.. Нью-Йорк. Год 2040-й.Город, забитый беженцами с радиоактивного Востока, захлебывающийся в девятом вале преступности и анархии. Город, где работа частного детектива – САМЫЙ МОДНЫЙ БИЗНЕС, а виртуальная реальность – последняя из отдушин для миллионов отчаявшихся.Здесь можно сделать ВСЕ ЧТО УГОДНОНо, как найти здесь бесследно исчезнувшую девушку?
Содержание:
НЬЮ-ЙОРК-СИТИ ЗИМА 2040 - ГЛАВА ПЕРВАЯ 1
ГЛАВА ВТОРАЯ 3
ГЛАВА ТРЕТЬЯ 7
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 11
ГЛАВА ПЯТАЯ 14
ГЛАВА ШЕСТАЯ 20
ГЛАВА СЕДЬМАЯ 22
ГЛАВА ВОСЬМАЯ 26
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 31
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ 33
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ 39
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ 45
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ 47
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ 53
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ 55
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ 59
Эрик Браун
Нью-Йоркские ночи
Этот роман с любовью посвящается Сандре Согас Ромео – Els somnic table es poden converting en realitat!
НЬЮ-ЙОРК-СИТИ ЗИМА 2040
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Ночь была самой обычной, такой же, как тысячи ночей, проведенных в Эль-Баррио, но, оглядываясь назад, Холлидей видел: она стала началом того, что он будет считать самым мрачным периодом своей жизни.
Будильник прозвонил в десять. Холлидей поморгал, проснулся. Облачко пара вылетело изо рта в ледяной воздух залитой лунным светом мансарды. Ким лежала рядом, ее сонное, уютное тепло так и манило еще часок подремать. Однако мысль о работе, которая может ждать у Барни, заставила его покинуть теплое убежище и, дрожа от пронизывающей стужи, броситься в ванную.
Стоя под душем, он каждой клеточкой тела впитывал благодатную негу горячих струй. Потом сунул голову под фен и, глядя сквозь открытую дверь, заметил, что Ким снова переставила в мансарде мебель. Диванчик в духе Армии спасения и потертое кресло теперь были обращены к стеклянной стене, выходящей в боковой переулок.
На прошлой неделе, увидев, что он пытается отыскать вешалку, она повалила его на кровать и придавила руки коленями – темный поток волос так и заструился вокруг нежного овала ее лица.
– Мистер Холлидей, мы знакомы с вами… сколько?
– Я бы сказал – десять лет.
Она шлепнула его, и довольно ощутимо.
– Меньше десяти месяцев, Ход! И за это время… что случилось?
За десять месяцев их партнерство с Барни вступило наконец в фазу процветания. Не проходило и дня, в крайнем случае пары, чтобы в руки им не попадало новое дело, и к тому же процент удач был выше, чем когда-либо прежде. Холлидей считал это совпадением или же относил к психологическому настрою: когда этот прекрасный китайский эльф, подобно миниатюрному тайфуну, ворвался в его жизнь, то былую тоску и апатию словно ветром сдуло. Он чувствовал себя увереннее, стал больше работать и, следовательно, раскрывать больше тайн.
– Я смотрю на эту комнату, Хол… – Ким взмахнула рукой, обводя взглядом мансарду, – и вижу негативную энергию, больную комнату, дурной цы. Здесь надо все изменить. Я переставляю вещи и… о! – удача поворачивается к тебе лицом, ты получаешь больше работы, больше долларов!
Хол услышал скрип. Он быстро оделся и вышел из ванной. Ким, будто обнаженный дервиш, кружилась в танце, пряди длинных черных волос плясали вокруг тонкой, как у подростка, талии. Она стала натягивать белье: крохотные трусики и бюстгальтер, умудряясь в то же время сердито поглядывать на Хода огромными темными глазами:
– Я же просила, Хол, поставить будильник на восемь!
– Когда? Да ты и слова про это не сказала…
– Я пришла в полдень, ты проснулся, я сказала: "поставь будильник на восемь", ты сказал "о'кей".
Он вообще едва мог вспомнить, как она нырнула к нему под электроодеяло.
– Я спал мертвым сном.
– Но ты ведь ответил?
– Это во сне.
Она проворчала проклятие на мандаринском наречии, прыгая на одной ноге, а другую пытаясь просунуть в штанину джинсов.
Хол нашел куртку и застегнул молнию до самого подбородка, запирая тепло от ледяной стужи мансарды.
– Да и зачем тебе вставать в восемь?
– Работать, Хол, работать. Заниматься киосками. Ночью полно дел.
