Холмс и Уотсон вышли на Бейкер-стрит, где мрачный забастовщик в кепке спросил их:
- Почему я работаю, но ничего не имею?
- Не тем местом работаете, - отразил Холмс.
- А почему вы не трудитесь? Труд должен быть первейшей потребностью, - напомнил прохожий.
- Это очень индивидуально.
Тогда угрюмый тип прошелся по начищенным штиблетам джентльменов.
- Если вы меня не извините за это, я погуляю но вашим котелкам, - предупредил он.
Уотсон хотел вытащить перчатку и отхлестать наглеца по щекам, но Холмс остановил друга, показав на следующую порцию забастовщиков: "Они тоже захотят попросить прощения."
Через полтора часа два джентльмена, покинув кабину модели "Якоб", вошли в паб.
- Где мы можем найти мистера Ривса, любезный? - спросил Уотсон у красноносого человека за стойкой.
- На бороде, - неучтиво ответил иностранной прибауткой трактирщик и отвернулся.
- Послушайте, синьор помидор, не соблаговолите ли… - иронически выступил Уотсон, но трактирщик, не оборачиваясь, отрезал:
- Товарищ помидор. Он тоже красный. А теперь советую оказаться по ту сторону двери.
- Но, может, хоть кружечку пивка принесете?
- Тебе надо, ты и неси, - не оставил никаких надежд мужчина.
- Почему такой пролетарский голос и манеры ирландского каторжника? - встрял Холмс. - Вы же частный собственник и вам есть что терять.
- Эту стойку сраную?! Fuck you, shit. Я стану начальником госпивной и не надо будет заботиться о том, чтоб купить подешевле да продать подороже. План будет. Понял ты, временный. А теперь чеши отсюда.
- Дай нос, - неожиданным образом отозвался Холмс. Хозяйчик пивнушки от изумления икнул.
А джентльмен вдел свои пальцы в ноздри мужчины и, потянув на себя, трахнул своим высоким лбом в его приземистый - приемом, распространенным у сицилийских разбойников. Хозяйчик опрокинулся назад и, ударив стену, ненадолго обмяк. А когда снова ожил, то взгляд его из орлиного стал воробьиным.
- Считайте, что вы сделались начальником госпивной, - выдержав паузу, произнес Холмс. - И вы не выполнили план… Ну, где же Ривс и его новый приятель по имени "товарищ Протей"?
- Час тому, как они уехали в киношку "Лучший мир", так ее теперь кличут. Это налево, с полмили топать. Там Ривс выступает перед рабочими-транспортниками.
- Ну, прощай, начальник струи. Прости меня, нос. Или, Уотсон, съедим еще тут но бифштексу?
- Вы же знаете, я вегетарианец. Мне мяса жалко.
- А ему нас? Это му-му рогатое нас бы пожалело? - и Холмс пронзительно взглянул на трактирщика.
- Зачем вы так, Холмс? - обратился Уотсон с попрекающим словом, правда, уже на улице.
- И я поддаюсь заразе, ведь я тоже пью из лондонского водопровода. Ладно, нам пора в "Лучший мир".
Могучий "Якоб", прибыв к месту будущего происшествия, спрятался в кустах. Через дом и дорогу темнел в мокром воздухе барак, из которого доносились горячечные, несоответствующие погоде голоса.
- Переоденемся, Уотсон, иначе нас могут не понять, - Холмс выудил из багажника кучу ударно воняющего тряпья.
- Не переборщить бы, - Уотсон с сомнением потянул воздух и стал натягивать грязные шмотки поверх костюма. - Мы выглядим, как жертвы ирландского голода 1845 года.
Двое переодетых джентльменов, обогнув парочку лениво жующих верзил, вошли в синематограф. Искусство кино замещал собой Ривс, который, находясь перед экраном, клеймил и высмеивал, обзывал и стирал в порошок имущий класс. Собрание, прилежно внимая, отвечало бурными продолжительными аплодисментами и выделением адреналина, а также бензола и некоторых других газов. В массе костюмов присутствовали одеяния разных окраин империи, индийские чалмы, африканские набедренные повязки, эскимосские меховые изделия. Какой-то каннибал даже пытался оборвать оратора: "Зачем говорить, что богатый человек всегда плохой? Мы однажды такого съели - оказалось, хороший". Но людоед тут же был изгнан за оппортунизм. Как всегда, первой освободилась от пут сексуальная сфера: затерявшиеся в углах забастовщицы довольным хихиканьем выдавали свое присутствие в объятиях окружающих мужчин. Нередко люди, изрядно хлебнувшие нива, выходили к забору но нужде. В общем, отдых был содержательным.
- Писающие на забор - это что, пощечина буржуазным вкусам? - поинтересовался Уотсон, но Холмс был сосредоточен на другом.
