11
Мезальянц представился близким другом покойной Барбары Теодоровны. Перед смертью она велела Мезальянцу найти нас и сообщить о наследстве. Он вопросительно посмотрел на нас: откажемся, нет?
Представьте: в минуты роковые появляется хитрожелтый дяденька, говорит о мертвой бабушке и большом наследстве. Думаю, вы уже поняли, что я ему ответил.
- Пшел вон отсюда, мы по пятницам не подаем, - закончил я цветастую фразу.
Мезальянц крякнул, но не отступил.
- Постойте, молодой человек, я не обманываю, завтра похороны, можете сами сходить!
Он бы еще в морг меня позвал.
- Да что вы такой недоверчивый-то, а? - совсем расстроился незваный гость.
- Таким уж уродился, - сказал я. - Прочь с дороги, а то Юся кусаться будет.
Мезальянц плюнул в сердцах себе под ноги (Юся тут же повторил этот маневр и радостно заухал).
- Ладно. - Гость наконец уступил нам дорогу. - Панихида завтра в двенадцать часов на одинцовском кладбище. Я сам из Одинцово приехал, и бабушка ваша там жила. Захотите - приедете.
Как же, держи карман шире, подумал я. Видимо, очень громко подумал, потому что Мезальянц будто вспомнил что-то.
- Может быть, вас это убедит?
Он полез в недра пиджака и вытащил оттуда сберегательную книжку. Протянул мне, и я, стреляный воробей, попался. Я взял книжку и открыл. Книжка была оформлена десять дней назад в местном отделении Сбербанка, на мое имя, на счету лежало без малого четыре миллиона.
- Ловко, - сказал я. - А в чем подвох?
- Ни в чем, - ответил Мезальянц. - Ваша бабушка была страстной коллекционеркой, она собирала старинное серебро и незадолго до смерти продала коллекцию мне, с тем чтобы я деньги перечислил на ваше имя. Получите и распишитесь, как говорится.
- Я вам не верю.
- Зачем мне вас обманывать?
- Не знаю, но последнее время все только тем и занимаются, что обманывают меня.
Физиономия гостя стала кислой.
- Меня тоже, - сказал он. - Все равно - заберите. Я же все равно по этой книжке ничего получить не смогу.
Я взял книжку и тем обрек себя на страшные приключения. Вот честное слово - я не хотел. Но почему-то взял. И позвонил из дома в банк. И там мне сказали, что все верно, что я могу получить деньги хоть сейчас.
И я пришел, и действительно получил немного, так, на мелкие расходы. Я вовсе не собирался забирать все, мало того, я вообще не собирался пользоваться этими деньгами, это был просто эксперимент - не снится ли мне? Впрочем, никто бы мне сразу все деньги и не выдал.
Совершенно сбитый с толку, я вернулся домой. На пороге меня опять ждал Мезальянц.
Мы вошли в квартиру, я поставил чайник, и Мезальянц, торжественно усевшись в любимое дедушкино кресло, уставился на фотографию дедушки с бабушкой, на греческое зеркало, а еще больше - на бабушкины подвески: одна - в виде петуха, другая - в виде мышонка.
- Вы тоже коллекционер?
- Нет, это бабушкины. Мышка всегда ей принадлежала, а петух сначала папин был, потом ей достался.
- Так Барбара Теодоровна мне несколько подобных продала, свою коллекцию. Может, она про этот кулончик забыла?
Я не знал про это ничего, да и не хотел знать. Петух был такой же семейной реликвией, как и мышонок, я к ним даже прикасаться боялся, хотя Юся, наоборот, тянулся к ним, будто это игрушки.
- Продайте! Продайте вместе с мебелью, я гляжу, это тоже древняя вещь...
- Это память, я не буду это продавать.
- Понимаю. Но если надумаете - всегда к вашим услугам. Так что - завтра вас ждать? Я пришлю такси.
- Не уверен, что соберусь.
- Как угодно.
В эту ночь я не сомкнул глаз. Вот уж не думал, что эта мелодраматическая история могла так взбудоражить такого циника, как я. Хотя, конечно, не стоит забывать и сцену в собесе: та тетка завела меня не меньше. Я снял с бабушкиной фотографии петуха. Бабушка говорила, если взять его и как следует подумать, то правильное решение придет само по себе. Юся тут же схватил игрушку и засунул себе в рот. Испугавшись, что он подавится, я забрал подвеску обратно и пошел спать.
Однако всю ночь мне виделся одинокий холмик с покосившимся деревянным крестом, дедушка Георгий с бабушкой Агнией с упреком смотрели на меня, мол, скотина ты, Егор, о тебе вспомнили наконец, а ты будешь чужие деньги тратить и дуться? Не то чтобы я так жаждал навестить могилу новообретенной двоюродной бабушки, но все же уважить человека, оставившего нам с Юсей почти четыре миллиона только за то, что мы - родня по крови, стоило. Так говорило элементарное чувство порядочности. Но в то же время внутренний голос говорил: не езди, пожалеешь. Утром я метался, не находя себе места. Мало того что до Одинцово минут сорок на автобусе пилить, а надо же и кладбище каким-то образом найти. Вместе с Юсей такое приключение вряд ли доставило бы мне приятные минуты. С Юсей даже сон превращается в пытку, чего уж о прогулках говорить? Может, ну их нафиг, эти похороны? Потом на могилку можно съездить.
