Алексей Лукьянов - Цунами. Книга 1. Сотрясатели Земли стр 12.

Шрифт
Фон

- Пеняй на себя.

Я сжал мышь в ладони. Ощущение статического электричества и огней святого Эльма на кончике каждого волоска оказалось не таким уж неприятным. Красные линии проявились, но теперь я видел в них систему и смысл. Можно гору раздробить в песок, засыпать подземные каверны, расколоть тектоническую плиту и выпустить наружу магму, поменять русло реки.

Я решил произвести локальный подземный толчок. Это оказалось не так уж и сложно. Придерживаешь три узла одной ячейки, а четвертый дергаешь, как струну. И вовсе необязательно делать пассы руками, сетка подчиняется мысленным приказам.

Под ногами соседки вспух асфальтовый пузырь, и девчонка свечкой унеслась в кучу песка. К слову сказать, другим локальным толчком я разрыхлил этот слежавшийся холм, утянув арматуру, обломки кирпичей, стекло и прочий строительный мусор к самому основанию.

- Придурок бешенства, - донеслось до меня.

- Все еще смешно? - спросил я.

- Обхохочешься, - прошипела девчонка, отряхиваясь и отплевываясь.

- Шкандыбала бы ты отсюда, сопля.

- И не подумаю. - Она упрямо уставилась мне в глаза.

- Чего?

- Я тебя не боюсь.

- Почему?

- А потому что ты не страшный.

Эта мысль мне в голову не приходила. Я думал, она испугается моей силы, а она на внешние данные смотрит.

Мышь все еще пульсировала в ладони. Чтобы не провоцировать самого себя, я разжал руку. Предмет выпал из руки и тяжело закачался на цепочке.

- Это оно?

Шибко умная. Как бы не пришлось чугуний грузить.

- Не твое дело.

- А можно посмотреть?

- Нельзя. Все, пошла отсюда, а то точно дуну.

- А потом покажешь?

- Отстань.

- Ну пожалуйста, я никому не скажу.

Да отцепишься ты наконец?

- Что ты можешь рассказать, сопля? - Я усмехнулся. Она, конечно, может и рассказать, но кто ей поверит?

- Я не сопля, я Вика.

Кто бы мог подумать?

- Да хоть Хрюндигильда Карловна. Кыш отсюда!

- А тебя можно Егором звать?

Вот пристала, дура мелкая.

- Я сейчас Юсе скажу, и он тебя поцелует.

Юся любил целоваться. Стоит кому-то в его присутствии чмокнуть губами, он тут же лезет с поцелуями. Наверное, ему ласки не хватает.

И только когда мы поднялись к себе на четвертый этаж, до меня вдруг дошло, что нас во время этой прогулки могли застрелить, затащить в машину, ухайдакать обоих трубой по башке. Я так живо себе это представил, что даже мурашки по коже побежали. Нужно торопиться.

Несколько штанов, теплые куртки, ботинки, майки, трусы, туалетные принадлежности, кружку и ложку, продукты, конфеты для Юси. Собирался я абы как, просто в сумку кидал, главное было вырваться из дому раньше, чем за нами придут. Прошелся по всей квартире: закрутил краны, проверил положение выключателей, чтобы без меня дома ничего не потекло, не замкнуло, не взорвалось.

Главное, дотянуть до Владивостока, думал я. Во Владивостоке угоним сейнер или вообще военный корабль. А чего мелочиться? На военном корабле рукой подать до Марианской впадины. Вот куда я сброшу артефакты, а Мезальянц пускай нанимает команду Кусто для поисков, если хочет.

Я нахлобучил Юсе на голову кепку, себе натянул капюшон, и перед тем, как присесть на дорожку, я решил еще задернуть шторы. А когда задернул, мимолетно глянул в окно. И обомлел. Во двор въезжала машина, и что-то мне подсказывало, что это за мной.

Практически одновременно мы с Юсей заткнули друг другу рты. Я посмотрел на брата, и в его бутылочных осколках читалось: засада!

Я не знал, Мезальянц ли это приехал с группой захвата, или еще кто-то, но чувствовал, что надо сидеть тихо, как мышке. Хотя, с другой стороны, наша мышка предпочла бы отнюдь не тихое существование.

Не прошло пяти минут, как в дверь начали стучать, и по стуку я определил, что это не Мезальянц. У него какой-то импульсивный стук был, расслабляющий. Сейчас же молотили так, что хотелось встать, с остекленевшими глазами послушно домаршировать до двери и открыть с криком: "Сдаемсу!"

Юся даже схватил меня за плечо: не открывай. Я тоже схватил его: молчи. Так мы и стояли, держа себя в руках.

