- Потому что он прирожденный убийца! Да, сэр! Ланс Гереро - прирожденный и законченный убийца! И я это знаю лучше кого бы то ни было!
Он замахал руками с такой силой, что я был уверен - еще секунда - и центробежная сила оторвет их и забросит на огромный плафон под потолком.
- Вы знаете о каких-нибудь его убийствах? - Он так напугал меня своими руками, что я решил позволить себе немножко иронии. - Может быть, вы даже присутствовали при них?
Так же неожиданно, как он начался, ураган стих, и рыжий игрушечник снова упал в кресло.
- Не-одно-кратно, - отрубил он.
- Может быть, вы объясните мне, мистер Салливэн, что вы имеете в виду?
- Охотно, синьор адвокат. В твердом уме и здравой памяти…
- Наоборот, герр главный конструктор. В здравом уме и твердой памяти.
Рыжий внимательно посмотрел на меня и вдруг рассмеялся.
- Вы мне нравитесь. Внешность боксера, профессия юриста и отзывчивость на шутку. Редчайшая комбинация.
К своему удивлению, я почувствовал, что и рыжий мне тоже нравится.
- Взаимно, - наклонил я голову. - Но, с вашего разрешения, я бы все-таки хотел вернуться к трупам…
- А, что там говорить, - вдруг зевнул игрушечник. - Убийца. Я же вам сказал: у-бий-ца. Я приносил ему изумительные, можно даже сказать, гениальные идеи, и почти все они были безжалостно уничтожены Гереро.
- А вы знаете, - сказал я, - мне приходилось слышать самые восторженные отзывы о вашем дирижабле.
- Оставьте! Мы мужчины, и незачем нам льстить друг другу. Вы знаете, каким должен был быть дирижабль? Уп-рав-ля-емым! И не по радио, это было бы слишком дорого и банально. Ультразвук! Убил, убил он дирижабль… Да что там дирижабль! Если бы я начал перечислять все его жертвы, мы просидели бы здесь неделю. Да, сэр, неделю!
В нем был спрятан какой-то часовой механизм. Время от времени срабатывала пружина, и он приходил в движение. Вот И сейчас он вылетел из кресла и заметался по комнате. Казалось, что он не столько отталкивается от пола ногами, сколько ввинчивается в воздух пропеллерами рук.
- Благодарю вас, мистер Салливэн. Но не могли бы вы все-таки ответить мне на мой вопрос: как вы считаете, мог бы Гереро убить человека?
- Человека?
- Да, человека.
Рыжий погрузился в глубокое раздумье. Он взъерошил свои рыжие волосы, посмотрел на меня и сказал:
- Наверное, мог бы. Впрочем, все, наверное, могли бы. Ведь для убийства важен не убийца. Жертва важна. Когда попадается подходящая жертва, мало кто удержится от соблазна…
- Замечательная мысль, - сказал я, пожал игрушечнику руку и вышел из "Игрушек Гереро".
Нужно было вернуться к себе в контору, посмотреть, не удалось ли блондинке схватить в конце концов флакон с маслом для загара, послушать шуршание Гизелы за стеной - вообще окунуться в привычный мир привычных вещей. И подумать, что делать дальше. И стоит ли вообще делать что-нибудь еще. Я буксовал на одном месте. Чем больше усилий, тем глубже я погружался в болото.
Как я и предполагал, с блондинкой ничего не случилось, с Гизелой тоже, если не считать того, что она совершенно одичала от безделья. Одичала до такой степени, что даже обрадовалась, когда я попросил ее разыскать мне адрес и телефон Одри Ламонт. Через каких-нибудь полчаса передо мной лежал адрес и телефон.
Я позвонил. Ответил мне немолодой мужской голос.
- Будьте любезны мисс Ламонт. - Я подумал почему-то, что голос сейчас сообщит мне, что она уже не мисс и не Ламонт.
- К сожалению, ее сейчас нет дома. Что ей передать? Я ее отец.
- Очень приятно, мистер Ламонт. Меня зовут Язон Рондол. Я адвокат некоего Ланса Гереро, имя которого вы, возможно, слышали.
- Да, мистер Рондол, я слышал это имя. - Мне показалось, что Ламонт вкладывает в эти слова какой-то свой смысл.
- Мистер Ламонт, я понимаю, что моя просьба может показаться вам несколько странной, но мне хотелось бы побеседовать с вашей дочерью о мистере Гереро. Если она, разумеется, сможет…..
- Что значит "сможет"? - Мне показалось, что в голосе Ламонта появилась подозрительность. - Почему бы ей не смочь? Да и я с удовольствием постарался бы помочь вам, хотя, конечно… Бедный Гереро… Кто бы мог подумать, что он так кончит… - Ламонт глубоко вздохнул.
- Когда бы вы могли уделить мне полчасика?
- Да когда вам угодно. Хоть сейчас. У вас есть мой адрес?