Но Мезальянц действительно прислал такси, и даже оплатил его в оба конца. Только на похоронах его, пройдохи, не было.
Похороны, между прочим, отгрохали по высшему разряду, не хватало только баяниста. Народу пришло, наверное, человек сто. Насколько я понял, Барбара Теодоровна была уважаемым человеком: очень многие говорили о ней в самых превосходных степенях - и добрейшая, и умнейшая, и красивейшая, исполин духа и корифей. Паноптикум из историков, краеведов и коллекционеров довольно быстро устал, поэтому речи стали короче и суше, и, чтобы не портить впечатление о церемонии, гроб заколотили, быстренько опустили в яму и прикопали. Народ неторопливо потянулся к выходу, где несколько автобусов должны были увезти всю эту ораву на поминки.
Однако не успел я влиться в толпу, как у меня зазвонил мобильный.
12
- Да?
- Ты где? - спросил глухой женский голос.
- На кладбище, уже ухожу. А кто это?
- Никуда не уходи, стой на месте и прикинься ветошью.
- А вы кто?
- Конь в пальто.
- Чего?
- Пока могилу закапывают, отойди в кусты жимолости. Там лопата и гвоздодер.
Гудки.
Связь была плохая, если кто-то и шутил, то голоса я не узнал.
Дура какая-то!
Тем не менее я огляделся и действительно - обнаружил рядом чахленький, словно недавно высаженный, куст жимолости, и там, почти незаметные, валялись новенький гвоздодер и новенькая лопата. Я выглянул из кустов. Копальщики как раз собрали инструмент и уходили вдаль по аллее.
У меня вновь зазвонил мобильный. Всего одна шпала связи, даже удивительно, как пробился звонок.
- Ты здесь? - голос у женщины был испуганный и будто задушенный.
- Какого черта вы мне звоните? Вы кто? Я сейчас домой поеду...
- Я твоя бабушка. Бери лопату и копай. Быстрее, воздуха осталось совсем чуть-чуть.
Видели когда-нибудь фильм "Закат солнца вручную"? А "Семеро в одних штанах"? Конечно, не видели, потому что таких фильмов нет. Я же все то время, что откапывал гроб, чувствовал себя главным героем обеих этих кинокартин. Я даже не думал, как буду выглядеть, если мимо пойдут люди. Хотя земля была рыхлая и лопата легко входила в суглинок, копать у меня получалось очень плохо. Юся просто не понимал, что от него требуется. Изгваздавшись во влажном грунте, не выкидав и двадцати штыков, я согнулся пополам и отчаянно ловил воздух пересохшим горлом. Ладонь горела - никогда раньше лопату в руках не держал, а тут с ходу замахнулся на яму... Я отер пот со лба и расстегнул две верхние пуговицы. Наружу вывалился петух.
Юся сразу схватил фигурку и едва не оторвал мне уши, снимая с шеи. Не успел я заругаться, как он уже засунул петуха себе в пасть.
- Как маленький... - проворчал я и нацепил цепочку на брата. Авось не проглотит.
Из-под земли глухо постучали. Я снова взялся за работу... И тут Юся удивил меня. Он ухватился правой рукой за черенок и нажал. От неожиданности я едва не выпустил лопату, а вместе с ней - и приличную кучку земли. Дело пошло веселее. Мы вдвоем втыкали штык в землю, Юся выжимал рычаг, моя левая рука была опорной.
- Быстрее! - слышалось из-под земли.
За десять минут мы выкопали могилу заново. Показалась крышка гроба, обитая бордовым бархатом.
Слава богу, могильщики оказались ленивыми и забили гвозди неглубоко, так что я легко подцепил шляпки. Сложнее оказалось поднять крышку: яма получилась узкая, не развернешься, и стояли мы прямо на крышке.
- Вы нас слышите? - крикнул я.
Никто не ответил, я слышал только легкое царапанье изнутри. В исступлении я начал выламывать доски из крышки и едва не раскроил бабушке голову. Из образовавшейся щели послышалось жадное свистящее дыхание.
- Вы в порядке?
- Идиот, я в могиле лежу, как я могу быть в порядке?
- Чего?
- Проехали. Отойди поближе к краю и зацепи крышку, попробуем вместе поднять.
Мы с Юсей нерешительно отодвинулись к самой стенке и зацепили крышку лопатой.
- Тяни!
И мы потянули. Крышка подалась, и мы, осторожно маневрируя в узком пространстве могилы, подняли ее в две руки и поставили на попа. И увидели бабушку Барбару в белом саване.
- Так и будешь глазеть или руку подашь?
Поднялась бабушка неожиданно легко для только что задыхавшейся покойницы. Она брезгливо сдернула саван, под которым оказался вполне симпатичный брючный костюм с белой блузкой. Белые тапочки достойно завершали бабушкин наряд.
Выглядела она не просто хорошо, она была великолепна. Я всегда был уверен, что лучше бабушки Агнии ни одна бабушка выглядеть не может, но покойнице это удалось.
Барбара посмотрела на меня.