– Могла бы кому-нибудь делегировать свои полномочия. Она на секунду прекратила одеваться и уставилась на него, покачивая головой. "Делегировать" – слово, которому еще только предстояло проникнуть в ее словарный запас. Ким Лонг владела в этом районе дюжиной китайских придорожных ларьков с продуктами, и Хол как-то подсчитал, что она работает по четырнадцать часов в день. Каждый день. Когда он жаловался, что встречается с ней только в постели, она всегда нарушала свое расписание, чтобы уделить ему время: шла с ним в ресторан, в голодраму. В общем, демонстрировала готовность утихомирить его недовольство. Потом, через пару дней, она возвращалась к своей изматывающей рутине, и они почти нигде не бывали, пока он снова не решался привлечь ее внимание к этому факту.
– Не могу доверить другому то, что я должна делать сама, понимаешь, Хол? – в который раз пояснила она. – Я – трудящаяся девушка, Хол, должна ковать звонкую монету.
Он и сам не знал, дивиться ли такому материализму или сердиться. Когда десять лет назад началась малайская оккупация, она приехала из Сингапура. В возрасте пятнадцати лет и без гроша в кармане, так как ресторан ее отца конфисковали коммунисты. Она сама изучила английский, купила микроволновую печь и место в переулке, сумев со временем организовать процветающий бизнес "fast food" – гамбургеры, хот-доги и прочее.
У двери он на мгновение обернулся и спросил:
– Ким, почему ты не сбавишь темп? Не расслабишься, не отдохнешь? Вокруг столько удовольствий…
Башмаки-луноходы, свободная куртка… Глаза ее расширились, будто удивляясь подобной несуразности.
– Но работа доставляет мне удовольствие, мистер Холлидей. Если бы ты тоже получал удовольствие от работы, ты был бы счастливее.
И убежала в ванную.
Он хотел махнуть на спор рукой, но тут ему в голову пришла еще одна мысль.
– Эй, это несправедливо. У меня совсем другая работа. – Он прошел к ванной, распахнул ногой выкрашенную красным дверь и привалился к косяку. – Я целыми днями ищу людей. Иногда нахожу… Иногда мне достаются только трупы. А иногда вообще нет следов, никаких… И это хуже всего.
Она присела над унитазом, джинсы болтались у самых щиколоток.
– Ну и что! – прокричала она. – Я люблю свою работу! Люблю то, что я делаю! И не вини меня за это, Хол!
– Да я не виню, просто я… – Он отступил от двери. Ему часто приходилось задумываться, зачем он вообще ввязывается в эти споры. Он ее никогда не изменит.
Существо, сотканное из крайностей, она сочетала в себе женскую мягкость, почти маниакальное желание угодить ему в тех редких случаях, когда они бывали вместе, и жесткую, несгибаемую решимость поступать по-своему во всем, что касается финансов и бизнеса. На улице ему случалось видеть, как она дает указания менеджерам короткими быстрыми фразами на мандаринском наречии. Высокие трели звучали так, словно какой-то сумасшедший играет на ксилофоне. А глубина ее гнева часто приводила его в изумление.
Как-то он заявил, что у нее расщепленная личность.
Она фыркнула:
– Не пичкайте меня этим фрейдистским дерьмом, мистер Холлидей. Ты слышал про инь и янь?
Тут он наконец махнул рукой:
– Все, я ушел.
– Хол, если ты не любишь свою работу, зачем ты этим занимаешься?
Он оторвался от косяка. "Я и сам иногда удивляюсь", – |иодумал он, а вслух сказал:
– Ну, пока, Ким.
Он уже выходил из мансарды, когда она крикнула ему вслед:
– И не забудь вернуться к… – но конец фразы пропал – он уже захлопнул дверь, однако задумался, что же она имела в виду, он не помнил ни о каком уговоре встретиться.
Он спускался в офис на втором этаже, постепенно погружаясь в пропитанную крахмалом духоту, которая поднималась от китайской прачечной.
За резным стеклом горел свет. Он распахнул дверь. Офис – длинная узкая комната с ковром какого-то заплесневелого цвета и пятнами никотина на стенах. Письменный стол – в дальнем конце, у окна, выходящего на ржавую пожарную лестницу. Почти всю правую стену занимает огромный экран, разделенный на двенадцать секций, нижний правый квадрат неисправен, Холлидей и не помнит, чтобы тот когда-либо работал. Дверь напротив экрана ведет в спальню, где ночами спит Барни. Под потолком лязгает вентилятор, разгоняя влажную жару. У стола приткнулся переносной камин. Тепло кажется роскошью после арктической стужи мансарды.
Барни сидел, вытянув ноги на стол, на пологой возвышенности его живота покачивалась кружка с кофе. В уголке рта торчала вечная, испускающая дым, толстая сигара.
Как-то Холлидей спросил его, не думает ли тот бросить свои сигары, просто чтобы поберечь здоровье. Барни рассмеялся и сказал:
– Это часть образа, Хол. Ну что за частный шпик без дешевой сигары? Да я и не смогу бросить.
Через расставленные ноги он смотрел в экран компьютера на столе. Хол догадался, что партнер не слишком далеко выбирался сегодня из офиса.
– Все, я готов, Хол, – промычал Барни. – Собачья вахта – твоя.