения или активности, мы летим в молчании на волне тьмы, окутанные собственным ослепительным светом. Ничто не движется в этой вселенной, ничто даже не кажется живым. С тех пор как мы покинули Канзас-4, я все время чувствовал, что это великое молчание оценивает меня: могу ли я быть настоящим капитаном корабля? Прекрасно. Тогда дайте мне почувствовать груз ответственности на своих плечах.
Мы уже пролетели Ультима Туле, и возврата назад не было. Окутанные плащом собственного света, мы будем мчаться сквозь небеса одну виртуальную неделю за другой, пока не прибудем к первому месту назначения, к Кул-де-Саку в Хвастливом Архипелаге, сразу за Призрачным скоплением. Здесь, в свободном пространстве, я должен подчинить себе корабль, или он подчинит меня.
- Сэр? - подал голос интеллект.
- Проверь поток данных, - приказал я. - А именно пассажирскую палубу за последние полчаса. Там было какое-то движение. Там был выброс.
Я знал, что, возможно, ошибаюсь. Ошибка, вызванная осторожностью, может выглядеть наивной, но это не грех. И я знал: на этой стадии полета все, что я скажу или сделаю, экипаж "Меча Ориона" сочтет наивным. Что, в таком случае, я теряю, приказывая лишний раз проверить? Я соскучился по сюрпризам.
Если 49-Генри-Генри обнаружит хоть какое-то отклонение, это даст мне преимущество, а если нет, это не ухудшит моего положения.
- Прошу прощения, сэр, - через мгновение доложил 49-Генри-Генри, - но никаких сотрясений не было, сэр.
- Возможно, я преувеличиваю, называя это сотрясением. Может, это просто аномалия. Что скажешь? - Я задумался, не унижают ли меня такие разговоры с интеллектом. - Что-то было, я уверен. Необычный всплеск в потоке данных. Аномалия, да. Так что скажешь, Сорок Девять-Генри-Генри?
- Да, сэр.
- Что "да"?
- Запись показывает некую ненормальность, сэр. Ваша восприимчивость выше всех похвал, сэр.
- Продолжай.
- Нет никаких оснований для тревоги, сэр. Незначительное метаболическое движение, не более того. Как если бы кто-то перевернулся во сне. - "Идиот, что ты знаешь о сне?" - В высшей степени необычно, сэр, что вы оказались способны заметить такую малость. Хвалю вас, сэр. С пассажирами все в порядке, сэр.
- Очень хорошо. Занеси этот разговор в вахтенный журнал, Сорок Девять-Генри-Генри.
- Уже занес, сэр, - ответил интеллект. - Позвольте отключиться, сэр?
- Да, отключайся.
Приглушенная музыка, свидетельствующая о его присутствии, стала стихать и смолкла. Я мог себе представить, как он ухмыляется, призрачно скользя глубоко в нервных каналах корабля. Насмешливая программа, излучающая презрение к своему мнимому хозяину.
"Бедняга капитан, - думает он. - Бедный, безнадежный, глупый мальчишка-капитан. Какой-то пассажир чихнул, а он уже готов запечатать все переборки".
"Ну и пусть себе усмехается, - думал я. - Я действовал правильно, и запись подтвердит это".
Я знал: все это часть моего испытания.
Вы, возможно, думаете, что быть капитаном такого корабля, как "Меч Ориона", во время своего первого полета в небеса - ужасная ответственность и невыносимая ноша. Так и есть, но причину этого вы не можете угадать.
Дело в том, что обязанности у капитана менее значительны, чем у кого бы то ни было на борту корабля. Остальные выполняют четко определенные функции, существенно влияющие на безопасность полета, хотя корабль может, если возникнет необходимость, создать виртуальную замену любому члену экипажа и адекватно функционировать самостоятельно. А вот задача капитана, по сути, абстрактна. Его роль - быть свидетелем полета, воплощать его в собственном сознании, придавать ему логичность, целостность, переводя его в схему решений и реакций. В этом смысле капитан мало чем отличается от компьютерной программы: он кодировка, переводящая полет в серию линейных функций. Если он не справится с этим, другие позаботятся о том, чтобы полет протекал, как должно. Если капитан неадекватен, страдает не полет, а сам капитан. В ходе предполетного обучения я полностью уяснил это для себя. Полет будет продолжаться даже при самом жалком капитане. Как я уже говорил, с тех пор как возникла Служба, пропали четыре космических корабля, и никто не знает почему. Но нет никаких оснований полагать, что эти катастрофы произошли по вине капитана. Как такое возможно? Капитан - лишь посредник, через которого действуют другие. Не капитан творит полет, а полет творит капитана.