- Да. Санрайз-бульвар, четырнадцать, квартира семь.
- Совершенно верно. Приезжайте. Дочь должна быть дома с минуты на минуту.
ГЛАВА 7
Санрайз-бульвар в отличие от Индепенденс-стрит - респектабельная улица. Респектабельная хотя бы уже потому, что нельзя не уважать тех, у кого есть деньги для оплаты безобразно дорогих квартир, какие характерны для этого района. Зато в холле дома номер четырнадцать, как в гостинице, сидел за маленькой конторкой портье, молодой человек с цирковыми плечами. Он вопросительно посмотрел на меня.
- Моя фамилия Рондол, - сказал я, чувствуя себя бедным просителем, пришедшим умолять об авансе на изобретение вечного двигателя. - Меня ждет мистер Ламонт.
- Пожалуйста, - кивнул портье, - четвертый этаж.
Лифт вздохнул и быстро вознес меня на четвертый этаж. Не успел я выйти из кабины, как дверь справа от меня приоткрылась и навстречу мне шагнул седенький невысокий человечек. Белый, пушистый венчик волос и розовое личико. Бело-розовый старичок.
- Прошу вас, мистер Рондол, прошу. - Он протянул мне маленькую руку, приветливо улыбнулся и провел в квартиру.
- Налево, мистер Рондол, побеседуем у меня в кабинете.
Кабинет, казалось, состоял почти целиком ил кожи. Кожаные кресла, кожаный диван, длинные ряды корешков кожаных переплетов.
- Садитесь, мистер Рондол, - Ламонт порхал вокруг меня, как бабочка. Казалось, мое посещение доставило ему несказанное удовольствие, - Чувствуйте себя как дома. Сигарету, сигару?
- Благодарю вас, вы очень любезны, мистер Ламонт, и мне, право же, неловко беспокоить вас, но профессиональный долг… Позвольте мне прямо приступить к делу. Как я понял, вы знаете о суде над Лансом Гереро. Хотя он и был признан виновным, и приговорен к смертной казни или полной переделке, но до последней минуты он продолжал уверять меня, что невиновен. До окончания срока апелляции я продолжаю оставаться его адвокатом. - Я взглянул на, мистера Ламонта. Он внимательно слушал меня, слегка кивая головой, словно одобряя все, что я говорю. - Меня интересует один вопрос, мистер Ламонт, - который я должен уяснить для себя. Я хочу знать, мог ли Ланс Гереро совершить убийство. Я понимаю, вам это может показаться странным, но я должен ответить себе на этот вопрос.
- А разве на суде не было установлено, что он убил эту девушку… как имя этой несчастной?
- Джин Уишняк.
- Да, да, Джин Уишняк.
- Было. Еще как было! Для обвинителя это было даже не дело, а прекрасная мечта. От свидетельских показаний до отпечатков пальцев, от орудия преступления до полного отсутствия алиби у подсудимого. Если бы я составлял сценарий убийства, в котором убийца обязательно должен был быть найден и осужден, лучшего я бы не написал.
Мой собеседник вежливо улыбнулся и закивал головой, как игрушечный фарфоровый Будда.
- И тем не менее, - продолжал я, - мой клиент все время, до последней минуты, уверял меня, что не совершал убийства.
- Но вы же сами сказали: отпечатки, свидетели…
- Совершенно верно, мистер Ламонт. Но именно из-за тяжести улик, из-за их безусловности отказ моего подзащитного признаться заставляет меня сохранить пусть ничтожное, но сомнение…
- Но это же мистика, дорогой мистер Рондол, - беспомощно развел своими маленькими ручками Ламонт, - я всю жизнь занимался наукой, я вышколил свой мозг, я научил его признавать только факты, а факты в деле бедного Гереро, увы, неоспоримы. Так я, во всяком случае, понял и из газет, и из ваших слов.
- Это все так, не скрою. Да и смешно было бы спорить с данными дактилоскопии и анализом фонограмм…
- Фонограмм? - удивленно спросил Ламонт.
- У Джин Уишняк нашли пленку с записью ее голоса и голоса Гереро. Эксперт, выступавший на суде, представил сравнительные фонограммы голоса Гереро на этой пленке и его же голоса, записанного во время следствия.
- Интересно, кто же был экспертом? Вы не помните?
- Крошечный человечек с оттопыренными ушами, похожий на мышку.
Ламонт рассмеялся.
- А, это профессор Вудбери. Бедный Джордан, если бы он знал, с кем его сравнивают…
- Прошу прощения, - смутился я. - Я не знал, что он ваш знакомый.
- О, я, поверите ли, знаю его, чтоб не соврать, лет сорок. Я ведь тоже физик и тоже профессор с вашего разрешения.
- Простите, профессор, за мышку…
- Да господь с вами, мышка - это очень точное сравнение. А оттопыренные уши - это просто великолепно. У вас очень острый глаз.
- Профессор, вы хорошо знали Гереро?