- Мне кажется, кто-то пялится на горлопана из-за кулис. Но пройти туда через сцену нам не придется. На пути еще более крепкие ребята, чем у дверей. Мы сейчас выйдем на воздух и попадем в "Лучший мир" со служебного входа.
Однако тыл барака прикрывало двое бдительных часовых. Вдоль наружной стены поднималась лесенка к двери в аппаратную, около которой переминался первый охранник. Второй топал туда-сюда у первой ступеньки. Уотсон, нырнув под лестницу, вынырнул оттуда, чтобы наложить компресс с хлороформом на внимательное лицо часового. Верхнего же охранника ссадил вниз Холмс, использовав малайское духовое ружье и стрелку, смазанную усыпительным средством.
Товарища Протея нашли за кулисами в руководящей позе. Хорошо смазанные сапоги выдавали его и на этот раз.
- Откуда, товарищи? - спросил он на английском, но с сильным акцентом восточноевропейских местечек, как догадался Холмс.
- Мы революционные мусорщики из Уайтчэпела.
- Разве к вам не приезжал уполномоченный? Разве вы забыли, что первый признак революции - это дисциплина передового пролетарского отряда?
- Уполномоченный не приезжал. А мусора у нас выше головы. Мы его даже подвозили со свалки для укрепления наших позиций. Только что нам теперь с получившейся вонью делать?
- Эта вонь деморализует эксплуататоров, - уверенно сказал товарищ Протей.
- А нас?
- А нас нет. Не может быть у нас такого ханжеского чистоплюйства, как у имущего класса.
- Убедительно звучит, - Холмс снял носок, также входивший в комплект новой одежды, и поднес к носу товарища Протея. Тот отшатнулся, чтобы побороть запах, а сынок великого сыщика заговорщицким тоном произнес. - Вы, случаем, не продаете складную баррикаду?
- Ваши документы, - всполошился товарищ Протей, почуяв неладное.
Не получив ответа на свое требование, закулисный деятель позвал подручных, однако никто не явился на зов.
- Товарищ Протей, ждем показаний о том, кто и где вводит психотропные химикаты в лондонский водопровод.
Собеседника из Протея не получилось. Он рванулся в сторону сцены, но предусмотрительный Уотсон сделал ему подножку. Товарищ Протей заорал, но бурные аплодисменты в зале разметали пронзительные звуки его голоса. Возбудитель Ривс на сцене как раз сказал про справедливый рабочий кулак, обрушивающийся на жирный буржуазный загривок.
Наконец агент унялся и заявил вполне спокойно.
- Наклонитесь, я все скажу.
- Очень интересно послушать, - но когда Холмс склонил голову, товарищ Протей ткнул чем-то блестящим в беззащитный живот джентльмена. Уотсон успел использовать зулусский ассегай для нейтрализации агента. Тот дернулся и затих…
Однако в руке у товарища Протея была всего-лишь ложка.
- Настала очередь спросить: что вы наделали, Уотсон? - возмутился Холмс. - Если он сейчас уйдет в мир иной - я представляю, какой металлургический рай у представителей Коминтерна, - нам вовек не найти концов этого преступления.
- Нам, Холмс, лучше поскорее осмотреть этого парня и расстаться с местом происшествия.
- Не могу с вами не согласиться.
Джентльмены срочно вывернули карманы и пазухи одежды у лежачего деятеля международного рабочего движения.
- Тут какие-то ампулы, Холмс.
- Дайте-ка сюда. Анализ, увы, провести мы не сможем. А вот вколоть больному одну из них мы вполне в состоянии. Шприц у меня всегда с собой, так же как и запасные трусы. - Холмс поспешил с инъекцией.
Вначале ничего существенного не произошло. Затем тоже, за исключением того, что…
- Вы видите, Холмс, какой-то свет над его головой. Не нимб. Там словно открылся люк и появилась смутная фигура, до пояса, с кучерявой головой и в очках.
- Полагаю, что вы дорисовываете своим воображением. Кстати, Уотсон, вы верите в разную чертовщину?
- Я приверженец англиканской церкви. Там всё сухо, скучно и бог любит больше того, у кого больше денег. Но посмотрите, какая-то тень будто втекает в тело агента.
- Я ничего не вижу, ну, может быть, кроме легкой фосфоресценции. Уотсон, все-таки поглядывайте иногда на черный ход.
Однако ни с того ни с сего смертельно раненный стал беззвучно подниматься и вскоре уже, лишь слегка покачиваясь, стоял на ногах.
- Где я? - спросил он.
- На сходке, товарищ Протей. Вы собирались сказать нам, где применять средство, а потом идти и выступать. Народ ждет.
- Водонапорная станция на… кхе-кхе, - тут сияние над его головой сменилось тьмой, и тело, рухнув ничком, стало совершенно бездыханным и неподвижным.
- Сматываемся по-быстрому, как говорят наши русские друзья, - шепнул Уотсон.
- Захватим труп с собой, - неожиданно произнес Холмс ужасные слова".