А потом стук прекратился, послышались чьи-то голоса, грохот шагов на лестнице, рев двигателя на улице - и снова тишина. Это меня Виктория отмазала. Она хоть и дура, но порой ей в голову светлые мысли приходят.

Как и у всех девчонок, голова у Виктории оказалась забита романтической фигней. То есть, конечно, я не могу говорить за всех девчонок, потому что никогда с ними и не общался, но книги и кино представляют их именно такими. И Виктория была такой. Возможно, она смотрела те самые фильмы и читала те самые книги. Словом, она восприняла все как игру и включилась в эту игру со страстью неофита. Припрягла отца-милиционера, тот, видимо, пребывал в благодушном состоянии - и план бегства обрел реальные очертания.

На милицейском "уазике" мы с ветерком добрались до Одинцово, Викин отец помог нам с Юсей влезть в вагон, пожелал счастливого пути и ушел. Вроде слежки и погони не было, и на вокзале все обошлось без приключений, но, пока поезд стоял, мы никак не могли успокоиться. По спине все время пробегал нехороший холодок, как у травоядных, которые кожей чувствуют приближение хищника.

И, как оказалось, хищник был рядом. Не успели мы как следует устроиться, как дверь в купе открылась и к нам вошел Мезальянц.

- Далеко собрались, молодые люди?

16

Страх и напряжение прошли, будто не бывало. Оказывается, предчувствие неприятностей страшнее самих неприятностей. Мезальянца я не боялся. Это был тщедушный мужчинка, и бояться его было даже смешно. Даже если он имел оружие или владел боевыми искусствами, страху нагонять Иван Иванович или не умел, или не хотел. И даже если он был потенциально опасен, угрозы нашей жизни он не представлял, это я точно чувствовал.

- А зачем вам это знать? - спросил я.

- Хотя бы по той причине, что предметы твои принадлежат мне. Я их купил.

- Не пугайте. Сейчас они мои, и вы прекрасно знаете, что их можно передать только добровольно.

- И поэтому можно обманывать?

Блин, он на второй круг заходит.

- Я вас не обманывал.

- Именно поэтому я тебя не буду убивать. Отдай предметы, и мы расстанемся.

Снаружи зашипела пневматика, тормозные колодки со скрипом ослабили давление на колесные пары вагона.

- Вы с нами поедете? - спросил я.

Как выяснилось, иронизировал я напрасно.

- Могу. - Мезальянц закрыл за собой дверь и вальяжно расселся на соседнем месте.

Поезд тронулся. Я представил, что неделю проведу в его обществе, - и мне стало плохо.

- Откуда вы вообще свалились на наши головы? - спросил я.

- Тебе правда интересно? О, это воистину занимательная история. Слушай!

Петух достался Георгию Даниловичу случайно. Он был еще молодым парнем, носил буржуазное прозвище Гоген и только-только закончил политех. Он устроился работать на завод, и там, в сталелитейном цехе, познакомился с одним забавным стариком, который начал свой трудовой путь едва ли не при Александре Третьем Миротворце. У старика была потрясающе развитая интуиция, он по наитию находил все возможные причины неполадок в оборудовании, по звону определял качество стали, по искре вычислял присадки. Дедушка очень хотел добиться такого же уровня мастерства, но старик никак не мог объяснить, в чем секрет. Он щурился разноцветными глазами и шутил:

- Так ведь опыт, едрена промышленность.

Опыт не опыт, а старик, оказывается, не умел ни читать, ни писать, и даже в ведомости на зарплату ставил крестик с ноликом - Харитон Окулов. Георгий Данилович долго ходил подле Харитона и просто записывал все то, что ему показывал старик, самостоятельно находя объяснения. Постепенно отношения между стариком и молодым специалистом стали настолько доверительными, что Харитон позвал парня жить к себе:

- У меня хоть и одна комната, да много больше, чем твоя клетушка. Живи сколько влезет, все мне веселее.

Харитон жил бобылем, и Георгий с благодарностью принял его предложение: обстановка в общаге мало способствовала повышению профессионального уровня - ни почитать путем не дадут, ни выспаться.

Вскоре старик сильно сдал, перестал ходить на работу, бывало, целыми днями не вставал с постели. Георгий доставал ему дефицитные лекарства, ухаживал, обстирывал и кормил, но, видимо, срок Харитону Окулову пришел. Почуяв скорую кончину, Харитон как-то вызвонил Георгия с работы и сказал:

- Ты уж, едрена промышленность, не обижайся, да только в металлургии ты смыслишь раз в сто больше меня, Георгий Данилович. Я ж за век свой так ничего и не понял в том, как мы это железо отливаем. Талисман у меня заветный, он мне все и подсказывал. А забери его у меня - и все, буду я старый дурак.

Он снял с шеи металлического петушка с пышным хвостом и задиристым гребнем.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке