– Нет. Я – обычный мир. Не вселенная. Даже пока не совсем обитаемая планета. Что-то весьма среднее, непонятное и нестабильное. Я попрошу тебя не перебивать меня, а я все подробно расскажу доступным тебе языком.
Миры – субстанции неопределенные. Они рождаются ежесекундно и ежесекундно гибнут. Мы не совсем разумны и в вашем, человеческом понимании схожи, пожалуй, со своеобразными паразитами, которые не могут существовать без своего носителя. Так же, как паразитам, нам необходимо найти хозяина, присосаться к нему и поглощать его жизненные соки…
– Хорошенькая перспектива, – хмыкнул я.
– Еще какая. Но в отличие от паразитов, которые высасывают из носителя всю его силу, кровь, соки и вдобавок награждают кучей неприятных болезней, мы, Миры, даем своему хозяину огромную власть в собственных пределах. Нам это крайне необходимо и выгодно. Чем сильнее, умнее, могущественнее наш носитель, тем быстрее развивается Мир, его структура, население, культура, наука и техника. К сожалению, далеко не всем Мирам везет. Иногда они не успевают найти своего носителя и гибнут. Иногда носитель бывает, скажем так, ограничен своими потребностями. И тогда Мир, созданный таким носителем, обречен на жалкое существование.
– То есть?
– Буквально. Представь себе роскошный дворец, с фонтанами, садами, павлинами и сотней услужливых гурий, выполняющих любую прихоть Императора.
Я представил и хмыкнул. А что, очень даже неплохая жизнь!
– Вот-вот, – улыбнулся двойник. – райская жизнь, предел мечтаний. А теперь одна маленькая поправка. Стоит этот дворец в пустыне, или на скале посередине Мирового океана. И больше в этом мире нет ничего, только дворец, гурии и Император. Человек двести на целую планету, на которой ничего больше нет. Ни городов, ни лесов, ни рек. Пустота. И такие миры существуют и вынуждены вести подобное существование, потому что им просто не повезло с носителем. Я скажу тебе больше, таких миров очень много. Они остановились в своем развитии, потому что в свое время в развитии остановился их Император.
Эта картина понравилась мне гораздо меньше. Я сдвинул к переносице брови, а моя двойник удовлетворенно кивнул.
– Вот-вот. Безграничная власть и пародия на величие в лице дорвавшегося до власти фигляра. А мы, по сути, разумные существа, вынуждены подчиняться законам, которые нас уязвляют, и ничего не можем сделать.
– Почему бы тогда не сменить носителя? – разумно возразил я.
– Это, к сожалению, невозможно. Миры не меняют хозяев и не имеют возможности их выбирать самостоятельно. Право на собственный Мир определяется не нами. Если бы это было так, мы предпочитали бы подчиняться гениям, даже злым, даже одержимым, но гениям, потому что имели бы возможность определенного развития. Увы, но нашими хозяевами часто становятся люди ограниченные, глупые и жадные не до знаний и могущества, а до обычного чревоугодия. И тогда в своем развитии останавливается и Мир. Это похоже на ребенка-дауна, которого обучили простым действиям, с той разницей, что в нашем случае этот пресловутый ребенок-даун понимает собственную ущербность.
– Да, – протянул я, – печальная история. Но при чем тут я?
– При том, – веско ответил двойник. – Ты – Император. Мой Император, если быть точнее. Я твой Мир. Я – пуст. Наполни меня.
Я надолго замолчал, глядя поверх плеча двойника. Перспективы, которые открывались передо мной, были весьма заманчивыми, но в то же время что-то свербело у меня в висках, словно предостерегая: "Берегись!" Неясная тревога волнами то накатывала, то отступала, давая место слепым надеждам.
– Что это дает мне? – тихо спросил я. Двойник улыбнулся победоносной улыбкой.
– Безграничное могущество в пределах Мира. Ты – творец. В своем Мире ты – Бог. Можешь создавать, разделять и властвовать. Никто не сможет встать у тебя на пути.
– Что будет, если я откажусь? – еще тише спросил я. Но мой собеседник меня услышал и покачал головой.
– Ты не можешь отказаться, – ответил он. – Теперь от твоего согласия или несогласия ничего уже не зависит. Ты мой Император и останешься им навсегда. Даже если ты не хочешь что-то менять сейчас, рано или поздно ты передумаешь. У тебя впереди долгая, очень долгая жизнь, насыщенная самыми разными событиями: хорошими и плохими. И рано или поздно ты сам придешь в свой Мир, чтобы убежать от проблем, которые будут тяготить тебя здесь.
Мы замолчали. В моей голове что-то тикало, словно неразорвавшаяся бомба, готовая в любую секунду разнести моя череп изнутри, изрешетив осколками все вокруг. Я потер пальцами виски, с удивлением отметив, что руки у меня совершенно ледяные.
– Мне нужно подумать, – наконец ответил я. – В конце концов, такие известия человек получает не каждый день.
– Думай, – снисходительно пожал плечами двойник. – У тебя впереди целая вечность. Когда будешь готов – позови…
* * *
Я думал четыре дня. Вполне возможно, что думал бы дольше, но цепь необычных событий, произошедших со мной, ускорили перемены в обычной жизни. Как и предсказывал мой двойник, иногда плыть против течения становится невыносим трудно. Я никогда не был хорошим пловцом. Куча мелких и крупных неприятностей, свалившихся на меня, заставила меня ускорить принятие решения. И однажды вечером я, забившийся в угол собственной квартиры, нерешительно позвал своего двойника, втайне надеясь, что недавний разговор мне просто померещился. Надежда умерла в зародыше. Двойник появился мгновенно, сел напротив и радостно оскалился. Его зубы были отвратительно белыми, совсем не похожими на мои, а в еще недавно голубых глазах горело пламя.
– Я согласен, – выдохнул я.
– Я не сомневался, – кивнул двойник, протягивая мне руку. Рука была точной копией моей, даже заусенцы на пальцах с идеальной точностью повторяли те, что украшали мою руку. – Пойдем?
– Пойдем, – согласился я, бросая на свою квартиру прощальный взгляд. Мы сделали шаг вперед и очутились… в моей же квартире. Только чуть менее захламленной. Я ошалело осмотрелся по сторонам. Все было точно так же как в моем доме… Но я точно знал, что это не моя старая квартира, не моя дом и не мой прежний мир. Я подошел к окну. За ним был до боли знакомый пейзаж, красовавшийся за треснутым стеклом. Не знаю почему, но эта сверкающая трещина притягивала мое внимание, словно бриллиант, невесть почему валявшийся прямо на земле. Я смотрел на трещину в стекле и с каким-то неудовольствием подумал, что даже тут не в порядке. Подняв руку, я прикоснулся к этой зияющей стеклянной ране и повел вдоль трещины пальцем.
От указательного пальца вдруг пошло легкое тепло, а его кончик слабо засветился. Трещина почему-то начала полыхать странным фиолетовым светом, а ее рваные края стали сползаться друг к другу. Фиолетовый свет становился все слабее и слабее, а потом погас. Я оторопело уставился на стекло. Трещины как не бывало. Я обернулся на своего двойника. Тот стоял за спиной и одобрительно смотрел на меня. Его глаза горели ярким фиолетовым светом.
– Что это было? – слабым голосом спросил я. Двойник улыбнулся.
– Я же тебе говорил, что здесь для тебя возможно все. Не хочешь попробовать еще?
– Хочу, – выкрикнул я, но в ответственный момент мой голос дал петуха. Двойник засмеялся, а я откашлялся и произнес более уверенно:
– Хочу. С чего мне стоит начать?
Двойник подошел ко мне и сел у моих ног, глядя на меня снизу вверх с выражением величайшей признательности.
– Думаю, для начала мне стоит дать имя.
Я думал недолго.
– Мир, в котором я могу делать все, что хочу, где я повелитель и властелин может носить только одно имя. Мой мир будут называть Эдем…
Часть первая
Медузы Сейвиллы
Гном теснил меня все сильнее и сильнее. Ему, низкорослому и коренастому, удавалось легче сохранять равновесие на скользких, покрытых слоем плесени, камнях. Да и своей секирой он орудовал умело. Впрочем, если быть объективным, он, в отличие от меня, отнюдь не стремился сохранить мне жизнь. Напротив, его целью было оттяпать мою буйную головушку в кратчайшие сроки. Мне же приходилось несладко. Во-первых, я вовсе не хотел убивать гнома, посему защищался, как мог своим коротким мечом. Во-вторых, я был выше гнома как минимум на голову, а в низких сводах пещеры то и дело попадались острые выступа, свисающие с потолка сталактиты, да и сами ходы были узкими, точно рыли их не гномы, а кроты. В-третьих, мне необходимо было любой ценой уберечь от повреждений ту добычу, что висела у меня за спиной в дорожном мешке.
– Отдай, подлый вор! – яростно прошипел гном, размахивая своим оружием у меня перед носом. Я не ответил, уворачиваясь от ударов. Поединок изрядно вымотал меня, а силы необходимо было беречь перед последним рывком. Гном гневно сверкал глазами из-под кустистых рыжих бровей. Огненная борода развевалась флагом, а из-под шлема торчали грязно-рыжие лохмы.
Звали гнома, естественно, Гимли. Когда он, застав меня в сокровищнице, грозно прорычал свое имя, я закатил глаза. Фантазия у Императора этого мира была явно никудышная. Это был уже четвертый Гимли, которого я встречал в своих путешествиях. Все они были разными, разного возраста и роста, с разными характерами, но практически все были рыжими, ворчливыми и скорыми на расправу. Последнее качество мне нравилось меньше всего. Гномы редко церемонятся с непрошенными гостями, а уж если его при этом еще и зовут Гимли – пиши пропало. Гномов я в принципе не любил, как, впрочем, и они меня. В девяти мирах именно короли гномов назначили награду за мою голову. Мне оставалось уповать только на общеизвестную жадность этих созданий, которые предпочитали не расплачиваться со своими кредиторами. Только поэтому меня пока никто не продал этим нечеловекам.